Ранним утром 1 сентября 1939 года прозвучали первые выстрелы Второй мировой войны. На польские дороги ещё не ворвались танковые колонны вермахта, но на военную базу Вестерплатте близ Данцига уже падали снаряды германского броненосца.
Семидневная защита ключка суши в устье Вислы стала одним из главных патриотических столпов послевоенной польской историографии. В честь героев Вестерплатте называли военные части и улицы городов, на их примере воспитывают защитников Польши. Но некоторые говорят, что ничего особенного тогда не произошло и за легендой стоят не слишком впечатляющие события. Где же правда?
Тысячелетний конфликт
Вторая мировая война в Европе неслучайно вспыхнула именно в Данциге. Этот узел противоречий был очевиден. Герберт Уэллс ещё в 1933 году предугадал его как место начала новой глобальной бойни.
Завязался узел тысячей лет ранее. Urbs Gyddannyzc в устье Вислы основал в Х веке польский князь Мешко. Тевтонцы в 1308 году вырезали славянских жителей и превратили его в немецкий Данциг.
В XV веке ганзейских купцов Данцига утомили налоговые аппетиты ордена, и они ушли под руку польских королей. Данциг пользовался широчайшей автономией и невероятно поднялся в XVI–XVII веках. Речь Посполитая подсела на «зерновую иглу» не хуже, чем СССР с 70-х — на нефтегазовую.
Зачем проводить модернизацию, когда можно гнать в Европу «съедобное золото» и ни в чём себе не отказывать?
Шляхта и магнаты гнобили крестьян в фольварках и обогащались. Ещё больше обогащались немцы в Данциге, через который шёл экспорт. Город превратился в самый богатый порт Балтики с роскошными домами по последней европейской моде. На поляков данцигские бюргеры смотрели со снисходительным презрением — славянские варвары не смыслили в немецкой культурности, бережливости и коммерции. В 1577 году Данциг даже бросил вызов королю Стефану Баторию — и устоял.
С разделами Речи Посполитой в Данциг пришла власть прусской короны, а затем Второго рейха. Немецкие власти при поддержке немецкого населения и колонистов пытались превратить Поморье в «свою» землю, дискриминируя и германизируя поляков. Вот только в начале ХХ века кайзер проиграл мировую войну.
Польское государство возродилось. Антанта обещала Варшаве выход к морю — но устье Вислы было заселено немцами. Местные жители мечтали остаться в составе Германии, а польской власти после века унижений боялись. И не зря — поляки отыгрывались за былые обиды, немцы массово бежали из польских пределов.
Союзники изъяли Данциг из состава Германии — но и Польше не отдали. Его и две тысячи квадратных километров окрест сделали вольным городом. Немцев здесь было 95 процентов. Они получили самоуправление, но в вопросах таможни и безопасности были обязаны слушаться Варшаву. Вольный город Данциг и «польский коридор» возле него отрезал от Германии Восточную Пруссию.
Вольный город и Вестерплатте готовятся к войне
Как обычно, компромисс не устроил никого. Летом 1920 года, когда Тухачевский стоял у Варшавы, данцигские немцы-докеры отказались разгружать военные грузы для Польши. «Из солидарности с Советской Россией» и в надежде, что без этого оружия Польша рухнет. Тогда её можно будет снова поделить с русскими и гнобить поляков дальше.
В ответ на этот демарш польские военные возвели на узком полуострове Вестерплатте в устье Вислы военный склад с пирсом и железной дорогой — чтобы иметь возможность получать военные грузы, отправлять их на «большую землю» и не оглядываться на великогерманскую гордость.
Данцигские немцы всё больше возмущались польскими происками и строительством в Гдыне нового, чисто польского порта, который с 1932 года обошёл Данциг по грузообороту и обрезал доходы вольного города от транзита. Неудивительно, что Данциг стал оплотом нацистской партии — больше половины жителей голосовали за НСДАП, завели себе СА и СС, устроили еврейский погром и снесли синагогу.
Бюргеры Данцига не скрывали, что спят и видят, как бы вернуться в рейх и отомстить «возомнившим о себе славянским дикарям».
Город вооружался, довёл число полицейских до шести тысяч. Туда тайно перебросили батальон полка СС «Остмарк».
Понимали перспективу конфликта и в Варшаве — но денег у Второй Речи Посполитой было не так много, чтобы успеть везде. Военные объекты Вестерплатте укрепили, довели гарнизон до двух сотен, снабдили сорока пулемётами, четырьмя миномётами, двумя 37-мм ПТО и старой русской трёхдюймовкой. В случае войны гарнизон должен был продержаться 12 часов до подхода помощи — которая разъяснила бы данцигским бюргерам всю глубину расовых заблуждений.
Немецкий Данциг и «польский коридор» с Гдыней и стали причиной войны. Нацисты требовали от Польши «вернуть исконно немецкие земли», отделявшие от рейха Восточную Пруссию. Польша не собиралась терять выход к морю и порты, через которые шли более 80 процентов её экспорта.
Весной 1939 года она отвергла предложение фюрера о подобии будущего пакта Молотова-Риббентропа: договор о ненападении с рейхом и совместный передел Восточной Европы. В обмен на «коридор» и Данциг Варшава получила бы спорные с чехами и словаками земли, советскую Украину, Литву и даже порт Мемеля.
Получив отказ, Гитлер дал слово пушкам. В бухту Данцига под формальным предлогом пришёл старый броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» — ветеран Ютланда и бывший флагман веймарского флота. Находившийся на борту батальон из пятисот мемельских морпехов при поддержке четырёх 280-мм, десятка 150-мм орудий и пулемётного взвода из экипажа броненосца должен был покончить с сопротивлением двухсот поляков.
На борт 25 августа прибыл генерал-майор Фридрих-Георг Эберхард. Он с июня занимался превращением нескольких тысяч данцигских полицейских и эсэсовцев в подобие двух пехотных полков с артиллерией, тремя броневиками и парой 37-мм автопушек. Им отводилась роль огневой поддержки через портовый канал. Генерал Эберхард должен был с помощью этих сил быстро покончить с узлом обороны на Вестерплатте.
Быстро не получилось.
«Ганс, они уже на деревьях!»
В 4:30 утра гарнизон Вестерплатте услышал первый выстрел Второй мировой войны — это был пистолет, которым на «Шлезвиге» дали сигнал готовиться к бою.
Ещё во втором часу ночи немецкие морпехи переправились на основание косы и заняли позиции для атаки: два стрелковых взвода, сапёры и пулемётчики.
В 4:47 «Шлезвиг» начал артподготовку. Он выпустил восемь 280-мм и 59 150-мм снарядов по польским позициям, сделав несколько проломов в стене и подпалив цистерны с топливом на складе. В 4:56 морпехи двинулись на штурм.
Немцы не застали гарнизон врасплох. Приближение войны было очевидно. Поляки тайно от немцев провели линии обороны, создали несколько опорных позиций, укрепили казармы и пять бетонированных караульных помещений. Подходы к складу с основания косы заминировали.
Предыдущим вечером на Вестерплатте из Варшавы прибыл подполковник Собочинский. Он сказал командиру гарнизона майору Сухарскому, что война начнётся утром — и деблокады не будет.
Сухарский «вышел с зелёным лицом» и приказал готовиться к обороне.
Поэтому немецких морпехов встретил слаженный огонь винтовок, пулемётов и миномётов защитников южного сектора под командой лейтенанта Паяка. Заговорила трёхдюймовка, накрыв сапёров и подавив пулемётные точки немцев. Количество потерь наступающих быстро росло — они залегли и запросили с броненосца дополнительных медиков. В 6:22 они отступили.
С 7:40 до 8:55 броненосец обрабатывал польскую оборону. Немцы поняли, что драться придётся всерьёз, и боеприпасов на сей раз не жалели. На Вестерплатте упали 90 280-мм и 407 150-мм снарядов. Заговорили и 88-мм зенитки, разбившие трёхдюймовку, а расход 20-мм снарядов автопушек «Шлезвига» шёл на тысячи.
После артподготовки морпехи и прибывшие им на помощь эсэсовцы снова пошли на штурм. Немцы продвинулись и заняли передовой пост поляков. За этой позицией огонь оказался сильнее. Наступающие снова залегли, доложили о подавляющем огне противника. И о том, что польские снайперы засели на деревьях, нагло отстреливая отпрысков германской расы, — хотя никаких «хуков» польские снайперы не изображали. Просто защитники Вестерплатте метко стреляли.
К полудню поляки выбили немцам всех пулемётчиков и смертельно ранили командира батальона морпехов. Те под польским огнём отчаянно просили артподдержки и подкреплений, а эсэсовцы попросту разбежались. Вскоре пришлось отступить и морской пехоте — поляки перешли в контратаку и попытались их окружить.
Стало ясно, что это надолго. Сильно потрёпанных морпехов отвели отдыхать, а линию на безопасном удалении заняли полицейские Данцига. Больше в первый день войны атак не было, лишь ночью случилось несколько перестрелок на нейтральной полосе.
По немецким данным, только морпехи потеряли 16 человек убитыми, 54 тяжело- и 40 легкоранеными. Потери поляков составили четверо убитых и нескольких раненых.
Не внушали оптимизма и события в Данциге. Полиции и эсэсовцам дал отчаянный бой гражданский персонал здания польской почты, сумевший заранее припрятать три пулемёта, гранаты и пистолеты.
Несмотря на многократный перевес в числе и подготовке, а также применение броневиков, почта сопротивлялась 17 часов. Здание пришлось взорвать, а подвал выжечь огнемётами — только тогда последние выжившие сдались. Всех пленных эсэсовцы расстреляли после пыток.
«Вестерплатте держится!»
Второго сентября немецкие войска из Померании и Восточной Пруссии перерезали «польский коридор» к югу от Данцига и отсекли Вестерплатте от «большой земли». Надежды на деблокаду окончательно исчезли.
Генерал Эберхард и другие немецкие офицеры думали, что делать дальше. Артподдержка особого успеха не дала, боеприпасов на броненосце было не так много. Одна из старых 150-мм пушек и вовсе взорвалась в процессе. Ударный батальон морпехов понёс слишком большие потери, эсэсовцы трусили, а штурмовать польскую оборону полицией с винтовками было тем более сомнительной затеей.
Эффективность обороны заставила немцев заподозрить, что вместо окопов и пяти бетонированных КП против них действует система полноценных бункеров с подземными коммуникациями. Аэрофотосъёмка показала шесть круглых куполов, которые лишь подтвердили подозрения — после сражения оказалось, что это были копны сена.
Вызванные для оценки ситуации сапёры заявили, что для прорыва такой могучей системы обороны нужны тяжёлая артиллерия, танки, баржи для тактических десантов с моря при поддержке флота, а в идеале ещё и бронепоезд подогнать.
Для начала вызвали авиацию. В 18:05 над Вестерплатте появились несколько волн «штук». Пикировщики обрушили на польские позиции десятки бомб. Они уничтожили 5-й опорный пункт вместе с гарнизоном, поразили миномётную батарею и взорвали склад с продовольствием. Бомбёжка погрузила территорию в дым и пыль и обратила польскую оборону в хаос.
Защитники потом вспоминали, что если бы в первые минуты немцы пошли в атаку, они взяли бы их голыми руками.
Майор Сухарский решил, что свою задачу гарнизон выполнил с лихвой — прошло уже не 12, а 36 с лишним часов. Он приказал уничтожить секретные документы и коды, а затем поднять белый флаг.
К недоумению немцев, флаг почти немедленно был спущен. Капитан Домбровский и другие офицеры считали, что нужно продолжать сражаться. Они связали майора Сухарского и убрали белый флаг. Четверых солдат, заявивших о нежелании воевать, расстреляли как паникёров и дезертиров.
Третьего сентября немцы стягивали к линии соприкосновения полицейских из Данцига, сюда же доставили 37-мм автоматические пушки и гаубицы калибром 210 и 150 мм. Штурмов не было — лишь немецкие разведгруппы пытались вскрыть систему польской обороны, периодически нарываясь на огонь защитников.
Четвёртого сентября миноносец Т-196 и тральщик Von der Groeben обстреляли Вестерплатте со стороны моря из 105-мм орудий, но были отогнаны огнём обороняющихся и чуть не подожгли цистерну с нефтью на немецкой территории.
В этот же день маршал Рыдз-Смиглы объявил, что все защитники Вестерплатте, которые держались на весьма слабой позиции гораздо дольше, чем кто-то мог помыслить до войны, получают повышение в звании и Virtuti Militari — высший военный орден Польши.
Пятого сентября начались массированные артобстрелы с суши гаубицами и миномётами. Немецкое командование всё ещё было уверено, что впереди — целая система мощных бункеров. Группы разведчиков и сапёров, пытающихся подобраться и изучить польскую оборону, защитники Вестерплатте обстреливали и отгоняли с потерями. Немцы попытались поджечь деревья на подходе к польским позициям, но те были слишком влажными от дождей.
У польского гарнизона хватало боеприпасов — но с водой, едой и особенно медикаментами было всё хуже. Число убитых было невелико, но раненых — уже десятки. У некоторых начиналась гангрена.
Шестого сентября немцы придумали хитрый план. Они разогнали паровозом цистерну с нефтью, чтобы она докатилась до польских укреплений и сожгла перед ними деревья. Однако поляки заранее разобрали пути, и цистерна свалилась с рельсов слишком далеко — после чего обороняющиеся подожгли её из противотанковой пушки. Упорные немцы повторили эксперимент ещё с двумя цистернами. Лес поджечь не удалось, зато чёрный дым от горящей нефти ещё больше затруднил обзор.
Падение Вестерплатте
Отчаявшись решить задачу разведгруппами и цистернами, генерал Эберхард решил провести разведку боем. В 4:26 «Шлезвиг» и гаубицы из Данцига начали артподготовку из всех калибров, разрушив ещё один КП и тяжело повредив два. В 6:20 шесть взводов морпехов и сапёров пошли в разведку боем.
Их встретил огонь пулемётов, под который лезть немцам категорически не хотелось. Часть деревьев удалось поджечь огнемётами — но этим успехи ограничились. Через час они сочли за благо отойти.
После провала атаки польские офицеры вновь собрались на военный совет.
Майор Сухарский снова предложил сдаться. Вестерплатте после семи дней обстрелов и бомбёжек представлял собой лунный ландшафт, четыре из пяти бетонированных КП уже были небоеспособны. Немцы больше не рисковали ломиться в лоб. Они могли уничтожить гарнизон обстрелами и бомбёжками, и шансов нанести им серьёзный урон больше не осталось. Припасы кончались, у раненых началась гангрена. Оборона Польши рассыпалась, союзники не спешили на помощь, и смысла в защите изолированного плацдарма не было.
Умереть, конечно, можно, но теперь это казалось бессмысленным решением.
Капитан Домбровский хотел биться до конца, как подобает шляхтичу, — но прочие на сей раз согласились с майором.
В 9:45 над Вестерплатте снова поднялся белый флаг.
Генерал Эберхард и его офицеры салютовали майору Сухарскому за упорство в обороне и разрешили сохранить в плену саблю. Впрочем, рыцарственность касалась не всех. Сержанта-радиста Казимира Расинского немцы жестоко пытали пять дней и расстреляли — он так и не выдал коды военной связи.
