Глава 8.
Некогда было Дарье разлеживаться, да горе своё переживать. Туго запеленав дочь, которой даже имени дать не успела, она положила её в колыбель. Сытая девочка мирно спала, а на пухлых её щечках играл румянец.
Быстро посмотрев на ребёнка, мать вздохнула и повязав на голову платок, вышла из избы.
Колыбель окружили сёстры. Боясь дышать, чтобы не разбудить малютку, они тихо смотрели, как та смешно чмокает во сне маленьким ротиком.
- Видать тоже жрать хочет,- прошептала одна из сестёр, в животе которой заурчало.
- Тебя сколько ни корми, тебе всё мало,- раздался в ответ шёпот.
В избу вошла Дарья с подойником в руках.
- Глашка, а ну, процеди молоко,- сказала она протягивая старшей дочери подойник.
Пока та разливала молоко по кувшинам, Дарья нарезала хлеб большими ломтями.
Глаша налила восемь плошек молока и кивнув сестрам головой села за стол.
Дарья, не притрагиваясь к своей порции, смотрела, как голодные дочери запихивают в рот хлеб, запивая молоком. Падающие на стол крошки тщательно подбирались и отправлялись в рот. По подбородку младшей стекали капли молока.
- У, порося,- ворчала Глаша, утирая сестру.
"Семерым-то еле хватает, а восьмая подрастёт, чем её кормить. Картошка в этом году не уродилась, один горох. Да и пшеница на половину пустые колосья. Голодный будет год, ох, голодный. Как жить-то, чем кормить, во что одевать,"- думала Дарья, прикладывая к груди проснувшуюся малютку.
Намается Дарья за день, к вечеру ноги еле притаскивает. А тут ещё новорожденная дочь, которую Дарья не спешила крестить, дожидаясь мужа.
А что его дожидаться, если он ясно дал понять, что ещё одна дочь ему не нужна. Да куда ж её деть-то, когда вот она, в колыбели лежит и всё время мамкину титьку требует.
С такими невеселыми мыслями Дарья заснула. И приснилась ей какая-то старуха, которая манила Дарью на болото.
- Отдай дочь мавкам. Отдай мавкам, раз она тебе не нужна,- шипела та, сверкая черными глазами.
То ли сон то был, то ли явь, но Дарья поднялась среди ночи. Взяв спящую дочь на руки она пошла на болото.
Идёт, а впереди шёпот старухи слышит.
- Сюда, сюда её,- хрипит старуха, указывая корявым пальцем на дышащие кочки.
Утопила Дарья свою дочь без малейшего сожаления. Даже, когда где-то рядом раздалось протяжное мяуканье, она не вздрогнула. Шёпот старухи стих, болото не издало ни звука, приняв свою жертву.
Миланья схватила на руки девочку, которая в испуге хлопала огромными глазищами, готовая вот-вот расплакаться. Она поднесла к её личику зеркало и малютка на глазах стала меняться, превращаясь в невероятно красивого ребёнка.
Так у Миланьи появилась дочь, которую она нарекла Анной.
А потом была ещё одна, и ещё. Всех Миланья встречала, баюкая на своих руках. Она пела им песни, заплетая в косы болотные цветы. Румянила им лица заветными кореньями и учила заманивать на болото тех, кого ненавидела лютой ненавистью.
- Никто не устоит перед нашими чарами, мои дорогие,- говорила Миланья, любуясь своим отражением в зеркале, сотканном из лунного света.- Никто не уйдет живым с наших болот, отдав свою душу той, в чьих глазах навсегда утонет.
И в ответ ей раздавалось протяжное мяуканье. И десятки рук тянулись к Миланье, чтобы обвиться вокруг её нежной шеи и слиться в едином танце смерти, затаившейся в глубоких глазах каждой из них.
***
Миланья смотрела на своё отражение в зеркале и улыбалась. Её юные губы были алыми и нежными. Её уста источали нежные слова, ласкающие слух. Голос звенел серебряным колокольчиком, проникая в самое сердце. Её красота была совершенна.
- Скоро. Скоро наши ряды пополнятся,- сказала Миланья, расчесывая волосы Анны, закрывающие оголеную спину, где сквозь ребра было видно чёрное сердце.
Анна повернулась к Миланьи, схватила её руку, в которой был костяной гребень, сделанный из костей утопленников, и поцеловав её тонкие пальцы, убежала в лес.
- Беги, беги моя хохотунья,- с нежностью сказала Миланья, провожая удаляющуюся фигурку Анны.
Продолжение следует...
Начало