Ч.2 А был ли мальчик?
А мальчик был и звали его Лев Николаевич. То есть папа его был Николай и сына своего назвал так соответственно или в честь любимого писателя или же возможно (портреты на улицах достали) в честь императоров – иконоборцев. Мама Льва в это время была ещё совсем молодой, Николеньку своего обожала, и на эксперименты мужа внимание сильно не обратила. К тому же к имени Левушка было много производных.
В общем хорошие достались ему родители. Папа правда был слегка шебутной, мы бы даже сказали - восторженный. Он был неплохой инженер и всё время что - то придумывал. А ещё он был, так сказать, матёрый турист, то есть он всегда куда - то ходил, лазал, бегал и где - то плавал. В общем дома ему долго не сиделось. А зря. Жена его, то есть мама Кисса, была девица мало того, что красивая, домовитая, но ещё и большая умница. Но именно на её хрупкие плечи и легли все заботы по воспитанию сына. И звали её Наталья Александровна, если вы конечно какой - либо чиновный человек, а для других просто Наташа, или ещё проще Ната. Ещё в бытность студенткой она в административном отделе занялась охраной культурного наследия. И оказалась эта деятельность весьма разноплановой: ибо культура сокрыта не только в памятниках, но ещё и в людях, её творящих или же убивающих. И людей этих было немало, и это были совсем разные люди. И много из них отсюда поуехали, но как ни странно, про город свой помнили и на разные призывы охотно откликались. И чем больше Наташа вживалась в свое наследие, тем теплее ей становилось жить в этом городе, да и сама она становилась и теплее и сердечнее. И это чувствовалось сразу и всеми. И ценилось. И даже начальникам было приятно, когда она делала для них что то. Конечно, это банально звучит, пафосно. Но ведь и так бывает.
А Лев рос мальчиком смышленым и, стараниями мамы, достаточно гармонично развитым. Ему повезло в том, что его с детских лет не отправили ни в спецшколы, ни на покорение других физических или духовных вершин. Раннее детство он проиграл во дворе, а первые художественные и музыкальные навыки приобрел от своей матери, человека творчески весьма одаренного. Позже, правда, он всё – же попал в музыкалку, на класс гитары. Но это для него смертельной нагрузкой не стало. А ещё он в среднем возрасте занимался плаваньем и бегом. Сам он свое детство потерянным не считал, да и позже взрослел по классике. Был влюблен, но платонически, был и общественником, но без фанатизма. А ещё он начал играть в ансамбле. И это уже была другая жизнь: со своими приоритетами, интригами и страстями. И самое странное, что для себя он выбрал именно тяжелый рок. Он физически ощущал в себе взрывы гитарного звучания, вибрации струн, сложный и рваный ритм. И именно тогда к нему и пристало это его имя Кисс. Ведь на льва он как то всё ещё не походил, а из котят уж точно тоже вырос. И что удивительно, звать его так стали не только его друзья, но и родители, а позже уже и все знакомые.
После школы он уехал учиться не в результате какого - то там особенного выбора, а просто вместе со своим другом и солистом из их группы. А тот поехал в город, где жила его девушка, которая ему очень нравилась и с которой тот год назад познакомился где – то на курортном пляже. Это был обычный рабочий город, но он имел одно достоинство – это его набережные, как бы специально созданные для длительных прогулок или для бега на длинные дистанции. А во всем остальном, жизнь в нём не так, чтобы сильно радовала, но ведь и не огорчала.
Начав учиться, Кисс сросся со своей специальностью, и уже начиная со второго курса стал активно работать в лабораториях при основной кафедре, где он и стал системным программистом. Чем хороша была его специальность, - это то, что здесь всегда возникали реальные работы совершенно разного уровня сложности: от самых примитивных и до, умом не обозримых. И рядом с ним работали люди, которые все эти проблемы или решали или же пытались решить. И жить в этой атмосфере завораживало.
В общем хорошо ему жилось: он учился, работал, играл в ансамбле (он же с другом его здесь и создал), плавал и много бегал. И во время этих многочасовых пробежек он много думал: и о работе, и о музыке и том мире, где он живет – о жизни страны. А страна, где он жил, была очень не простая страна. Молодым он вообще не видел, что здесь что - то и где - то там происходит. Ведь по большому счету вокруг нас ничего видимо не меняется. Конечно, что - то всё время происходило в телевизоре, но это знание как – то в основном только утомляло.
А теперь он вдруг стал более внимателен к окружающим его. И оказалось, что их работа имеет много сторон и заказчики на неё не всегда очевидны. Да и в целом от страны создавалось ощущение, что это большой корабль, но куда он плывет мало, кто понимает. И главное, что за всем этим гамом управления не видно реальных и осмысленных усилий по его ведению. Но прошло время, и он увидел, что и люди есть, которые ведут, и усилия приложены огромные, но только вот результат от этого был либо нулевой, либо и вовсе обратный.
