В последние годы у хозяев высоких кабинетов появилась новая мода: коллекционирование качественных реплик боевых шлемов. За такими экземплярами коллекционеры нередко обращаются к Олегу Формальному – кузнецу из самарского села Кошки.
Текст: Евгений Резепов, фото: Андрей Семашко
Делал он и копии древних русских шлемов, и саллеты (салады) с откидывающимся забралом. Мастерил и топфхельмы – «горшковые» шлемы, и остроконечные шлемы с личинами, и бацинеты с кольчужными бармицами, и шапели (капеллины). Украшал шлемы конскими хвостами и плюмажем. Все полки в мастерской Олега Борисовича Формального были забиты десятками шлемов – от скандинавских до монгольских.
Как-то раз попросили Олега Борисовича сделать козырек для турецкого шлема начала XVI века. Да подлиннее. Как мастер ни пытался объяснить, что это неправильно, никто его не слушал. Ну, что ж. Мастерил Формальный козырек и посмеивался. В итоге заказчик посмотрел на готовую работу, примерил и… больше не советовал ничего, положившись на опыт мастера. И правильно сделал.
В другой раз районное управление культуры, к которому приписана мастерская Формального, попросило сделать шлем в подарок федеральному министру. В качестве образца выбрали шлем из черниговского кургана Черная могила (захоронение конца Х века. – Прим. ред.). Перед тем как отправить готовый шлем в Москву, повезли его в Самару – в профильном министерстве показать. Чиновникам конский хвост на шлеме не понравился, велели убрать. Наносник забраковали. Тогда Олег Борисович сам поехал в Самару и объяснил, с какого образца копировал, для чего нужна та или иная деталь. Кстати, тогда он впервые с удивлением увидел, как для его шлема подкладку из бархата сделали.
ШЛЕМ, А НЕ КОТЕЛОК
Олег Борисович с юмором рассказывает о моде на шлемы среди хозяев высоких кабинетов. А потом становится серьезным и говорит, что на самом деле это хорошо, когда шлемы в начальственных кабинетах или торжественных залах поместий красуются. Это вещественное напоминание об отечественной истории, считает он.
Я держу в руках роскошную копию древнерусского шлема и не могу налюбоваться. А мастер посмеивается и напоминает, что обычно при раскопках археологи находят неказистые и простенькие шлемы: древним воинам было не до изысков. Украшенные узорами, перьями и конскими хвостами шлемы делали тогда в единичных экземплярах – для князей, монархов и воевод. Для рядовых воинов «шлепали» доспехи попроще, времени на их изготовление много не тратили.
Понятное дело, Олег Формальный не раз принимал участие в фестивалях исторических реконструкторов. Однажды на таком фестивале рядом с селом Старый Буян в Красноярском районе Самарской области (в 1391 году здесь, у реки Кондурчи, произошло сражение между войсками Тимура и хана Тохтамыша. – Прим. ред.) Олег Борисович со своим сыном Александром участвовали в ярмарке ремесленников. Показывали созданные своими руками доспехи. Какие-то парни из посетителей пристали: «Дай-ка котелок померить и сфотографироваться!» Мастер возмутился: «Котелок, вон, рядом лежит. В нем каша». «Давай за деньги!» – не унимались парни. Тут Олег Борисович рассердился: «И за деньги не дам. Идите отсюда! А то задам жару!» Посмотрели парни с опаской на широкие плечи и сильные руки кузнеца и решили не связываться. «Шлем – это шлем. А котелок есть котелок!» – крикнул им вслед мастер и принялся протирать шлем, будто его запачкали своими взглядами великовозрастные неучи.
Мастер Формальный всегда негодует, когда необразованная молодежь называет шлем чугунком или кастрюлей. Вот и тогда, на ярмарке, высказал сыну свое возмущение. За каждый шлем он лично отвечает и гарантию дает, что никто в его шлемах не пострадал и уж тем более не погиб. И не ездил бы он на эти ярмарки, да только на доспехи других мастеров охота посмотреть.
