Нехорошо началось утро Светланы, неправильно. Казалось всё для неё было решено, всё уже нашло своё положение, ан нет. Сегодня она должна была для начала просто отоспаться, потом вволю погоревать, поотчаиваться, а уж потом, ещё и поотлежаться в простом бездумье. И повод для этого был весьма значительный: вчера она завалила свой проект. Да непросто как – то так завалила, а вообще даже не была допущена к показу. А ведь в эту работу она вложилась по существу: и всем своим умением, и с восторгом, и с терпеливой дотошностью в исполнении. По заданию она должна была спроектировать многоэтажный городской элитный дом. Вначале её проект, скомпилированный из других уже успешно реализованных и отстроенных проектов, был хорошо принят и даже одобрен. Но однажды в один ненастный вечер, да ещё в полубольном состоянии, она подумала, а хотелось бы ей самой - то жить в таком доме. И оказалось, что нет, не хотелось бы. Ну а тогда, каким её дом должен был для неё быть?
А дело то это было в четверг вечером. Она тогда слегка побаливала, а потому и учебу на ближайшие дни поодставила. Мысленно, проживая своё существование в новом доме, она отчетливо поняла, что ей всего то и нужно, так это то, чтобы в её доме было очень много света, живого пространства и цветов.
Сказать, что это её видение жилья было революционным, конечно нельзя. Но проблема эта, ведь так окончательного решения тоже и не имеет. И каждый архитектор с этим борется по - своему. И теперь засучивать рукава пришло время уже Светлане.
Первое, что она решила, так это то, что этот дом точно не будет прямоугольным. Второе, что лоджии его должны быть достаточно большие и, что самое главное, располагаться со смещением, чтобы, хотя бы частично, не закрывать,живущим в нём, вида небес. А это, в свою очередь, потребует исполнение внешней силовой конструкции в неком ажурном стиле. А так как дом должен быть многоэтажным, она решила, что пусть в нем будет четырнадцать этажей (ей нравилось число четырнадцать), межэтажные пролеты будут повыше, а квартиры вырисовывались уже, ну и совсем немаленькие. Ну что ж, подумала она, дом то, в конце концов, элитный. Вот так и появился её первый проект.
Когда она принесла свою новую концепцию проекта руководителю, тот слегка её пожурил за зря потраченное время и рекомендовал вернуться к реальности. Но к их следующей встрече, она принесла ему выборку подобных реализованных проектов очень серьезными архитекторами. Он же опять продолжал считать, что она напрасно тратит своё и его время, которого у них оставалось не так уж и много до защиты. Ну а после того, когда она ему принесла проект уже на бумаге, он просто рассердился и сказал, что данную работу даже обсуждать не намерен.
Светлана не была бойцовой девахой, но сейчас она уперлась, - данный проект задел её за живое. Увидев, что на формальном уровне сейчас понимания не найдет, она решила, что надо проект показывать целиком, так как образцово сделанная работа, сама по себе уж какой – то отзыв то обязательно найдет. И она погрузилась в работу. Конструкция даже из картона получалась солидная, а когда её покрасили и отлакировали, то и просто стала нарядной. Кроме того её подруга просчитала нагрузочные данные на конструкцию дома и по ним Светлана сделала достаточно солидную спецификацию на элементы. И ещё она попробовала сделать технологическую рабочую инструкцию на сборку дома. В целом проект получился более чем солидным.
Итак, в день сдачи проекта, упросив дядю довести её со всеми причиндалами, и с помощью пары одногруппников, в качестве транспортировочной силы, она явилась пред светлые очи преподавателя, но с позором была изгнана, ибо сии её деяния не отвечали стандартам обучения.
Нет, не были оценены все её старания и творческий ажиотаж бессонных ночей. Так что сейчас повод для беспросветной печали у неё был. Но реализации его не получилось. Конечно, когда её доставили домой, она только и смогла, что добраться до диванчика, где и оставалась до полуночи в бессмысленном изучении потолка, после чего, все – таки уже под утро, уснула. И вот в начале седьмого в дверь её стали настойчиво звонить. Как оказалось, это была старшая по подъезду, которая собирала деньги на очередной его ремонт. Это была довольно строгая старушка, раньше работавшая на явно непростых должностях, и, с тех пор, сохранившая бесцеремонную манеру общения с окружающей средой, а уж таких как Светлана, она просто на ходу строила. Но не было у Светланы сейчас денег на ремонт, и что ещё обиднее, что они даже и не предвиделись, а вопрос про дядю был просто проигнорирован. Не понравилось всё это старшей, а что делать? «Ищи» - только и сказала она, и двинулась дальше.
