Нет, лет 20 назад наш монастырь был очень даже ничего. Или мои розовые очки тогда были значительно толще, а критическое мышление совсем уж на нуле, или, и вправду, совести и человеколюбия витало в стенах обители больше. Но чувствовалось как-то, что все мы – сестры, братья. Любимые дети нашего любящего …«отца»? Пишу в кавычках, потому что:
1. В реале его все называют по-другому (но пусть будет так: «отец»).
2. Ну, всё же половине обители он считается отцом духовным. Потом и «отец-основатель»: поднял, выпестовал монастырь…
3. А затем выяснилось, что на «родство» он не тянет. Т.е. раньше казалось (и нам это прививалось), что он роднее родной мамы! Всех родственников вместе взятых! Первый после Господа! (Хотя некоторые относились и относятся к нему так, словно даже и «первее» Бога…) Но – увы и ах! Розовые очки разлетелись вдребезги, а уже без стекол оказалось, что реальность чуть темнее, чем представлялось, немного сумрачней и прозаичней.
Что случилось, точно не ответит, наверно, никто. Или изначально это был лишь «бизнес проект», но нам об этом не сказали; или дело пошло по принципу «поиграли – надоело», а о том, что в «игре» принимают участие живые люди, подумать не захотели; либо вмешалась церковная политика, чисто человеческие страсти и амбиции…
Но так или иначе, а обитель в результате превратилась в некое предприятие, тщательно замаскированное под «обитель добра и милосердия». Нет, сказать, что в нем совсем не осталось добра, конечно, нельзя. Но осталось оно там скорее даже не «благодаря», а «вопреки». И распространяется более по горизонтали, чем по вертикали, т.е. проявляется в поддержке и помощи друг другу между рядовыми насельниками, но не исходит от тех, кто по идее должен быть его распространителем, носителем и образцом для подражания.
Как-то к нам в обитель перешла сестра из другого монастыря. (У нас это не редкость, т.к. людей ну очень много! Постоянно то кто-то «вылетает», то кого-то берут – новеньких «из мира» или уже побывавших и поживших в других обителях, в чине или нет. Так было десятилетиями…) Так вот эта новенькая сестра рассказывала, как они, завидев где-либо свою игуменью, чуть ли не врассыпную кидались прятаться, чтоб только не попасться ей на глаза! Я тогда поулыбалась, про себя подумала что-то типа: «Вот как в других-то обителях! Но наша же – самая лучшая, – нас так воспитывали и внушали. Попробуй только помыслить иначе! – У них там тирания, режим... У нас такого быть не может». А потом оказалось, как в том анекдоте про оптимиста и пессимиста: «Может! Может!» И при виде «отца» на монастырском дворе или в храме многие старались тут же свернуть, не выходить, не попасться на глаза – себе же дороже…