КОНЕЦ ЭРЫ ДОСПЕХОВ
Александру не надо все это объяснять. Он давно понял, что повертеть в руках чужой шлем – самое любимое занятие для отца. Он все уши сыну прожужжал про какого-то мужика из Казани, который тоже мастерит шлемы. Но у него литье. А у Олега Борисовича шлемы трехсегментные, а выглядят как единое целое. Казанский мастер клепки прячет, а у Олега Борисовича клепки снаружи. В Петербурге и Москве и вовсе продают сварные шлемы – из трех частей. Такой может после первого удара развалиться. В этом мастер толк знает: по молодости сам в своих доспехах выходил биться на поединки. И за своего сына был спокоен, когда тот в отцовском шлеме бился в русской дружине против монголов.
Александр подозревает, что причина раздражения отца кроется не только в историческом невежестве молодого поколения. Это еще и накопившаяся усталость от тяжелой работы по изготовлению доспехов. Александр с детства видел, как бьется отец над ними. Зато теперь со спиной у него проблемы. Суставы болят, на правой руке пальцы покалечены, на левой – отбиты. Легкие, как у всех кузнецов, плохие. Хорошо, что мать – доктор, отца сама лечит. А с недавних пор новая напасть: стал мастер туг на ухо. Ведь в мастерской стук молотов такой стоит, что непривычному человеку долго не выдержать.
Александр работает оператором на нефтяных скважинах. Длинными вечерами, во время дежурства, коллеги с интересом слушают его рассказы об отце-оружейнике. Откуда им еще узнать интересные подробности о битвах на территории Древней Руси и о доспехах, в которых сражались русичи? Нередко Александр рассказывает и о том, как в детстве отец ему сам мечи и щиты делал, вместе они строили замки, катапульты и триеры.
…Когда Олег Борисович вспоминает былые времена, то вздыхает и с грустью осматривает заготовки ворот, пролетов, арок, калиток и оград, прислоненные к стенам мастерской: нужно доковать и припаять на свои места виноградные лозы, цветы и стебли.
Ворота и калитки – признаки конца эры доспехов, с грустью констатирует Олег Борисович. Это раньше, когда по всей стране началось развитие движения исторических реконструкторов и количество клубов росло, заказов у мастера Формального было много. Но хороший шлем делается полгода, кованый козырек на дверь – три-четыре дня. А цена у них одинаковая. Потому сейчас в городах многие мастера-оружейники перешли на ковку заборов, калиток, ворот. Что уж говорить про село…
И неизбежный разговор сына с отцом о том, что историю со шлемами пора завершать, конечно, состоялся. Ведь до того, как устроиться оператором нефтяной скважины, Александр был учеником и помощником своего отца. А когда завел семью, то в перерывах между дежурствами засел за изготовление заборов и калиток. Отец его не осудил.
– А ты знаешь, что цена хороших доспехов это как самолет-истребитель! В соотношении с ценами того времени, конечно, – говорит Олег Борисович, поглаживая бороду.
Говорит он это не столько мне, сколько своему сыну. Александр стоит, опираясь на косяк, и наблюдает за нами, улыбаясь в бороду, которую отрастил в подражание отцу. Фразу насчет самолета-истребителя Александр слышал много раз. Отцу трудно расстаться с верой в то, что интерес к современным доспехам не угасает. Александр, как представитель молодого поколения, прагматично верит в ворота и ограды.
Конечно, он помнит, как еще несколько лет назад вместе с отцом буквально мешками мерил количество изготовленных шлемов. Но ведь времена те прошли…
– Оглох он с этим делом, – сетует Александр. – Я ему магнит принес. По столу провести, чтобы металлическую пыль собрать. А то она в легкие попадает. Пусть железо и благородный металл, но для здоровья отцу лучше перейти на работу с деревом.
ЛЮБИМАЯ ТЕМА
Перед тем как попасть в мастерскую Формального, я прошел по центральной площади села. Красивые чаши местного фонтана сделаны Формальным. Многочисленные стилизованные под старину фонари – тоже его работа. Полутораметрового аиста, естественно, выковал он. А в центре села Кошки в парке Победы красуется железное Дерево плача. И оно тоже сделано Формальным. Кстати, Олег Борисович просит называть себя не кузнецом, а слесарем.
