Люди шли по иссохшей и пустынной земле. Можно подумать, что это был караван, верно идущий сквозь зной к торговцам Куфы, но это был не он. Путники не разговаривали — и с опущенными головами медленно шли, словно уже сорок лет блуждали по жаркой пустыне. Горячий ветер слегка вскидывал края их одежд: у мужчин — полотна камиса, а у женщин — ткань паранжы; напоминая о том, что нужно продолжать этот долгий путь. От усталости дети не могли идти и женщины усаживали их на лошадей, нагруженных мешками.
Малыши, изнурённые поездкой, то и дело плакали и спрашивали матерей попить. Девушки, удерживая платки, направлясь к одному из всадников и спрашивали о воде. Меченосец или копьеносец отвечал, что питьё вот-вот кончится и снимал бурдюк с пояса, чтобы протянуть опечаленным женщинам. В такие минуты наездник пришпоривал коня и направлялся вперёд к ведущему утомлённых странников — Хусейну. Тот был одет в тёмную чалму и зелёное одеяние — и восседал на белом коне. Хусейн поворачивал светлое лицо к соратнику — и его округлая борода мерцающе блестела на солнце. Он уверенно отвечал и улыбался, что скоро они приблизятся к реке Евфрат и восполнят запасы воды — если будет на то Воля Аллаха.
И вот на горизонте засветилась вода...
Люди разбили лагерь: раставили шатры, распределили остатки еды и питья, принялись натачивать клинки и копья, а дети наконец прилягли отдохнуть в прохладе тени. Всем стало немного легче.
Хусейн, будучи предводителем, велел своему брату — Аббасу — отправиться за водой, но тут же отозвал его, увидев, как от реки к ним быстро направляется большая группа людей.
Через какое-то время стало ясно, кто это — огромнейшее воиско, бегущее во весь опор на лошадях и пехотой. По мере того, как оно приближалось, становился более слышим топот копыт, а само — оно разделялось, чтобы окружить лагерь Хусейна.
Тот торопливо, но твёрдо, крикнул соратникам:
— Отведите женщин и детей в шатры; скажите им, чтобы не выходили оттуда!
— Да, Хуссейн! — отозвался Аббас и повернулся к шатрам.
— Погоди, — сказал предводитель и схватил его за плечо. — Ты собери всех наших здесь.
Брат понимающе кивнул и отправился запрягать лошадей.
И вот армия окружила их...
Умар ибн Зияд придержал своего коня перед Хуссейном. Его воины небольшими отрядами стояли вокруг лагеря, ожидая приказа. Их глава язвительно поприветствовал его:
— Мир тебе, Хусейн! Я знаю, что ты идёшь сейчас в Куфу, чтобы заполучить их поддержку и поднять восстание против халифа Язида. Спешу тебя огорчить — они снова предали тебя и твой род, — Умар развернул лошадь и свистнул. Из толпы вышел долговязый мужчина и кинул отрубленную голову перед Хусейном.
Тот грозно посмотрел на неё, а его соратники злобно покачали головой.
— Вы убили моего посланца Муслима, — взглянул на Умара предводитель лагеря.
— Только после того, как твои «верные» куфийцы бросили его одного, — рассмеялся глава воиска. — Ты сам-то пойми, что разводишь смуту в нашей общине. Нам приказно убить тебя, чтобы её не допустить; но ты можешь сдаться и тем самым поступишь лучше.
Хусейн оглядел своих людей: среди них были его жёны и дети, которые с нетерпением смотрели из-за шатров, что же он скажет. Затем предводитель взглянул на своих по-настоящему верных соратников, одетых в доспехи и держащие мечи на виду. Хусейн ответил Умару:
— Хорошо. Тогда давай попробуем договориться...
[продолжение следует]
