В своем недавнем интервью заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов генерал Джон Хайтен определил ключевую опору, лежащую в основе концепции совместных боевых действий Министерства обороны: – «В будущем на поле боя не будет никаких линий. Армейский потенциал должен будет на своей собственной платформе иметь способность защищаться и наносить глубокие удары в районе операций сквозь эшелонированную оборону противника. Военно-морские силы также должны будут уметь защищаться или наносить глубокие удары. Военно-воздушные силы аналогично смогут и защищаться и наносить глубокие удары. Морские пехотинцы также будут иметь возможность защищаться или наносить глубокие удары. Все войска должны быть способны защищаться или наносить глубокие удары». Нет никаких сомнений в том, что конечная цель генерала Хайтена верна – умножение ударного потенциала вооруженных сил страны на дальних расстояниях при одновременном разнообразии методов атаки.
Однако предложенная новая концепция совместного ведения боевых действий рискует в конечном итоге дать даже меньшую поражающую силу, чем современные стратегии использования вооруженных сил потому, что соответствующие варианты, доступные для каждого из участвующих в атаке вида сил, имеют радикально разную ценность. Не все ударные возможности созданы равными, и многие из них стоят (в денежном выражении) значительно больше других, а дают меньший желаемый эффект. Это опасный путь в эпоху, когда динамические угрозы растут, а выделяемый Пентагону бюджет, скорее всего, будет снижаться.
Например, совместный прямой ударный боеприпас GBU-32 (Joint Direct Attack Munition) стоит около 29 000 долларов, а совместная ракета класса «воздух-поверхность» с увеличенной дальностью полета (Joint Air-to-Surface Standoff Missile with extended range) стоит примерно 1,05 миллиона долларов. Операция «Буря в пустыне» имела более 40 000 точек прицеливания. Будущий конфликт может утроить или даже больше увеличить число поражаемых объектов. Не нужно быть математиком, чтобы понять, что GBU-32 позволяет наносить большее число ударов за меньшие деньги. Есть много причин, по которым один боеприпас предпочтительнее другого с учетом различных требований миссии, но факт остается фактом: один тип боеприпаса может стоить намного дороже другого.
После окончания холодной войны, в отсутствие экзистенциальной угрозы, подходы в Пентагоне при принятии решений о закупке тех или иных видов оружия перешли к чисто бюрократическим понятиям «справедливости», причем, не обязательно имелось в виду, что оружие будет более высокой эффективности при меньшей стоимости. В качестве примера можно привести закон о бюджетном контроле от 2011-го года, в котором сокращения были сделаны без оценки межведомственной боевой эффективности. Именно поэтому ВВС пытались избавиться от истребителей А-10, в то время как армия и морская пехота закупали новые ударные вертолеты. А, ведь, именно, А-10 – это превосходная платформа ближней поддержки войск с воздуха.
Истребитель А-10 имеет больший радиус поражения, чем вертолеты, более быстр, более живуч, может доставлять больший объем боеприпасов на большую дальность и может самостоятельно развертываться для удара на дальние расстояния гораздо быстрее, чем вертолеты, которые должны быть отправлены обратно на базу. Тем не менее, через призму «справедливости», а не боевой эффективности, Министерство обороны предложило сократить парк истребителей А-10, все еще тратя деньги на менее эффективные варианты. То же самое можно увидеть и в сегодняшних бюджетах.
Дальний удар сводится к выявлению узлов, от которых зависит ведение боевых действий противником. Будь то командно-диспетчерские пункты, линии связи, производственные площадки или конкретные наступательные и оборонительные возможности, противник не может эффективно сражаться без этих ресурсов. Стелс-бомбардировщики, которые проникают в воздушное пространство противника, самолеты, стреляющие ракетами на дальние расстояния, а также ракеты дальнего действия наземного базирования являются общими средствами, с помощью которых выполняются эти миссии. Эти возможности, как правило, не дают «справедливого» эффекта, и они, безусловно, не стоят одинаково.
Командованию Пентагона следовало бы начать вести дискуссию о «целях, путях и средствах» относительно того, какие варианты дают наибольшую боевую ценность, а, не придерживаться позиции, в которой каждая служба получает возможность участвовать независимо от того, находятся ли их варианты дальнего удара на правильной стороне кривой затрат.
Критический анализ амортизирует удельные затраты по количеству раз того, когда система может генерировать боевую мощь. Для проникающего сквозь эшелонированную систему ПВО бомбардировщика, способного атаковать десятки целей при выполнении одного задания и при этом оставаться в оперативном инвентаре в течение десятилетий, это и дает чрезвычайно низкую стоимость при эффективном ударе.
Для ракеты уравнение затраты-эффект сводится к одному полету и одной цели. Если требования к дальности полета диктуют, что стоимость ракеты начинает выглядеть как стоимость космического корабля SpaceX, то, есть вероятность того, что это будет чрезвычайно дорогой выстрел. В 2010-м году исследование аналитического центра Рэнд определило, что если страна рассчитывала бы выполнять по 20 ударов в день в течение 30 лет, то выполнение этой задачи с помощью проникающих бомбардировщиков-невидимок стоило бы гораздо меньше, чем расходы на ракеты для проведения аналогичных миссий. Ведь, многомиллионные ракетные удары быстро складываются в крупную сумму.
К этому разговору добавляются вопросы, касающиеся операционных концепций. Материально-техническое обеспечение, оборонительные меры, разведывательные материалы, командование и управление, а также требования к базированию все это может накладывать свой отпечаток на форму дальней проекции силы. Поэтому вопрос о том, можно ли быстро переориентировать потенциал в условиях меняющихся оперативных потребностей, остается актуальным и сегодня.
Министерство обороны следует похвалить за разработку новых концепций ведения боевых действий. Нация сталкивается с серьезными вызовами, требующими серьезных перемен. Однако основополагающими для этих решений являются жесткие разговоры о том, что дает наиболее релевантную боевую мощь за каждый вложенный доллар. Поэтому любой потенциал должен быть включен в оперативный план. Это начинается с анализа затрат на получаемый эффект с измерением того, что требуется для выполнения работы. Сейчас не то время, когда нация может позволить себе придерживаться подхода «каждый ребенок получи свою игрушку», и будущие ограничения оборонного бюджета не позволят это сделать.
Douglas Birkey, исполнительный директор Института аэрокосмических исследований имени Митчелла