«Я не знаю, кто я больше - хохол или русский?»
210 лет назад в Полтавской губернии родился русский писатель с украинско-польскими корнями и родовой фамилией Гоголь-Яновский. От второй части фамилии он откажется, живя в Петербурге. Сам себя считал малороссом. До поры немало этим гордился и, случалось, подписывал послания так: «Монсеньор Гоголь, украинец, замешкавшийся в Москве».
Дурная наследственность
От отца Гоголь унаследовал дар рассказчика, интерес к театру и плохое здоровье. От матери — мнительность и подверженность суевериям. Двое старших детей в семье умерли вскоре после рождения, поэтому супруги всячески оберегали долгожданного наследника, названного в честь Николая Чудотворца. Перед его иконой молилась беременная мать, совершая паломничества в церковь села Диканька, что в 30 верстах от родового поместья Васильевка.
К слову, о наследственности: из 12 рожденных ею детей выжили лишь пятеро — Николай и четыре его сестры. Потрясением для будущего писателя стала смерть младшего брата, вместе с которым его определили в Полтавское училище. Дабы у мальчика не возникало болезненных ассоциаций, родители перевезли его в Нежин — в гимназию высших наук.
Учился Гоголь посредственно. Особо не давались языки, хотя педагоги отмечали его отличную память. Любимыми предметами были русская словесность и рисование, а главным увлечением — гимназический театр. Здесь Гоголь чувствовал себя как рыба в воде: был режиссером, художником декораций, актером. Очевидцы вспоминали, что от его игры зал рыдал со смеху, причем исполнял Николаша и женские роли. По всему, будущий успех гоголевских пьес закладывался здесь — на подмостках гимназического театра. Тогда же он начинает сочинять. Вместе с товарищами издает рукописный журнал. И все же годы, проведенные в Нежине, будет оценивать критически, жалуясь матери, что шесть лет учебы «прошли даром». А еще в этот период умер отец: в марте 1825‑го Николай остался единственным мужчиной в семье, что накладывало на него новые заботы и обязательства. Но мать еще долго будет поддерживать первенца — морально и материально.
Холодный Петербург встретил холодно
Мечтая о писательской славе, Гоголь приехал в Петербург в декабре 1828‑го. Для изнеженного южанина — не лучший сезон для знакомства с городом. Вскоре Гоголь написал матери: «Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его представлял значительно более красивым, более величественным». На нелестную оценку наложились первые творческие неудачи: написанная им в Нежине поэма «Ганц Кюхельгартен» вышла в столице под псевдонимом «В. Алов» и подверглась беспощадной критике. Гоголь скупил весь тираж и сжег в камине номера гостиницы.
То было первое проявление «вируса самосожжения», отравлявшего душу писателя на протяжении жизни. (Так, например, осталось свидетельство, что у Гоголя была написана пьеса о казачестве, которую он показал Жуковскому. Но время выбрал неудачное, послеобеденное, а Василий Андреевич любил, плотно покушав, подремать. Вот и во время гоголевской читки заснул. Увидев это, Гоголь разозлился и тоже швырнул пьесу в камин...)
Ну а тогда, в гостинице, заодно с «Ганцем» сжег и юношеские черновики, за исключением «Книги всякой всячины». В нее Гоголь заносил описания блюд, пословицы, песенки, включая непристойные, связанные с малороссийским бытом. Соавтором «Книги» можно считать и маменьку, которую Гоголь в письмах просил описывать местные обычаи и обряды: «Если есть, кроме того, какие-нибудь духи или домовые, так о них подробнее, с их названиями и делами; множество обращается среди простого люда поверий, страшных легенд, преданий, разнообразных анекдотов...» Так готовилась почва для «Диканьки» и «Миргорода». Но пока... Столкнувшись с материальными трудностями, Гоголь поступил на госслужбу: маялся в департаментах — служил писарем, «дорос» до помощника столоначальника. Однообразие и скука казенных учреждений были невыносимы. Но они же дали бесценный опыт, пригодившийся позже для создания цикла «Петербургских повестей» («Нос», «Шинель», «Невский проспект»)...
Головокружение от успехов
Постепенно столичная жизнь Гоголя наладилась. Особенно после публикации «Вечеров на хуторе близ Диканьки» (1831−1832), в которых он аллегорически живописал Украину, полную страстей, фантазий, загадочных происшествий и безудержного смеха. Такой, какой Гоголь ее помнил в детстве и видел в мечтах. «Прочитал „Вечера близ Диканьки“. Они поразили меня. — отозвался на пронизанные украинским фольклором гоголевские повести Пушкин. — Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная… А временами какая поэзия! Какая чувствительность!» «Диканька» произвела фурор, книгу отметила даже супруга Николая I.
Малороссийские повести стали для честолюбивого провинциала пропуском в высший свет: он сблизился с бароном Дельвигом, с князем Вяземским, с поэтом Василием Жуковским. Последний, очаровавшись Гоголем, помог ему получить ставку педагога в Патрио-
тическом институте. А в 1834‑м Гоголь становится адъюнктом на кафедре истории в университете. Отныне он обласкан славой и высокими знакомствами и, дорвавшись до богемной жизни, начинает следить за модой, сорить деньгами, менять квартиры…
Страх смерти
В 1832‑м, в промежутке между столичными назначениями, Гоголь навестил родину. Где сперва воспрял духом, но потом… Дела семейства шли плохо, а еще Гоголь разочаровался в детских воспоминаниях: то ли малороссийские реалии разительно отличались от выдуманного им мира «Диканьки», то ли внутренне изменился он сам. Его украинский дух чахнет («Я не знаю, кто я больше — хохол или русский?»), а творческая амбициозность и стремление вращаться среди сильных мира сего, напротив, расцветают.
