В одном большом городе жила богатая семья. Муж и жена любили друг друга и были бы довольны своей жизнию, если бы не одно обстоятельство, омрачняющее ее. У пары не было детей, несмотря на двадцать лет в счастливом браке. Мужа это не слишком волновало, а вот жена не могла найти себе места от обвинений, сыплющихся на нее от горожан. Она страстно желала быть матерью, любящей, доброй заботливой, самой лучшей во всем белом свете.
Однажды женщина гуляла по лесу и вдруг почувствовала что-то необычное. Лес словно вымер - не стало ни птиц, ни зверей. Ни единого звука. Даже ветер утих, а солнце спряталось за облака. Женщина почувствовала себя дурно, и собралась уходить, как вдруг заметила необычные цветы, растущие под ее ногами. Цветы имели ярко-голубые лепестки, того невозможного цвета, что ярче неба. Сердцевины их были белыми, точно молоко, а безлиственные стебли - черными. Женщина решила сорвать один цветок, чтобы показать кому-нибудь. Но когда ее рука коснулась стебля, ее словно обожгло. Хрупкий стебелек надломился и остался в ее руках. С него сочился густой темно-красный сок, похожий на свернувшуюся кровь.
И тогда поняла она, что это не простое растение... Женщина торопливо оглянулась, и увидела, что по пожухлой осенней траве тянется целая вереница таких цветов, словно голубая дорожка, ведущая куда-то. "Идти или не идти?" - раздумывала жена. От бабушки она знала, что знаки леса редко несут благо. Но любопытство пересилило, и она пошла вслед за черно-голубыми цветами.
Скоро дорожка привела ее к целой поляне, заполненной ими. Над ней порхали бабочки, пели птицы, которые давно уже должны были улететь в теплые страны. Женщина подошла к большому дереву, похожему на дуб, только кора его была светлой, а само оно не только не потеряло свои листья, но и цвело маленькими белыми цветочками, источающими сладкий дурманящий запах.
Она посмотрела вверх, и снова почувствовала себя юной и беззаботной. Хотелось смеяться, плести венки, залезть на дерево и смотреть оттуда вниз, болтая ногами. Женщина сделала шаг, чтобы исполнить свою маленькую мечту, но тут ее нога почувствовала что-то прохладное и нежное. Младенец, лежащий у корней смотрел на нее снизу большими синими глазами и протягивал маленькие белые ручки.
Что-то странное было в нем. Во взгляде, разумном и осмысленном, в улыбке и спокойствии, хотя казалось, оставленный без присмотра ребенок должен краснея, плакать, задыхаясь в истерике, по крайней мере, такими она помнила всех младенцев. Не помня себя, женщина подхватила ребенка на руки, торопливо огляделась и поспешила прочь. Она чувствовала себя дурно, и лишь успокаивала себя тем, что будет лучшей матерью, чем та, которая его оставила...