Любовь Андреевна преподавала географию. Она входила в класс и говорила: «Ну, че, готовы к уроку»? Как большинство учителей, работу свою она не очень любила, но вне ее не мыслила себя. Одинокий она была человек, а школа, ученики, коллеги скрашивали ее серые будни.
Когда-то был муж, и был ребенок, но супруг ушел от нее, сын захотел жить с отцом, а потом его жестоко убили. Больше Люба замуж не выходила. Была она маленького роста, и, чтоб казаться выше, укладывала свои густые черные волосы в высокую прическу, всегда аккуратно одинаковую. В ее облике было что-то орлиное, жесткий хищный взгляд маленьких глаз, большой длинный с легкой горбинкой нос, но, тем не менее, лицо было привлекательным, притягательным и напоминало об античных римских профилях. Фигурка была маленькая, изящная, будто точеная, большая высоко поднятая грудь и очень прямая горделивая осанка. Всегда аккуратно одета, подтянута и на каблучках. Прозвище у нее было «Кнопка».
Она была нашим классным руководителем. Нельзя сказать, что мы особо ее любили или ненавидели. Мы относились к ней нейтрально. Может, подсознательно, жалели. Через два года после выпуска нашего класса, ушла она на пенсию, но мы ее не забывали. Забегали домой, терпеливо выслушивали, смотрели старые фото, наши родители поддерживали ее продуктами.
Жила она в довольно-таки большой кооперативной квартире на первом этаже. Одинокая беззащитная женщина без мужских рук. Конечно, постоянно все ломалось, а чинить было некому. Пенсия маленькая, на все не хватало. К тому же, у нее был сахарный диабет, и нужно было придерживаться определенной диеты. В квартире было чистенько, но все очень запущенно, беленый потолок обвалился местами, обои старые, выцветшие, даже рисунок стерся, дореволюционный линолеум на полу порвался и был склеен скотчем, мебель старая престарая - требовался кардинальный ремонт и полное обновление.
Моя мама часто с ней общалась. Любовь Андреевна о себе все рассказывала. Однажды дала она объявление в газете «Одинокая дама желает познакомиться», а как тогда было знакомиться женщине ее возраста, интернета не было. Откликнулся мужчина из деревни. Любочка женщина образованная, интеллигентная, а он простой мужик – колхозник, как повел речь свою безграмотную с сельским говором да диалектными оборотами, так она в ужас пришла и подумала: «Нет, уж, лучше одной быть, чем с таким жить». Мужику вежливо сказала: «Извините, но Вы мне не подходите». Может, взрослой тетке не в обороты вслушиваться надо было, а на мужскую сущность посмотреть, каков характер, как к женщинам относится, что по хозяйству делать умеет, не увлекается ли спиртным. Кто знает, авось, и состоялось бы Любочкино женское счастье.
Жила вот уныло в запущенной квартире и тосковала. Телевизор не работает, холодильник сломался, колонку включать нельзя, мыться приходится, разогревая воду в кастрюлях на плите, из подвала, что под ней, сыростью и вонью тянет, батареи постоянно протекают, менять надо. Вызов мастера в копеечку обходится.
Вот и коротала Любаша время за подшивкой старых газет да журналов, вырезки интересные делая, иногда на лавочке с соседками посиживала, часто у окна стояла, на улицу глядела. Многих она знала, проходили, здоровались, иногда ученики бывшие забегали, коллеги навещали. Так время и шло. Моя мама ей не раз говорила: «Любовь Андреевна, зачем Вам двухкомнатная квартира, Вы ее продайте, купите однушку с хорошим ремонтом, а оставшихся денег Вам на достойную жизнь хватит». Соглашалась женщина, вроде, глазки загорались, но ничего в ее жизни не менялось.
Жила у нее в другом городе сестра, племянники были, редко ее навещали, а помогать, так совсем не помогали. Наверное, хотела она им квартиру оставить. Родная кровь, все же. Но, если родная, так помогать должны близкому человеку, заботиться о нем, если так получилось, что нет у него более родных людей. Должны же люди быть ответственны за свой род и близких своих. Зато обычно после смерти объявляется куча родственников, коршунами налетают наследство делить, братья, сестры, племянники, все находятся, законные права предъявляют, своего положенного требуют. С помощниками, домработницами, друзьями, с тем, кто в трудную минуту рядом с их родственником был, стакан подавал, обед готовил, горшок выносил, судиться начинают. Громко на всю страну о правах заявляют, нечестивцев на чистую воду вывести хотят.
Хочется спросить: «А где, вы раньше были, родственнички? Преспокойненько жили, решали свои делишки, потирая ручки, ожидали дармового наследства? Почему позволили чужим людям быть рядом, ухаживать или не ухаживать, скрашивать или омрачать последние земные дни? Возможно, те, кто рядом были, больше морального права имели на наследство претендовать. Сплошь и рядом это истории наших звезд.
За Любовью Андреевной никто не ухаживал, не обихаживал, в доверие не втирался. Жила она скромно в бедности и неухоженности, терпела лишения ради мнимого родства. Тихо умерла ночью в своей постели, пролежала несколько суток в квартире, пока соседка шум не подняла. Приехала сестра с мужем на Лексусе, приехали племянники на БМВ и Ауди, похоронили тетку, через полгода квартиру продали, про Любовь Андреевну навсегда забыли.