Мне снится большое сочное яблоко. Красная шкурка с растяжками зрелости натянута, как портрет президента на воздушный шар. Я держу яблоко в руке и пытаюсь его рассмотреть. Я вижу его отдельными частями и словно узнаю их. Вот сухой черенок. Потрёшь - и пальцы смолистые и липкие. Из таких черенков состоит улица. Из таких черенков жгут костры. Вот - шарообразная форма. Многое на земле имеет такую форму. Я слышал, всё дело в законе гравитации. Вот - запах. Что это за запах? Описать его очень просто. Для этого есть специальное слово. Одно единственное слово, которое объединяет черенок, форму шара и этот запах. Я держу яблоко в руках и не могу себе признаться, что знаю это слово, как не могу признаться, что объект в ладони - это яблоко.
Всё чаще мне снятся яблоки, гвозди и заковыристые производственные проблемы. Я погружаюсь в сновидения, как в бочку с водой, напитанную лавандовым элексиром. Но выныривая под утро я не могу назвать слова «бочка», «вода», «лаванда». Они убегают от сознания, как будто видел нечто совершенно чуждое, потустороннее, эфемерное. Вроде Зунийского оросителя с планеты Курвык-Б-ЗНН.
Другая аналогия, убедительная в виде букв на листе, но в области ощущений несостоятельная - это перевод с чуждого языка. Мои сны - это развернутые истории о походе в ближайшую пекарню за трёхдневным круассаном на древнеэльфийском языке, который я знаю в совершенстве, пока закрыты глаза, а соседский кот истошным голосом не требует корма из перемолотых рыбьих хвостов. Но стоит вернуться в физическое тело, я забываю язык. И более того - полочка в сознании, где он тусуется по ночам, сливается со стеной, зарастает и я не чувствую потери.
Этот текст - попытка объяснить неизвестное через непонятное с той небольшой разницей, что в глубине, на телесном уровне я ощущаю события сна, как нечто рядовое, и в худшем смысле бытовое. Как стирка или мытьё посуды перед завтраком.
Лингвистика говорит нам: «чтобы понять явление, его нужно назвать». Оруэлл писал, что если в языке нет слова «справедливость», то и ждать её нечего. Не так важно первенство. Язык определяет сознание или сознание - язык. Важно ткань сновидения, история внутри сна состоит из понятий, недоступных нашему обычному языку. Это - главная причина, почему мы забываем сны так быстро.
Будничная логика развития истории сформировалась несколько тысяч лет назад и с тех не сильно изменилась. Отступление от этой логики превращает историю в несвязный набор предложений, фактов и событий. Запомнить, а тем более пересказать этот бред нереально. Запомнить и пересказать сон - нереально. А если это получилось, значит сон был слишком похож на реальность и действовал по классическим законам.
Вспомните, во сне вы часто окружены знакомыми и друзьями, но кем именно и сколько их вокруг вас - нельзя сказать наверняка. Пока вы тусовались на стадионе возле школы это были два Жени и Лёша, зашли за угол, это уже Рома и Денис из другого города, ещё три кадра спустя, вас уже человек десять и по ощущениям вы понимаете, что теперь вас окружают не близкие друзья, а может быть и не друзья вовсе. Сновидению плевать на нашу обезьянью логику счёта: сколько у меня бананов - два, три или четыре? Во сне нет чисел, есть форма чисел, есть ощущение количества. Во сне нет личностей и конкретных людей, но есть ваши чувства защищённости, комфорта, любви и тревоги, которые формируют вокруг фантомы знакомых в разных пропорциях, каждый из которых приносит с собой одно из этих чувств.
Можно сказать, что ваша сновидческая свита - это коктейль. Мозг заранее знает, какой коктейль ему нужен - крепкий, с кислинкой, фруктовым вкусом и ванильным финалом. Сон страшный, с погоней, с постоянной сменой локаций и утоплением в конце. И под этот рецепт он подбирает ингредиенты. Возьмём Славу, он вызывает тревогу, докинем Макса, как иллюзию надёжности, Таню и Свету для ответственности и побольше мрачных теней, чтобы гнать тебя по сюжету без остановок.
Ещё я думал, будто накатившаяся неспособность понимать и запоминать сны - это симптом увязания в одном деле и знак общего моего онемения. Меньше читаю, меньше думаю, меньше обращаюсь к себе. Меньше нового, больше повторов. Такое чувство. Оттого и сны кажутся чем-то небывалым, далеким и прекрасным, кажется - именно там происходят по-настоящему важные и глубокие события. А здесь - так, предсказуемо и по накатанной.
Выучить эльфийский, чтоль? Но разве после того, как я смогу назвать яблоко - яблоком по-эльфийски, оно не прирастёт к остальным понятиям в голове? Разве это не будет попыткой прилепить снежный пенис с снеговику, когда на самом деле хочется не снежки лепить, а изобретать Зунийский ороситель, даже не зная, что это такое?