Когда мы пришли в его мастерскую, он занимался виноградной лозой для подсвечника. Но отложил работу, обрадовавшись возможности поговорить о шлемах.
– Это его любимая тема. У отца много неоконченной работы, – улыбнулся Александр, собираясь уходить. – Я сейчас вместо него пойду кровать кованую делать. А он за шлем засядет!
Каким будет этот новый шлем, видно уже сейчас. Олег Борисович рассказывает о новой работе, а сам нежно поглаживает лежащий перед ним на столе конский хвост. Мастер его вчера сам тщательно вымыл.
– Я у тещи трем коням прошлой осенью хвосты порезал, – рассказывает Олег Борисович. – Летом этого делать нельзя – пастухи убьют. Как кони от насекомых будут спасаться?
Конский хвост мастер не красит, волосы не переплетает. Оставляет все как есть. Расчесанный длинный хвост шлем, конечно, украсит. Некоторые считают, что такое украшение спасало и от сабельного удара, правда, Олег Борисович с этим не согласен. Говорит, просто плюмажи и хвосты помогали на поле боя отличить своих от чужих. Собравшийся было уходить, Александр прислушивается к беседе и вдруг достает из груды железа под столом шлем.
– А вот это поможет! На этом головном уборе со всех сторон шипы, – увлеченно говорит он. – Шипы зачем ставятся на купол? Шип отводил удар от плеча. Видели германскую каску времен Первой мировой? Там рожки были. Это из древности идет, от этих шипов. Шипы или круглые, или четырехгранные. А вот клепки на шлеме... Обычно на новоделах они выходят наружу и очень высокие. В бою мешать будут… А отец их внутрь прячет. Хотя это тяжелее сделать.
Александр все-таки сын своего отца: ему тоже интересно поговорить о доспехах. Но отец отбирает у него шлем, небрежно бросает под стол и прогоняет сына из мастерской, чтобы тот шел к своим воротам и кроватям.
Олег Борисович говорит, что, несмотря на то, что многим коллекционерам нравятся европейские доспехи, его главная любовь – Русь IX–X веков. И вот уже которое десятилетие он, Олег Формальный, житель села Кошки, что затерялось в глубине самарских степей, ведет войну с модой на средневековое европейское оружие. Причем ведет ее прямо в стенах своей мастерской. Когда приезжает к нему в село Кошки очередной заказчик, Олег пытается убедить его отказаться от рыцарских доспехов. Шлем, кольчуга и меч Руси IX века не хуже! Однажды он исправлял доспехи западного рыцаря заказчику, который привез их из Европы. Олег его ругал. Стоило тому колесить по всей Европе, проще было бы сюда приехать и заказать. А своего односельчанина Олег вовсе засмеял. Насмотревшись фильмов про воинов Страны восходящего солнца, тот заказал катану в Японии. Прислали меч в таком виде, что Олегу пришлось его переделать. Рассказывая об этом, Олег Борисович хохочет до слез. И по секрету признается, что как бы сын ни критиковал его за то, что не отказывается от шлемов, а вот недавно сам Александр стал изучать церковнославянский язык. Потому что пришлось делать накладки с текстами молитв на шлемы. Вот и увлекся.
ПРИЗНАНИЕ
Что может быть общего между пивной бутылкой и бильярдным шаром? Мастер Формальный может ответить на этот вопрос. Свой первый шлем Олег Борисович делал по картинке в книге и бильярдный шар обклеивал, чтобы увеличить объем модели. Затем сделал лекало из папье-маше. А с пивной бутылки он позаимствовал приглянувшиеся узоры. Купол выколачивал маленьким молоточком.
Когда его первый шлем был готов, он показал его специалистам-историкам. Те измерили шлем с помощью штангенциркуля и вынесли вердикт: слишком круглый. То есть забраковали работу. И дали Олегу Борисовичу литографию с изображением шлема. Изучил ее Формальный с лупой. Сделал второй шлем. Семья на его увлечение смотрела с недоумением. Ведь у Олега специального художественного образования нет, работал он сварщиком на трубопроводе. В перерывах на работе, когда все курили, он щит вырезал из куска железа.
