Здравствуйте, дорогие читатели!
Фильм о собаке, сохранившей верность своему своему, давно уже умершему, хозяину, до сих пор не оставляет никого равнодушным. Подобная безграничная любовь и преданность свойственна, пожалуй, только лишь нашим четвероногим друзьям. Но на самом деле таких историй немало. Разница лишь в том, что их участники не прославились в роли героев кинофильмов, оставшись навеки безызвестными. И об одной такой истории я и хочу вам рассказать.
В семидесятых годах, во дворе дома - «хрущёвки», где тогда жила наша семья, стоял «живописный» деревянный сарай, который вместе с расположенным рядом огромным, раскидистым инжиром, даже в самый солнечный, жаркий день, гарантированно спасал от зноя местных бабулек-пенсионерок, вышедших посидеть-поговорить на двух, сколоченных из подручного материала, скамейках. Жили все тогда дружно, ничего ни от кого не скрывая. Единственным, кто «разбавлял» стабильно женскую компанию, был всегда угрюмый и насупившийся старик, в прошлом - ветеран войны, моряк, в неизменном потёртом кителе с несколькими наградными планками и пожёванной «беломориной», в скорбно поджатых губах. В разговорах участия он обычно не принимал, по большей части сидя с устремлённым куда-то вдаль отрешённым взглядом. Старушки шептались между собой, что Дмитрич, стал таким нелюдимым после смерти своей супруги, Анны Гавриловны, с которой они прожили более полувека: «Ведь Аннушки-то уже десять лет как нет, а он, поди ж ты, всё мучается, переживает, сердешный...!»
Но однажды это невольное затворничество было прервано самым удивительным образом. Как именно это произошло, мнения со временем разделились, но все соглашаются с тем, что именно котёнок - первый подошёл к Дмитричу и, потеревшись об его ноги, улёгся калачиком рядом. Его неожиданное появление из густых зарослей орешника, на время прервало плавное течение беседы: все, кто сидел на лавочках, враз замолчали, с интересом ожидая продолжения - как отреагирует, обычно не склонный к проявлению «телячьих нежностей», суровый «морской волк»? А он в первый раз никак и не проявил своих эмоций, равнодушно скользнув взглядом по маленькому серо-полосатому тельцу, вьющемуся рядом с ним. И забыли бы все об этом случае, если бы эти визиты не стали повторяться всё чаще и чаще, а котёнок, которого Дмитрич прозвал Кузьмою, теперь уже смело не забирался бы на колени Дмитрича, ожидая привычного уже ласкового поглаживания. Казалось теперь, что дедушка для этого только и выходит во двор и даже нервничает немного, если его пушистый любимец запаздывает ко сроку. Все соседи стали постепенно замечать перемену в Дмитриче: как приносит он своему другу гостинцы, как беззвучно шепчет ему что-то, гладя, обожжёнными на войне, руками, как его глаза, тусклые и безрадостные прежде, теперь светятся непривычным огоньком нежности и теплоты.
С наступлением холодов Дмитрич забрал Кузьму домой в квартиру. В сухие тёплые дни они по-прежнему выходили вместе на улицу и старик, сидя на скамейке, наблюдал за резвящимся неподалёку на солнце котом. Иногда они вместе ходили вокруг дома, причём Кузьма, не хуже любой дрессированной собаки, нога в ногу шёл рядом. К слову сказать, удивительное дело - никогда ни одна собака, даже не пыталась атаковать Кузьму и он сам, кажется, также не испытывал, к извечным противникам свойственного всем представителям кошачьих, страха и неприязни! Так прошло, наверное, несколько лет и все домочадцы привыкли к неразлучным друзьям. Но, к сожалению, счастье не бывает долгим: старость и ранения сделали своё «чёрное» дело — как-то по осени Дмитрич тяжело заболел и через пару месяцев его не стало. Во время болезни за одиноким ветераном ухаживали все соседи, принося по очереди продукты или лекарства, дежуря возле него. И всегда рядом находился его неразлучный друг Кузьма. Умер Дмитрич дома, рано утром, и по словам, находившегося рядом фельдшера, последние слова седовласого, хлебнувшего в жизни горя, моряка были обращены к Кузеньке (так он называл своего питомца): «Всё, брат, прощай, отдаю последние концы...» Говорят, что во время похорон Кузьма всё норовил запрыгнуть в гроб, на колени к усопшему, и дико царапался и шипел, когда его отгоняли в сторону...
Спустя время объявились внезапно дальние родственники Ивана Дмитрича, которые быстренько избавившись от старой мебели, продали затем и квартиру. На просьбу соседей забрать кота, ответили категорическим отказом. Да Кузьма и сам бы не согласился на это! Несколько месяцев после похорон он жил на лестничной клетке, возле квартиры, ставшей ему домом. Соседи подкармливали его и ухаживали, как могли. Только еда больше не прельщала Кузьму и большую часть времени он лежал на единственной уцелевшей вещи нехитрого гардероба своего хозяина - его старом шерстяном шарфе. Люди уговаривали его выйти на улицу, на свежий воздух, надеясь, что там ему станет лучше. Даже пытались вынести на руках, но всё тщетно! Словно желая побыстрее снова встретиться с покинувшим его Дмитричем, верный кот добровольно избрал свою участь и самым кратким путём упорно двигался к ней. Последние дни на Кузьму невозможно было смотреть без слёз: ладный когда-то, с блестящей шерстью и упругой пружинистой поступью, теперь он не мог даже ровно стоять на ногах, шатаясь, как при штормовой качке. И однажды, видимо собравшись со всеми оставшимися силами, он спустился с третьего (!) этажа вниз ко входной двери и стал призывно и с надрывом кричать...именно — кричать почти что человеческим голосом! Акимовна, со второго этажа, вспоминая этот момент, плакала навзрыд! Она же, отперев дверь, провожала его, наполненными слезами глазами, в его последний путь - к той самой лавочке, где он когда-то встретил своего единственного и лучшего друга. С огромным трудом доковыляв до неё, он безуспешно попытался запрыгнуть на то самое место, с краю, где всегда сидел Дмитрич, и только с помощью сердобольной старушки, смог одолеть это последнее препятствие в своей земной жизни. Взглянув напоследок в её лицо, Кузьма облизнул ей ладонь, тихо мяукнул и опустившись навзничь на доски, погрузился в вечный беспробудный сон, в котором он должен был наконец вновь встретиться и никогда больше не расставаться со своим дорогим и любимым Иваном Дмитричем!
Так и закончилась жизнь кота Кузьмы. Никто не воздвигал ему памятников, но память о столь верной и бескорыстной дружбе человека и животного, сохранилась до сих пор и рассказывается родителями своим детям, а выросшими детьми своим внукам. И малыши, погружаясь в сладкие сны, видят, как сидящий на лавочке под деревом старик, с неприкрытой нежностью гладит урчащего на коленях кота: «Спи, мой Кузенька, спи, мой маленький, спи...»