Дарья Сергеевна, так звали старшую, не была злой или даже недоброй женщиной. Просто в её подъезде жили в основном очень серьезные люди, а Светлана к ним явно не относилась. И был за ней ещё и грех – люди к ней ходили. Да ещё и имела она большую светлую трехкомнатную квартиру на халяву и это было совсем не справедливо. Отец ее в какое - то безвременье почему - то просто из специалиста вдруг стал большим начальником и получил квартиру в этом вновь построенном и очень престижном доме. Но быстро, как говорится, сгорел на работе, оставив после себя жену с малой дочкой. Мама Светланы, Мария Николаевна, так больше замуж после и не вышла, хотя возможности у неё такие были, да так и прожила, воспитывая дочку в одиночестве. Они были очень дружны, даже более того, дочка в матери души не чаяла. Светлана росла подвижной, очень музыкальной и общительной девочкой. Она любила рисовать, и, подражая матери, рано начала шить и, особенно, с увлечением вышивать. Но при этом, она оставалась какой -то уж очень тихой, созерцательной девочкой. Маму её это сначала радовало, но, по мере взросления, стало было уже и тревожить. Но потом, перед окончанием школы Светланы, у них в квартире появился Кисс. И не просто так появился, а как будто бы занял давно ждущее именно его место и здесь, и в сердце её дочери. А потом та ещё поступила на свой архитектурный и начала с увлечением учиться, и у Марии Николаевны от сердца немного как – бы и отлегло. Но только Кисс уехал куда – то уж очень внезапно и очень далеко, и знать о себе вообще не давал. И Светлана как - то понемногу зачерствела вся, засохла, молчала, но комнату Кисса продолжала убирать ежедневно и подолгу. Сердце надрывалось у матери, глядя на дочь, а ведь слабое у неё было сердце, надорванное. И однажды ночью оно застыло.
Светлана не плакала на похоронах и уже больше совсем не плакала никогда – она замерзла. Но жить ей надо было и дальше. И впервые у неё встал вопрос о деньгах. Они и с мамой всегда жили более чем скромно, но им по немногу хватало. А как теперь - то быть?
Эту проблему попытался было решить её дядя, Сергей Николаевич. Человек он был не так чтобы богатый, но при возможностях, и, при случае, ещё сестре своей помогал: ну там шубейку племяннице подарить и так просто по жизни. И когда он узнал, что одной из старших менеджеров их компании срочно потребовалось жильё, и желательно, недалеко от работы, он смог организовать её подселение к Светлане, на очень выгодных для той условиях. Но только недолго продолжалось это совместное житиё и вскоре Сергею Николаевичу пришлось узнать много горькой правды про свою неблагодарную племянницу.
Когда он приехал к Светлане разобраться, что там произошло, она тихо сидела в кресле в углу своей комнаты. Двери во все другие комнаты были открыты, но СН не стал шарахаться по квартире, он прошёл к ней и строго спросил: «И что»? «Мама» тихо ответила она и вжалась в кресло. «А там?» снова спросил он. «Кисс» еще тише ответила она и вжалась в кресло так, что практически слилась с его тенью.
СН сел на стул рядом с письменным столом и крепко задумался. Глядя на эту зачумленную зверушку, он отчетливо понял, что она не может поступить по - другому и теперь ещё одно ярмо ему придется повесить себе на шею. (Спасибо тебе Господи за то счастье, что в этой очень небогатой и очень холодной стране родственники блаженных на улицу иногда всё - таки не выгоняют).
«Хорошо», - сказал он после продолжительного молчания, «за квартиру платить буду я». И ушел не попрощавшись, боясь оглянуться, чтобы не раствориться в жалости от беззвучной благодарности больших глаз своей глупой племянницы. «Надо будет дочку попросить, чтобы она ей какое – ни будь шматье отдала», напоследок решил он для себя.
Так теперь и повелось – СН платил за квартиру, а питалась Светлана на стипендию и приработки от вышивок. Потому как однажды, ещё подростком, она вышила узор на вечернем платье подруги матери (на месте случайно поставленного пятна), который не только спас той платье, но и сделал его ещё и стильным. Платье было замечено и стали появляться и другие заказы, как на нарядную, так и на бытовую одежду. Особенно Светлане нравилось вышивать для детей, здесь для её фантазии ограничений не было. Но заказов таких было мало – дорого, да и не к чему это вроде как, хотя дети эту одежду занашивали до дыр. Обычно заказы шли или от эксклюзивных дам, или по проф.необходимости. Так однажды ей предложили расшить одежду для целого хора, но она этот заказ не взяла – ей было не по силам. Но этот последний месяц, она всё своё рабочее и нерабочее время потратила только на свой проект, заказы не брала, чем вызвала справедливый гнев и возмущение заказчиц, а сама питалась в основном сухарями. И ведь главное - то - зачем?
Расстроенная утренней встречей, она снова прилегла было на диванчик и под шум начавшегося ремонта даже опять задремала, но спать ей пришлось недолго. Открыв дверь после очередного звонка, она узнала, что для покраски требуется вода, а ещё потом, что людям нужно пить, а потом ещё и сходить в туалет, и ещё, и ещё. И получалось так, что она на время ремонта, судя по всему, в этом подъезде жила одна. И после, закрыв в очередной раз дверь, она раз за разом шла к своему диванчику и, засыпая, шептала одно слово «Кисс», так как других спасательных кругов ей в этой жизни вроде как – бы и не досталось.