И тогда ему стала интересна история. Только теперь он уже хотел знать не ход того, что когда – то произошло, а понять, почему это происходило. Но только учебники по истории ответов ему на это не давали. Но он всё - же читал и читал. И чем больше он узнавал, тем больше проникался мыслью о всепроникновенности исторических событий. И чем глубже он смотрел в прошлое, тем больше он видел в нем проблематику текущего. И возникла мысль, а было ли что- то раньше Атлантиды. И если это изначальность, то что она нам тогда принесла?
А его учеба подходила к концу и нужно было писать диплом. Но была ещё и работа и музыка. Произведения, которые они играли, были, как правило, чужие, но оркестровки к ним они пытались все эти годы делать сами. И что – то у них иногда стало получаться, их музыка стала звучать. И с этим тоже надо было работать. А ещё ему чаще и чаще стала приходить мысль, что для того, чтобы разобраться с тем, что с ним происходит сейчас, и то, о чем и как он думает, это всё надо вынести на бумагу. Ведь это как процесс фильтрации - весь сумбур во время записи возможно, что и исчезнет.
Все эти годы он жил в общежитии, но туда в основном приходил только спать и тот вечный балаган, что там был, ему раньше не сильно мешал. А теперь ему вдруг для его работы потребовался и досуг, и уединение. Но на оплату отдельной квартиры он явно не тянул, и тогда он стал искать комнату для одинокого и крайне тихого студента. Так он и познакомился с Марией Николаевной, а чуть позже и со Светланой. Влюбился ли он в неё сразу? Нет не сразу. Сначала он увидел в ней просто тоненькую светленькую девочку с васильковыми глазами, а уже только потом она стала частью его самого. Он попытался было научить её бегать, но тут её успехи были очень скромны - хотя она и не была слабачкой, но долго придерживаться одного ритма ей было не дано. И ещё, не интересовал её ни хард, ни джаз – рок; она при свете луны предпочитала слушать Нат Кин Кола. Да и перипетии пелопонесской войны её повергали в ужас. Но при всем этом, никогда ещё не было у Кисса такого собеседника, который так бы заинтересованно умел его слушать и услышать его самые затаенные мысли. Было ощущение, что она понимает движение его мысли значительно глубже её вербального звучания. И именно тогда Кисс понял разгадку непреходящего значения Атлантиды для всех будущих поколений Земли. Ведь это была та любовь людей и к себе, и к красоте своей земли, которою не смогли похоронить от будущих поколений воды океана. И именно поэтому, вспоминая об Атлантиде, мы вспоминаем её детей – прекрасных богов атлантов. И вот тогда Кисс и решил написать повесть об этих ушедших людях и назвал её «Повесть о великой любви».
Вот только времени у него на это занятие оставалось совсем таки мало – мало. Он работал по полной, и даже стал нащупывать пути решения заданной ему темы, - теперь уже ему лично заданной темы. А ещё они много играли музыки, и он теперь сам писал композиции. А ведь ещё была Алиья, то есть его Алия. С самого начала, когда он услышал её имя, оно резануло его слух своей жесткостью. Ну не могла эта чистая девочка нести на себе груз таких твердых звуков. Так она из Светлая, поначалу стала просто Лана, а потом и Алаья или Алиья – Аля. И она потихоньку привыкла к своему новому имени, тем более, что дано оно было ей любимым и любящим её человеком. А сомневаться в том, что она любит и любима, ей бы и в голову не пришло. Нет, они ещё и не целовались ни разу, да и за руку не ходили. Но они точно знали, что когда жизнь соединит их, не найдется на ЗЕМЛЕ силы, что сможет их оторвать друг от друга. Только СМЕРТЬ и ВРЕМЯ.
И в этой суматохе начал Кисс забывать, про ту страну, где он жил, но она помнила про него, она всегда помнит про всех. Так однажды придя на работу, он увидел глубоко озадаченного завлаба. Как оказалось, прошло сокращение финансирования некоторых научных тем. В частности, и той, над которой работал Кисс. А ещё лабораторию ждало большое сокращение штата. Кисса, как молодого специалиста это вроде бы не касалось, но что с ним теперь делать тоже как – то никто особо не знал. И в этот же вечер ему позвонил его старый товарищ, который был с ним знаком когда - то по СТЕМам, а сейчас работал где – то на севере. Это был такой уж больно кучерявый парень. Он всегда кипел и горел, за друзей стоял горой, а ради дела вообще шёл в смертный бой. Услышав от Кисса, что тот остался без темы, сразу сказал: «Прилетаю», и правда, завтра же прилетел.
