Татарских родственников в Москве было много. Бывало мы с бабушкой соберёмся и поедем к кому нибудь в гости. Если на Таганку, значит к тётке Софие, если на Курскую, значит к моей сестре Ирине. Ездили и на Бабушкинскую и в Текстильщики, в разных концах Москвы жили наши родственники. Больше всего мне нравилось ездить в гости к дяде Камалу и тёте Фатиме, ну и к сестре на Курскую конечно! Дядя Камал, после той, незабываемой истории с ложками на поминальном обеде (а история эта, ещё долго ходила среди татарских родственников, как семейный анекдот) любил подшучивать: " Маленький разбойник мулла пугал?" Да! - отвечала я. "Отдай ложка! Кричал?" Да! Потом угол стоял? Да! Юлбасар ! Юлбасар! Ну вот тебе подарок!
И в мгновение ока, у него в руках оказывался свёрток, а в нём что-нибудь этакое. Немецкая, нарядно одетая кукла в красивой коробке, набор детской посуды, похожий на настоящий чайный, с чашечками, блюдечками и чайником. А однажды, в коробке оказались фигурные коньки. Белые со шнуровкой и блестящим серебристым лезвием, как у фигуристов по телевизору. А в придачу ещё и чехлы на лезвия. - Вот кызым, будешь фигурист, раз балет не подходишь! Бабушка Картани укоризненно нахмурилась: " Эээ Камал, зачем такой разбойник баловал! " - Ба, а кто дяде Камалу размер сказал? Ничего не говорил, сам знал - отвечает она.
Моё русско-татарское детство 70-х. Дедушка и другие татарские родственники.
Я, тут же достаю коньки из коробки и надеваю их, они чуть велики: "С носок надо одеть." - говорит бабушка. Тётя Фатима помогает мне их зашнуровать и представление начинается. Комната, где мы пьём чай большая и мне есть где развернуться. Я изображаю, что катаюсь на коньках, делаю подсечку и выписываю всякие коленца, и даже делаю "перекидной". Взрослые мне хлопают, а дядя Камал торжественно объявляет: " Оценка шесть ноль."
На самом деле, кататься на коньках я уже умела. Только не на фигурных, а на двухполосных, которые привязывались к валенкам. Зимой, наши папы заливали нам каток во дворе, и мы играли в хоккей с мальчишками. Мальчишек было больше и они совсем не давали нам покататься, приходилось играть с ними в хоккей. Но после подарка дяди Камала, мы с папой, по выходным, стали ездить на каток в парк Горького. Папа катался на " ножах", так называли конькобежные коньки. У него был даже какой-то приличный разряд, или первый взрослый, или кандидат в мастера спорта. Он красиво закладывал за спину левую руку и, переставляя одну ногу перед другой, плавно скользил по льду. Это было очень красиво! Мы катались вдоль набережной, потому что на общий каток на "конькобежках" было нельзя.
Накатавшись вдоволь, шли в тёплую раздевалку, где из кафетерия вкусно пахло кофе и колбасой. Папа брал нам по бумажному стаканчику горячего кофе с молоком и по паре бутербродов. С мороза аппетит у меня был зверский, и я уплетала за обе щеки. Я быстро научилась кататься на фигурных коньках, и меня там же, в парке Горького записали в секцию фигурного катания. Но с наступлением весны, занятия закончились и коньки благополучно убрали на антресоль. Вернуться в секцию на следующую зиму мне не пришлось. Лишь спустя два или три года, когда мне было уже лет 10 или 11, я и две мои подруги ездили заниматься фигурным катанием в Лужники.
Можно почитать здесь:
Из той же серии: