День первый.
Я отложила в сторону карандаш и раз за разом перечитывала написанные строчки:
«Уже в дверях он взял в ладони ее лицо, поцеловал в губы, чуть отстранился, снова поцеловал и затем сказал: «Знай, что ты – лучшее, что со мной случилось за последние… много-много-много лет». Она уткнулась лицом в его плечо, не в силах смотреть ему в глаза, и ответила: «Это очень важные слова. Спасибо, что ты сказал это сейчас. Я тебе могу сказать то же: ты – лучшее…» – У нее внезапно пропал голос, она задохнулась от тех чувств, что поднялись из груди к ее горлу, и через несколько секунд продолжила шепотом – «…что со мной случилось».
Это были последние строчки нашего с ним законченного, но еще не написанного романа.
Он уехал накануне ночью, а утром мне захотелось сохранить во времени те моменты, слова, чувства… Чтобы после перебирать их в памяти, как перебирают теплые уютные фотокарточки, камушки с моря, засушенные цветы между страницами книг… Мои с ним моменты, страницы нашего романа...
Всплывали перед глазами, как кадры в кино, наши встречи. Сколько их было? Десять? Или меньше? Я считала, загибая пальцы на руке...
Неожиданно – их было восемь. Как можно было в восемь встреч уместить целую жизнь?.. Три месяца лета, три месяца жизни, три месяца прорастания чувств, эмоций, страсти, раскрытия новых граней себя и друг друга… Три месяца, восемь встреч. А между ними – тысячи сказанных и написанных слов…
Я взяла в руки телефон и набрала сообщение:
– Саш, я сегодня весь день хожу с довольным лицом и улыбаюсь!
– Вот так расстались…
В переписке терялась часть смысла, но мое воображение дорисовало его улыбку и ироничную интонацию.
– Да, это был лучший сценарий из всех возможных! Самое главное, чего я не могу понять – это как ты вчера развернул меня с грустных мыслей на полное погружение в телесность и тактильность? Я много лет безуспешно искала в своей голове переключатель с мыслей о работе и прочем на секс…
– Может ты зря ищешь этот разворот во мне? Может он в тебе?
– Может и так, но для меня не очевидно – что во мне поменялось?
– Может в тебе все это время нежность копилась много лет, и вот прорвалась?
– О да, это точно! «Нерастраченный потенциал»!
– Ядерный!
Я улыбалась, наслаждаясь тем, что хотя он и далеко – но он рядом. На расстоянии вытянутой (к телефону) руки.
День второй.
«Грусть надвигалась не сразу. Каждый день она просыпалась и, не открывая глаз, всматривалась, вслушивалась в себя: Какая я сегодня? Что я чувствую? Депрессия уже тут или еще нет? Она боялась, что на нее накатит волной тоска и утопит в себе…»
В первые дни после расставания с ним я спасалась тем, что писала дневник, мечтая когда-нибудь собрать эти обрывки «изящной словесности» в роман или новеллу. Меня успокаивало шуршание карандаша по бумаге и попытки оформить свои ощущения в слова. О том, что депрессия неминуемо настигнет меня, я понимала с самого начала наших отношений с Сашей. Это был тот случай, когда я заранее знала, что ровно через три месяца карета превратится в тыкву и наши отношения закончатся, но все равно пошла в них… С моей ревнивостью – и женатый мужчина, с моим страхом расставаний – временные отношения, короткий летний роман... И теперь я ждала этой неизбежной боли. Но пока тоска не подползла ко мне слишком близко и не начала душить, я просто наблюдала за своими чувствами и писала о них.
«На второй день после последней встречи с ним она проснулась поздним утром. Зайдя в ванную, увидела небрежно брошенное полотенце – его полотенце. Прижала его к себе и обнималась с ним, представляя себе Сашу. Было тепло и уютно, она почти физически ощущала себя в его объятиях. Эта ее способность доставать из памяти ощущения и вновь проживать их заметно скрасила ее утро. Хорошо, что эмоции пока еще ярки и свежи. Ей было радостно, что он живет в ее душе. «Отпустила его с благодарностью за все то, что он принес в мою жизнь» – подумала она. Сейчас она чувствовала легкую грусть и еще – тепло, где-то в самой серединке груди.»
