Гней (Гай) Марций Кориолан — герой шекспировской трагедии — вроде бы существовал на самом деле. Вроде бы, потому что имя это и всё, с ним связанное, обросло легендами, которые, как известно, корректируются под нужды текущей исторической повестки. Не будем сейчас углубляться в детали, хотя у историков есть несколько интересных теорий на счет реальной личности, довольно далеких от того портрета, который дают нам летописцы. Впрочем, и Шекспир из летописей тоже взял лишь основную канву, приправив биографию героя драматургическими чертами. В истории постановок «Кориолана» были взлеты и серьезные падения. К примеру, пьеса была запрещена во Франции перед Второй Мировой, а послевоенные постановки наделили римского патриция ярко выраженными фашистскими чертами. Как бы там ни было, Кориолана, большую часть жизни проведшего на поле боя, обычно играют физически мощные актеры. Среди них, к примеру, культурист Гордон Скотт, прославившийся ролью Тарзана. Но были и достаточно неожиданные исключения.
Жан Маре
Этому актеру, про которого говорили «душа ребенка заблудилась в теле атлета», стереотипный образ Кориолана пошел бы на сто процентов. Но, увы, нам увидеть это вряд ли суждено. Меж тем, роль Кориолана значится в фильмографии Жана Маре. Но фильма этого, по сути, никто не видел. Можно было бы сказать, что это была любительская работа, но это было бы неправдой: над фильмом работали профессионалы. Просто снимали они для себя. Немую короткометражку Жан Кокто и оператор Анри Филипаччи снимали ручной камерой не один год, в основном, в загородном доме Кокто. В главных ролях были друзья Кокто и он сам; Жан Маре сыграл главную роль. Пленка, в единственном экземпляре, существует, ее хранит наследник Филипаччи: но авторы завещали не показывать этот фильм никому, кроме близких друзей. «Пусть он останется нашим неизвестным шедевром». Так что от работы Маре в этом образе остался лишь рисунок.
Лоуренс Оливье
В копилке ролей главного британского шекспировского актера XX столетия — Лоуренса Оливье — Кориолан тоже был.
Современники вспоминали, как потрясала финальная сцена — сцена гибели Кориолана, когда Оливье висел головой вниз без всякой страховки.
Но, конечно, не это было главное в работе Оливье. О его трактовке писали, что Лоуренс сделал фигуру Кориолана более человечной, он гуманизировал персонажа. Он был безупречной сражающейся машиной, но с долей иронии и юмора. И Оливье первым поднял на трагическую высоту столь привычно теперь акцентируемую зависимость героя от матери. Пишут, что в ответ на реплику Авфидия «Мальчишка, плакса» Оливье так пронзительно отвечал «Мальчишка!», что в этом вопле без труда читались и признание этой зависимости, и вся трагедия героя, и настоящий нервный срыв.
Сергей Юрский
Через десять лет после Оливье на свет появился еще один очень интересный Кориолан. Его сыграл в постановке Давида Карасика Сергей Юрский. Странно, но про эту работу Юрского очень редко вспоминают, хотя запись телеспектакля существует, и посмотреть ее очень интересно. Кориолан Юрского не вызывает того отторжения, которое предполагала принятая в те годы брехтовская трактовка пьесы. Обаятельный, с ясной улыбкой, ироничный — этот Кориолан несдержанный, темпераментный и излишне прямолинейный, но совсем не кажется фашистом, презирающим «низшую расу».
Иэн МакКеллен
МакКеллен вспоминает эту работу 1984 г., вроде бы не очень подходящую ему по физике, со смешанными чувствами. С одной стороны, он — блестящий шекспировский актер и с радостью взялся за роль римского воина, который не смог найти себя в мирной жизни. А с другой, постановка, в которой он играл, оказалась весьма специфической. Это была не первая и не последняя работа Иэна с Питером Холлом, но самая конфликтная. Холл не хотел следовать ни одной из двух принятых трактовок спектакля и полагал, что аудитория должна сама решить, кем считать Кориолана — положительным героем или отрицательным. Среди режиссерских решений, работающих на эту идею, была и концепция участия публики в спектакле. На каждом представлении на сцене находилось около 30 зрителей, и они должны были, под руководством актеров, быть участниками событий, тем самым народом, с которым конфликтует Гай Марций. На деле же получилась не самая работающая схема, скажем честно. Люди на сцене терялись, толпились не там, где нужно, мешая движению актеров, разговаривали невпопад, слишком тихо или слишком громко. Актеры пытались убедить режиссера отменить подобную практику или хотя бы дать им возможность сыграть пару спектаклей без публики на сцене, но тщетно. Закончилось все тем, что одна из зрительниц участников, вернувшись из бара в начале второго действия, в разгар трагической сцены попросила у МакКеллена подписать программку.
Этот спектакль также дважды сыграли в афинском Акрополисе. Невероятно зрелищный для зрителей, для актеров он стал тестом на выживаемость. МакКеллен вспоминает, что за один спектакль на аудиторию в 6000 человек, где еще необходимо было бегать по неровным каменным ступеням и протискиваться сквозь толпу с мечом и щитом, он выпил около пяти литров воды и едва ли не столько же местного меда. Актеру, которому в тот момент было уже 45 лет, непросто дались эти «игры для молодых».
Том Хиддлстон
На пике своей популярности, связанной с франшизой Marvel, где он сыграл Локи, Том Хиддлстон вернулся к любимому театру и не менее любимому Шекспиру — и выбор его удивил многих. Где покрытый шрамами, закаленный боями воин, и где изящный, рафинированный красавец с печатью прекрасного высшего образования на лбу? Тем не менее, Том за эту роль взялся и, вместе с режиссером Дзози Рурк, создал совершенно свою историю, ни на йоту не отступив от шекспировской.
Этот Кориолан — противоречивый, гневливый, наполненный спесью и презрением, с начала и до конца заслуживает уважения как человек, верный своим убеждениям. А изящество его вполне укладывается в возможные интерпретации пьесы: мать недаром говорит о том, сколь хрупким он был в детстве.
Том играл своего Кориолана на очень маленькой сцене, где нет фактической границы со зрительным залом, играл безо всякой «стены», глаза в глаза. И не сочувствовать его герою, который, конечно, не принял бы сочувствия, практически невозможно.
Одна из самых остро звучащих сейчас работ Шекспира в постановке режиссера Джози Рурк аскетична и лаконична. На передний план здесь выходят выдающиеся актерские работы и великий, вневременной текст и вневременные проблемы. Власть верховная против силы толпы. Честь и прямодушие против лжи, лести и интриг. Презрение и преклонение, дружба, любовь и предательство. Марк Гэтисс, Дебора Финдли, Хэдли Фрейзер. И Том Хиддлстон — Гай Марций Кориолан.
Посмотреть этот спектакль сейчас можно в кинотеатрах в рамках TheatreHD.