Он был уже прожженный сибиряк: уверенный в себе, да ещё и при деньгах. Без слов он забрал с работы Кисса и они пошли перекусить просто так в ресторан. Пили они там немного, но достаточно. И узнал Кисс тогда, что ждет его впереди работы непочатый край, со специалистами там туго, а хорошие так и просто на вес золота. Про оплату вопрос вообще не стоит. Но ведь не это сейчас самое главное. Стране нужно срочно восстанавливаться, а для этого нужны деньги, и их нужно добыть. А это кто? А кроме нас и некому. Нужно срочно поднимать и развивать отрасль. А для этого нужны парни молодые и горячие, чтобы кровь кипела и на работу всегда стоял. В общем, если завтра Кисс с ним не летит, загнется страна и пускай его потом совесть замучает. А проездные он ему выдать может хоть сейчас.
Вот так и оказался Кисс в дальних странах. Работы здесь и впрямь край был непочатый, и сделать её всю нужно было ещё вчера. Но и волну гнать Кисс тоже не стал, а поначалу попытался было найти здесь тех людей, кто реально что - то тянул. Товарищ же его на поверку оказался партийным лидером и для решения конкретных вопросов был проф. непригоден, а те, которые пашут, оказались запаханными по полной. Вот они и объяснили ему круг вопросов, без срочного решения которых хана, научили как себя вести и к кому, и когда, и где, и как обращаться, да и отправили его в чистое поле. Ну это когда ставят тебе задачу Луну достать, да ещё для ускорения попридадут. И вот роешь ты по этому самому чисту полю, энергия прет, а всё вроде как на одном и том же месте. И ведь, что обидно, прешь то ты во всю мощь, и преград тебе никто не ставит, но только вот до Луны то ближе как – то не становится.
Да было такое время, ох было.
Может и не совсем в чисто поле отправили Кисса, но уж больно на то похоже. Потому как объяснили ему, что вот здесь у нас дыра, а как её заткнуть задачу сам себе поставь, средства разработай, всё сам купи, протестируй, запусти, - да ещё и в последующем, про сопровождение не забудь. А там уже и новые задачи подгребут.
Одно хорошо в средствах не жали. И Кисс потихоньку врос в этот процесс и даже запрягся в нём по полной - без выходных и отпусков. И поставщиков ответственных нашел и программистов дельных, при понятиях, но только на большой земле. Тогда как здесь вся пусконаладка, отладка, нескончаемые косяки и сбои на нем лежали. И это при том, что работает здесь куча всего круглосуточно, да и расстояния между ними не один час лета. Там он на лету и отсыпался. И так не один год.
Но опять - таки время пришло и пришли в отрасль новые люди и с новыми вопросами. И один из них был такой: и почему это за покупку оборудования и ПО аж по целому сектору отрасли какой - то юнец в одиночку отвечает? Ведь за этим и интерес личный может стоять, да ещё и не малый. А проверить это трудно, но ведь надо. Вот и вышло решение, чтобы канальчик этот закрыть. Хоть и скидки большие по нему. Но тут ведь не до демократии. Опять же, где тендер, нельзя - же без тендера.
И вызвали мальчика, и не раскрыл он, на каких счетах комиссионные попрятал, не оправдал их доверия. А без доверия какая - же может быть работа? Вот так и случилось предстать Киссу уже с бегунком перед глазами главного инженера. Когда тот узнал про увольнение, то враз рассвирепел, видать и его безопастники до печёнок достали, но только Кисс его заверил, что и для него это сейчас лучше, так как его дома девушка заждалась. Девушка это хорошо, согласился главный, и на случай хотел ему было ключ от квартиры в Воронеже дать, всё равно пустая стоит. Да и его друзья там Киссу, если что с работой помогут. Но не взял Кисс ключей, не в Воронеже его ждали.
А то, что его ждали, у него были самые точные сведения. Ещё тогда в пору ученичества, его мама не только узнала про Марию Николаевну, но стала с ней даже как – бы и в подругах. Да и Алаья ей была больше, чем дочь. Да и та звала её уже давно мамой Наташей. И на похоронах Маши она тоже была, а потом оставалась с Алей у неё дома до тех пор, пока та говорить и есть не начала. И после она к ней при первой возможности как могла приезжала. Иногда и звонила, да только о чем говорить. Звонила она и сыну, хоть и нелегко ему было дозвониться и на каком –нибудь объекте его поймать. Но и с ним всё больше молчала – вопрос то один, а как его задашь. От неё и узнавал Кисс, что Аля так больше и не плачет. И вот он стоит, слушает как истукан молчание матери, да и у самого слова не идут. Про Алю свою он же всё время помнил, а всё никак этот бесконечный аларм бросить не мог.