У немцев погибли 16 морпехов и некоторое количество эсэсовцев и полицейских Данцига — всего порядка 40-50 человек. Раненых было около двухсот или трёхсот.
Поляки потеряли убитыми от 15 до 20 человек, около 50 попали в плен ранеными.
Мифы Вестерплатте
Сразу после капитуляции Вестерплатте по Польше стали ходить слухи, что гарнизон сопротивлялся до последнего, а нацисты добили всех раненых. Эта легенда прожила не одно десятилетие, хотя 158 человек из гарнизона дожили до конца войны в немецком плену. Некоторые сумели сбежать и сражались в рядах Армии Крайовой.
Чуть менее величественный вариант утверждает, что защитники Вестерплатте «сковали 3,5-тысячную группировку вермахта». Увы, это преувеличение. Базу атаковал батальон морпехов, батальон условно обученных парамилитарес из СС и два полка полицейских Данцига — по сути ополченцев. Вермахта там не было, а кадровых военных на суше сражалось пять сотен — морпехи, сапёры и артиллеристы.
Не соответствуют действительности и «непрестанные атаки днём и ночью», о которых любят рассказать туристам экскурсоводы. Как и до сих пор бродящая по публикациям цифра в «четыреста только погибших немцев».
Ещё одна легенда гласит, что вечером 7 сентября нацисты Данцига устроили факельное шествие по Адольф-Гитлер-штрассе в честь победы при Вестерплатте. Шеренги марширующих эсэсовцев разбомбил польский гидроплан — с десятками трупов и сотнями раненых. Увы, подтверждений ни бомбёжки, ни «факельцуга» в немецких источниках не нашлось — хотя Геббельс не прошёл бы мимо «польского зверства».
Польские «срыватели покровов» и некоторые российские источники любят перекашивать в другую сторону. Дескать, немцы не очень-то и хотели брать никому не нужный клочок земли. И вообще — там были одни ополченцы, а гарнизон сдался всего-то через семь дней после потери дюжины человек. «Не то что Брестская крепость!», обычно добавляют турбопатриотичные российские блогеры.
Правда, при ближайшем рассмотрении разным оказывается, в основном, масштаб сражений.
Гарнизон Бреста, героически отбивавший удары 45-й дивизии вермахта и нанёсший ей тяжёлые потери… капитулировал через всё ту же неделю, что и Вестерплатте. Тысячи солдат и командиров отправились в немецкий плен, где мало кто выжил. А дальше было партизанское сопротивление героев-одиночек и малых групп, скрывавшихся в подземных казематах.
Это не умаляет их подвига — но, скажем честно, это уже не оборона крепости.
В Вестерплатте подземные коммуникации существовали только в немецких страхах. Это был легко укреплённый склад, который должен был продержаться 12 часов, а стоял под бомбами и крупнокалиберными снарядами 173 часа — против отборных морпехов, сапёров с огнемётами и эсэсовцев.
Неслучайно немцы бережно сохранили доставившую им массу неприятностей трёхдюймовку; и ныне она напоминает о тех событиях курсантам германской военно-морской школы в Мюрвике.
И Вестерплатте, и Брест вопреки патриотическим мифам не сковали крупных группировок вермахта — но и «ничего не значащими эпизодами» они не были. Их гарнизоны сопротивлялись гораздо дольше, чем формально могли, и нанесли нацистам неожиданно тяжёлые потери. Они честно выполнили свой долг и сдались, лишь когда дальнейшее сопротивление стало бессмысленно — а оборонительные позиции оказались разрушены тяжёлыми снарядами и бомбами.
Защитники и Бреста, и Вестерплатте сражались отважно и достойно. Они заслуживают самой почтительной памяти. Объявлять ничтожным чужой подвиг, чтобы свой выглядел выпуклее, — популярная по всему миру, но сомнительная форма патриотизма.
Не нам, сидя на тёплом диване, упрекать этих людей в том, что они не полегли до последнего ради большей красоты и пафосности послевоенных легенд.
Алексей Костенков