Предыдущие источники: «Русскуий дух», «Собиратели земель».
Читать книгу «Без присмотра» из цикла «Белослав Отмельной».
Когда ссылаешься на признанных гениев, про которых уже всё сказали и обсудили, трудно избежать банальностей. И, даже, если бы я решил поэпатировать публику и заявил бы: «А вот мне Стругацкие не нравятся, имею право!», то и тут бы я не был ни капли оригинален, потому что плохого про мэтров советской фантастики сказано не меньше, чем хорошего. И как переоценённых их клеймят, и как антисоветчиков, да и как просто устаревших тоже. Потому выёживиться не стану, скажу, как есть: всё из того, что я прочитал у Стругацких, мне нравится, а пара книг отразилась некогда на моём мировоззрении, и значительно.
Конечно, темы, которые братья Аркадий и Борис развивали в своих произведениях, сейчас могут показаться избитыми, само собой разумеющимися. Да, борьба разума, совести и ответственности против, соответственно, невежества, низости и наплевательства. Да, частые и узнаваемые аллюзии на советские государственную и общественную системы. Да, проходящие сквозь многие произведения чувства усталости, потерянности и опустошения. Так и хочется проворчать: «Да-да, все знают, все читали».
Однако, не могу не сказать о том, что вдохновляет меня в творчестве братьев Стругацких лично меня.
Перво-наперво, частая двойственность в сюжетах и характерах. И дело тут не ограничивается простым принципом: мол, главные герои не во всём положительные, а у их антагонистов есть если не оправдание, то логичное обоснование быть, собственно, антагонистами. Читая Стругацких я чувствую, что в целом описываемые конфликы не про «хорошо/плохо». Да есть злодейства и подлость, есть чистота и бескорыстие, но сам читатель вместе с авторами зависает в срединном положении, и наблюдение с этой точки зрения даёт не успокоение или удовлетворение, а понимание многогранности творящихся событий.
Далее хочется отметить, конечно, иронию. Да-да, эту самую мрачную иронию уставшего и скатившегося в лёгкий цинизм интеллигента, который устал даже не от поиска ответов на вопросы как, почему, за что и что же будет, а от того, что сто раз перебрал все возможные ответы. Кто наивнее, тот ещё мечется и ищет самую главную правду, кто циничнее — устраивается и приспосабливается. А он так и сидит в вечном чистилище своего сознания, откуда его может выдернуть только шок, сильное резко возникшее чувство. И ирония для него не защитная реакция, а просто призма, через которую он воспринимает и выдаёт информацию.
Ну, и конечно отдельно хочется отметить идею, выраженную во второй части книги «Понедельник начинается в субботу». А именно: «Счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же». Вообще, конечно, «Понедельник» — роман о безнадёжных трудоголиках, и периодически меня грызёт совесть за то, что не такой я самоотверженный и посвящённый своей работе, как сотрудники НИИ ЧАВО. Но само определение счастья конечно, мотивирует. Потому что всё можно опошлить, или сделать скучным, или предсказуемым. Но сохранить веру — пусть и не романтическую, но живую — в постоянное развитие, в движение и обновление — а новое всегда сначала является неизвестным — то есть шанс не отчаяться.
Понимаю, что охват творчества Стругацких у меня не полный, и что первые их книги несли немного другие идеи и были более духоподъёмными. Но и то, что читал я у них в основном «мрачняк», не мешает мне черпать из их книг надежду. Она, правда, часто меркнет, теряется из виду, но остаётся чувство, что она по-прежнему там же. И вот такую надежду мне хотелось бы передать и в своих работах. С трудом ощутимую, ускользающую, но возвращающуюся, остающуюся неподалёку.