И он маниакально берется за перо: за несколько лет пишет «Миргород» (как бы продолжение «Диканьки», но уже без прежней восторженной радости), часть повестей петербургского цикла, пьесы «Ревизор» и «Женихи» (будущая «Женитьба»), осмысливает композицию «Мертвых душ»… Работоспособность — поразительная. Как результат — гонорары, слава, успех. На премьере «Ревизора» присутствовал сам царь! (В будущем Николай I поддержит писателя и финансово — императорские «гранты» облегчат его жизнь за границей.) Но после постановки скандального «Ревизора» (1836) в Гоголе снова что-то надломилось. Работоспособность идет на спад. Он все чаще уединяется, перестает общаться с близкими и друзьями, а немногим оставшимся жалуется на предчувствия, связанные со страхом смерти. Первые симптомы появились с написанием «Вия», после него Гоголь больше не обращался к мистике. Усталый, морально опустошенный, он уезжает за границу, сбегая от российской действительности. Или все-таки от себя?
Европа доконала?
В Европе Гоголь пробыл, с небольшими перерывами, почти 10 лет. В Германии, Швейцарии, Франции. Но дольше всего — в Италии, которая заняла в его душе место «утраченной родины — Украины». В письме Жуковскому из Рима он напишет: «Я родился здесь. — Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр — все это мне приснилось. Я проснулся снова на родине…» И, эмоционально, в финале: «Работаю и спешу всеми силами завершить труд мой. Жизни, жизни! Еще бы жизни!».
«Мой труд» — это первый том «Мертвых душ», который Гоголь допишет в Риме. (Он выйдет в 1842 году; книгу с трудом пропустит цензура, а общество примет неоднозначно, как и «Ревизора».) Осенью 1839‑го писатель возвращается на родину, но уже весной — обратно в Италию («Русь кажется могилой. Италия — прекрасна»). Окончательное возвращение случится лишь в 1848‑м, вскоре после того, как он побывает в Палестине. Тогда в Россию вернулся совершенно другой Гоголь — болезненный, растерявший творческую потенцию, глубоко религиозный. Разочарованный в жизни, но панически боявшийся смерти.
Еще в молодости он начал писать завещания. Всю жизнь у него были проблемы со здоровьем: страдал кишечными и нервными расстройствами. Белинский и вовсе заявлял, что у Гоголя «не все в порядке с головой». Современный психиатр Виталий Закладный считает, что уровень медицины того времени лишь ускорил кончину гения: «Ему ставили пиявки, делали кровопускание, что при его ослабленном организме только вредило здоровью. Да, Гоголь нуждался в помощи психиатра, но 200 лет назад такой отрасли в медицине, считай, не было».
Последние годы жизни Гоголь посвятил работе над вторым томом «Мертвых душ», постоянно и мучительно его переделывал. Печальный финал этой работы известен — ночью 11 февраля 1852 года он сжег рукопись, а 21 февраля умер. Не дотянув месяца до 43‑летия.
Гоголя похоронили в некрополе Донского монастыря. На памятнике вырезали слова пророка Иеремии: «Горьким словом моим посмеюся». В 1930‑м монастырь закрыли, некрополь ликвидировали. Через год могилу Гоголя вскрыли и перенесли останки на Новодевичье кладбище. Уже после войны там установили новый памятник, с новой надписью: «Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от Правительства Советского Союза». Подобную эпитафию не смог бы нафантазировать даже такой исключительный выдумщик, как Гоголь.
Автор текста: Игорь Шушарин
Читайте также:
На нашем сайте: Гоголь — чудак на букву «Г»
На нашем дзен-канале: Мастер предал Маргариту
Интересные факты
Летаргия — миф
Бытует легенда о захоронении Гоголя в состоянии летаргического сна. Этот миф развенчивается тем фактом, что сразу после кончины была сделана посмертная маска писателя. В процессе такой работы наложенный на лицо гипс закрывает доступ кислороду, без которого человек может обходиться не дольше 5−6 минут. На обсыхание маски требуется намного больше времени.
«Ему не понравилось»
Гоголь никогда не был женат. Некоторые исследователи считают, что он и вовсе чурался женщин. Есть версия, что вскоре после приезда в Петербург приятели уговорили юного Гоголя посетить публичный дом, «ему не понравилось», и на этом его сексуальный опыт закончился. Но это — лишь версия. Их вокруг личности Гоголя множество: от скандальных публикаций американского профессора Саймона Карлиньского, который пишет о Гоголе как об извращенце, до заокеанского эссе Владимира Набокова, намекающего на его украинофобство… А вот платоническую любовь Гоголь переживал — и не раз. Была и попытка вступить в брак. В Риме он влюбился в младшую дочь мецената Виельгорского — Анну, сватался. Но… Слишком велик был разрыв в статусе и положении.