С детства Олег Борисович увлекался романами Вальтер Скотта. Для маленького сына изготовил множество солдатиков и пушек. Первые кольчугу, меч и шлем Олег тоже сделал для Александра. Сына стали часто приглашать для участия в выставках. Он стоял в доспехах часами, с ним фотографировались. Потом Олег ездил с сыном на конкурсы народного творчества.
Как-то один из его шлемов с гравировкой местные чиновники отвезли в подарок губернатору соседней области. И оказалось, что лучшего подарка для правительственных мужей придумать нельзя!
Шлемы свои Олег Борисович делал лишь с помощью молотка, напильника и сверла, к фрезерной обработке не прибегал. Поступал так из-за экономии средств, а получилось, что приблизился к работе древних мастеров. Наковальню установил на высокой дубовой плахе, которую обтянул проволокой, чтобы не рассыпалась от ударов. Выпросил он эту дубовую плаху у старушки с соседней улицы. Взамен машину дров ей привез.
Свои шлемы Олег чернил. Полированные шлемы, конечно, блестят, но их надо протирать раз в два дня, следить, чтобы не завелась ржавчина. А в его шлемы хоть воды налей, хоть в траву их брось, они черненые, ничего им не будет. В итоге его изделия стали популярны во всем Поволжье. Управление культуры Кошкинского района поручало мастеру изготовлять шлемы в подарок для победителей различных соревнований. Даже предоставило Олегу помещение под мастерскую для художественной ковки, позволило установить горн и брать учеников. А поскольку сам он всегда тяготел к изготовлению старинных русских доспехов, то решил: что может быть лучшим подарком для победителей, как не шлем русского воина образца IX–X веков?
Исторические клубы из Самары, Тольятти и Ульяновска пользовались услугами мастера из села Кошки. В Санкт-Петербурге и Москве есть свои мастера, но и туда уходили шлемы из Кошек. Даже в Ярославле, где работают серьезные школы мастеров-оружейников, есть доспехи Формального, причем не только у реконструкторов, но и в музее. Кстати, Олег Борисович гордится, что к нему в Кошки приезжали за шлемами сотрудники Музея Куликовской битвы. Его шлем дарили послу Голландии в России. У экс-президента Франции Николя Саркози тоже есть норманнский шлем из Кошек. А когда один из музеев выставил экспозицию доспехов и приписал ее к домонгольскому периоду, хотя она была составлена из работ Олега, то он спорить не стал. Тоже ведь признание.
ВОВСЕ НЕ ИГРА
Разобрать шлем нетрудно: клепки убери, и он развалится. Шлемы Формального разбирали на части, делали по ним лекала и пускали в «тираж». Олег Борисович к пиратству отнесся спокойно. Какое-никакое приобщение к истории.
А вот многие жители села Кошки считают, что их земляк Олег Формальный даже на шестом десятке играет в детские игры. У Олега Борисовича нет желания объяснять односельчанам, что изготовление старинного шлема зависит от вдохновения. И что это вовсе не игра. Им со стороны кажется, что он просто молотками колотит по железу. А мастер, бывает, часами всматривается в шлем, прежде чем найдет точку, по которой надо ударить молотком, чтобы достичь совершенства.
В такие минуты его воображению представляются ряды воинов в кольчугах и реющие над ними стяги. Видит он вдали ханские шатры. И словно наяву слышит лязг мечей и топот коней, предсмертные стоны и крики раненых… Стены мастерской исчезают, и он оказывается на знакомом ему с детства поле рядом с Кошками. Ведь по одной из версий, битва между ханом Тохтамышем и Железным Хромцом Тимуром произошла не у Старого Буяна, а рядом с Кошками. Так считал сельский школьный учитель истории Николай Арнольдов. Олег немало побродил с ним по тому полю. Учитель показал ему, где могли стоять шатры и войска той битвы, в которой решалась судьба Золотой Орды и молодого Московского княжества.
…Александр возится с воротами во дворе и слышит из мастерской удар молота по металлу. «Нашел нужную точку», – говорит он. И улыбается в бороду, предвкушая удовольствие, которое ждет его, когда он возьмет в руки новенький шлем. Он понимает: для кого бы отец ни делал шлемы, старается он на самом деле для него – для сына, в котором видит продолжателя своего дела.