1 сентября 1992 года я пошел в первый класс. Двадцать восемь лет прошло – страшно сказать. Но что было, то было. Сегодняшним детям, да и многим взрослым не понять, каким было наше детство. Детство рожденных еще в СССР, но учившихся уже в России. Об этом, конечно, много сказано, написаны книги, но что это за книги? Каждый герой – Раскольников, каждый город – Петербург, каждая семья – Карамазовы. Достоевский или Ремарк с его потерянным поколением. Но нет. Оглядываясь назад, могу констатировать, что мне повезло быть школьником тех лет. Повезло, несмотря на лихие девяностые, тотальную нехватку учебников, всеобщую бедность и прочее, и прочее. Почему повезло? Попробую объяснить.
«Ма иры фасивад!»
Это строчка из первого стихотворения, которое я выучил в школе. Может, и не первого, но таким оно мне запомнилось. Это стихи осетинского поэта Коста Хетагурова. В русском переводе оно называется «Без доли», и оно прекрасно! Да, с первого класса, помимо русского языка, я учил еще и осетинский. Поскольку в первый класс пошел в селе Чикола, что в 70 километрах от Владикавказа.
Это другой мир, где и сегодня время течет неторопливо. А тогда оно и вовсе плелось, как плелись мы с одноклассниками из школы: на плечах ранец, в руках куртка, в голове новые знания. И обязательно рефреном: «Я буду долго гнать велосипед…» Учительница первая моя, Людмила Агубеевна, была в восторге от этой песни. И каждый день на продленке, после обеда, состоявшего, как правило, из молочного супа с макаронами, она раз за разом ставила пластинку с этой песней.
Школа в Осетии – это отдельная история. Бесконечное уважение к старшим, в котором воспитываются все кавказские дети, там приобретает и вовсе радикальные черты. Без всякого преувеличения, учителя воспитывали нас не только словом, но и делом. Никаких избиений, но подзатыльники мальчишки получали регулярно. Или пощечины. Тем, кто постарше, доставалось уже указкой. Обидно, больно. Но никаких претензий! Вообще никаких. Во многом из-за этого даже сегодня, спустя десятилетия, я не ругаюсь со стариками, безмерно уважаю своих родителей и всё еще помню полученные тогда уроки.
Не всё было радужно. Не всегда хватало денег. Не на еду, нет. В селе с этим, по большому счету, проблем не было. Но сборы в школу каждый раз заставляли родителей хвататься за голову. Ну, так я думаю сегодня. А тогда копеечный портфель, купленный в единственном на полсела магазине «У Кафеты», был самым крутым в школе – потому что с черепашками-ниндзя.
Учили нас еще по старым учебникам. Мы вслух читали «Край родной, навек любимый» и истории про «доброго Ильича». И, в общем-то, не подозревали, что в стране не всё так ладно. А было не ладно. Утром вместо мультиков – балет «Лебединое озеро», любимая сказка «Мария, Мирабела» прерывается сообщением о нападении Ингушетии на Осетию. Мама плачет, а мы спешим на улицу. Потому что когда мама плачет – это неприятно. Там же я
узнал, что такое гуманитарная помощь: в картонных коробках пакеты с бобами и арахисовой пастой и что-то еще… Было вкусно и совсем непонятно, отчего вся эта ситуация не очень нравится старшим.
Мы были счастливы! Походы в лес, лето на Украине у бабушки, «Санта-Барбара» и «Просто Мария» по телевизору, школа, где строгие учителя учили чему-то новому… К тому моменту, когда мы начали что-то понимать, родители вернулись в Хакасию, где однажды познакомились и где родились мы с сестрой.
Лихие черногорские
В общем, средняя и старшая моя школа прошли уже в Хакасии, а конкретно – в Черногорске. Сегодня, когда в моде биполярное расстройство и легкая шизофрения (по крайней мере, каждый третий подросток или молодой человек этим кичится), я бы сказал, что переезд обернулся для меня стрессом. Но скажу иначе, не стесняясь банальности: меня вырвали из небогатого, но уютного мирка и поместили в каменные джунгли. Практически сценарий для переосмысленного Тарзана.
Кругом дикий капитализм, агрессивные сверстники, собачий холод и в принципе иные отношения между людьми. На то, чтобы ко всему этому привыкнуть, понадобился год. Хотя я, по-моему, до сих пор не готов примириться с тем Черногорском. По дороге в школу нужно было пройти мимо еще не открывшегося рынка, затем через гаражи и, наконец, по территории недостроя. Не самые лучшие пейзажи, которые сегодня вызовут истерику у любого чиновника, отвечающего за безопасность детей.
А еще тогда постоянно кто-то кого-то бил. Школьники, молодежь, взрослые мужики – выясняли, кто же из них альфа, а кто бета. При этом действовали целые кодексы правил поведения в таких ситуациях. Эдакое черногорское «бусидо», которое, если мне не изменяет память, называлось «законы сохатой стрелки». Сегодня смешно, а тогда это была реальность, в которой мы – дети родом из СССР – учились выживать.
Но школа была прекрасная, 17-я. Ныне гимназия. Лилия Александровна, Галина Васильевна, Оксана Викторовна, Людмила Васильевна, Любовь Михайловна, Людмила Николаевна... Уж простите, кого не назвал. Удивительно, но в те непростые пред- и постмиллениумные годы они дали нам прекрасное образование, которое и сегодня нередко выручает.
Над нами ставили эксперименты: мы первыми опробовали на себе профильное обучение, ЕГЭ… Не поверите, но у нас даже был курс основ философии. Но самое главное, чему нас научили – индивидуализму в суждениях. Свободе мнения, умению не соглашаться с большинством. Учат ли этому сегодня? Наверное, да. Но то, что для нынешнего развязного времени – норма, для нас, начинавших с детства Ильича, казалось, да и сейчас кажется, невероятно вдохновляющим глотком воздуха будущего. Будущее наступило, а запас воздуха так и не иссяк.
Всё остальное уже антураж – сложные и наивные отношения с одноклассниками, сверстниками вообще. Первая, вторая, сорок пятая любовь. Спорт, много спорта. Олимпиады и конкурсы. Алкоголь, продававшийся на каждом шагу. Романтика «Брата-2». Обида и злость на постоянную нехватку денег. Сегодня за многое стыдно, как и любому нормальному человеку, успевшему в детстве и отрочестве наделать глупостей. Но никаких сожалений по поводу того, что пришлось расти в условиях далеких от современных, нет и не будет. Это было наше детство. Это была наша школа жизни.
Анзор Сабанов
