твердила мама Иришке всё детство, особенно в Новый год.
Но в чудо уже не верилось. Особенно когда тебе сорок, а у тебя ни любимого, ни семьи, ни собственного жилья. Только работа с утра до вечера. Правда работа кондитером Ирине нравилась. Под Новый год особенно: она хоть немного прикасалась к чьему-то чуду, к сказочному празднику, к чужому счастью.
Мама уже тоже не верила в лучшее. Старость была не в радость, а работа на заводе с молодости и до пенсии, воспитание дочери в одиночку, неустроенность в личной жизни Иришки, отсутствие какой-либо поддержки, — всё это привело к невеселому ожиданию окончания неоправданных надежд Валентины Степановны.
Она ждала Иру к новогоднему столу, нарезая «Оливье», под фон «Иронии судьбы», вспоминая праздники с дочкой: весёлые, с надеждой в будущее, когда была молодая, а Иришка верила в чудеса, грустные и безденежные, когда дочка заканчивала школу и тяготилась вынужденным празднованием дома с мамой, а не в компании друзей, и совсем безнадежные в последние годы.
Валентина Степановна очнулась от невеселых дум от звонка в дверь. От неожиданности она даже испугалась, не включая свет в коридоре, посмотрела в дверной замок. В подъезде стояла женщина её возраста, она переминалась с ноги на ногу, нажимая на дверные звонки всех дверей подряд. Валентина Степановна решилась открыть, подумав, что с женщиной случилось что-то нехорошее, раз она так настойчиво названивает.
— Слава Богу, — вместо приветствия сказала незнакомка, — я уже думала пойти на другой этаж! Понимаете, приехала к сыну в 98 квартиру, а он задерживается, только что самолёт приземлился, а должен был утром. Я два часа прождала, уже и пить хочу, и, простите, в туалет. Ключи от квартиры сына оставила у себя дома. Пустите меня, пожалуйста! Слава приедет, и я сразу уйду.
— Ну что ж, проходите, — Валентина Степановна решила в новогодний вечер помочь страждущей, может и правду говорит, тем более, что из 98 квартиры она и вправду давно никого не видела.
Антонина Владимировна, так звали нежданную гостью, безустанно благодарила Валентину Степановну за приют. Рассказывала про свою нелегкую жизнь: Славик - единственная отрада, наконец-то, возвращался в Россию после трёх лет работы в Европе. Муж у Антонины Владимировны умер от сердечного приступа, когда Славе и десяти не было. Ей пришлось одной сына поднимать. Слава старался и даже перестарался — отправили его с партнерами на их территории налаживать связи. А он только квартиру в Москве купил, даже ремонт не успел сделать. Предлагал ей пока пожить здесь, да непривычная она к суетной столице, в провинции спокойнее и знакомые есть. Но больше всего переживает Антонина Владимировна, что не доживет она до внуков. Не думает о женитьбе сын, всё о карьере. А ведь под сорок уже. Тут и Валентина Ивановна о своих переживаниях за дочку начала рассказ...
Пока новые знакомые рассказывали о своих судьбах, на пороге появились Ирина и Слава. Ира с тортом в руках, Слава с чемоданом за мамой. Тут же и познакомились, и по своим квартирам разошлись.
Валентина Степановна за приготовлением праздничного стола рассказала о новом знакомстве и новом соседе.
— Такая женщина приятная, Антонина Владимировна! И сын у неё тоже, наверняка, хороший.
— Мама, перестань, пожалуйста, — прервала Ирина, — не хочу даже слышать...
— Давай их праздновать позовём к нам, — не унималась мама, — У них и еды нет, наверное. С дороги никак.
Тут в дверь опять позвонили. Антонина Владимировна категорично зазывала в гости: сын из ресторана еды на целую армию заказал и она сама навезла кое-чего. Хочется ей отблагодарить Валентину Степановну за приют. Под напором новой знакомой соседи сдались, прихватив и свои блюда.
Компания соседей спилась и спелась под аккомпанемент гитары Славы, который и вправду оказался обаятельным и привлекательным. И заручившись поддержкой старшего поколения, пригласил Ирину на вечер первого января на каток. Ирина не смела отказать.
— Надо верить в чудеса, — мечтательно вздыхая, говорила Валентина Степановна то ли себе, то ли дочери, которая укладывалась в соседней комнате, — тогда чудо свершится. Глядишь, и до внуков с Антониной доживём, — уже шёпотом завершила она.