Здравствуй, читатель!
На канале "ПроЧтение" продолжается публикация новых фантастических рассказов от молодых и часто неизвестных авторов. Началось всё ещё в середине прошлого года, когда был кинут клич "А давайте вместе напишем книгу". В результате - сегодня будет представлен уже 15-й рассказ.
Написала его Екатерина Годвер (а предложил опубликовать Максим Суворов, редактор журнала фантастики "Рассказы"). Рассказ, который представлен ниже, написан в жанре постапокалиптики и довольно большой по объёму. Поэтому здесь представлена только его первая часть, а продолжение выложено в группе ВК "ПроЧтение", ссылка будет внизу.
Давай со мной
Хижина стонала. Казалось, еще чуть-чуть, и ветер ворвется внутрь, отворив двери воде. За прозрачными брызгами дождя придет море и его чудовища. Сядут полукругом у залитого очага, возьмут домашнюю посуду и будут есть гнилую тину, стуча ложками по тарелкам – точно так, как дождь барабанит по крыше. А потом…
Что потом, семилетняя Миса вообразить не успела, получив тычок от старшего брата:
– Хватит трястись. – Он грубо бросил ей на колени свое одеяло. – На, укройся. Перед людьми стыдно.
Но Миса не могла перестать. Внутренняя дрожь и холод были с ней постоянно, даже в ясную погоду – с тех пор, как отец заболел, и Йенс-мореход забрал его, обессилевшего и беспамятного, чтобы в смертный час отвезти тело за море, в Сад Больших Камней, где жили мертвые и боги. Миса боялась бури, моря и Йенса-морехода, боялась вымокших до нитки чужаков, постучавшихся в хижину вместе с первыми ударами дождя и занявших лучшие места у очага. Мать впустила незнакомцев – не из жалости, а тоже потому, что боялась: они все равно войдут. Только брат, Хаген, никого и ничего не боялся; он хотел защитить всех – и Мису, и маму, и всю их деревню – и тем походил на отца, но был слишком мал и слаб, и оттого постоянно злился. А чужаки пробудили в нем огромный интерес, и лишь воспитание удерживало Хагена от проявлений неуместного любопытства.
– Девочка, садись с нами: тут для всех хватит места. – Женщина-чужачка подвинулась и призывно поманила рукой. Миса, как зачарованная, встала, шагнула ближе: она смотрела на эту руку – на тонкие пальцы, молочно-белую кожу, кольца с разноцветными камнями – и не верила, что все происходит на самом деле. Одеяло упало на пол.
– Дура! – Хаген укутал ее и подтолкнул к очагу.
– Ты тоже садись, – сказал чужак. Окончания слов у него отчего-то выходили или острыми, как нож, или гулкими, как выстрел из громыхающей палки, заткнутой за его пояс. Из-за тщедушного сложения он не выглядел добытчиком или воином, но источал опасность.
. – И ты отдохни, погрейся, хозяйка, – добавил чужак. – Спасибо, что приняли и накормили. Не тревожьтесь: мы не обидим ваших детей... Мы никому тут не причиним зла.
– Не причиним зла, – эхом повторила чужачка. Сырые от дождя золотые волосы разметались у нее по плечам.
Миса посмотрела на мать, но та штопала в углу старую отцову рубаху – для Хагена – и не подняла глаз. Со дня, как отца не стало, она походила на тень самой себя; даже письма и дары богов, которые привозил Йенс, не радовали ее. «Она много работает и очень устает», – объяснял Хаген; «Скорбь отравила ее душу», – говорил Йенс: он жил отшельником на другом берегу реки, но иногда наведывался в деревню и без повода. И Хаген, и Йенс были правы. Но Миса чувствовала безошибочным детским чутьем – все гораздо хуже: мать будто треснула, сломалась, как старое весло – и близился час, когда Йенс придет, чтобы тоже погрузить ее в лодку.
Йенса остерегались все в деревне. Кроме отца, пока тот был жив. А чужаки сами искали Йенса; это была тревожная и страшная загадка.
Рыбу ловили только в реке: те, кто пытался нарушить неписанный закон, погибали неминуемой и страшной смертью. За морем, в Саду Больших Камней, жили умершие и боги, а путь к ним хранил Великий Ураган и чудовища: гигантские кракены и огромные рыбы, способные ударом хвоста переломить лодку пополам, железные ежи, с громким хлопком уничтожавшие все вокруг себя. Море иногда выбрасывало туши чудовищ на берег: даже мертвые, они оставались опасны…
Пересечь большую воду и достичь Сада могли лишь управлявшие особенными лодками колдуны-мореходы, такие, как Йенс, но и к ним море было беспощадно: однажды наступал день, когда они уходили в путь и не возвращались… Так рассказывал Хаген, которому так рассказывал отец; но на памяти Мисы Йенс всегда был один. А если сгинет и Йенс – некому станет перевозить умерших через море, подумала Миса. Вместо того, чтобы обрести новою жизнь, они будут кормить собой ворон...
Миса снова задрожала. Чужачка ласково приобняла ее – и Миса вдруг почувствовала, что женщина тоже дрожит.
– Зачем вам нужен Йенс? – спросил Хаген, исчерпавший запас терпения.
– Давайте сперва познакомимся, – сказал чужак. – Меня зовут, – он запнулся, – Орфей. Моя жену – Эвридика; и разве есть что-то удивительное в том, что у нас дело к Йенсу из Грозовой бухты?
– Таких, как вы, давно не было в этих краях, – сказала мать, не поднимая головы от шитья. – Йенс пошлет вас к кракену. Морская дорога – для мертвых.
– Но вашего мужа он уложил в лодку еще живым, – сказал Орфей. – Перед тем, как начался ливень, мы успели поговорить кое с кем из ваших соседей.
– Ничего не желаю об этом знать, – отрезала мать и замолчала. Буря снаружи неистовствовала; старые стены хижины содрогались под ее ударами. Пустой котелок, еще пахнувшей жидкой рыбной похлебкой, иногда громыхал им в такт. Миса посмотрела на гвоздь, на котором раньше висела отцова куртка. Их дом и раньше, при отце, не был богатым; но раньше тут пахло счастьем. А теперь изо всех щелей сквозило бедностью. Все ветшало, разваливалось, выцветало… Только золотистые волосы и кольца на руке чужачки даже в темной хижине сияли необычайной красотой.
– Меня зовут Орфей, – повторил чужак, обращаясь к Хагену. – За морем, в Саду Больших Камней, мы должны отыскать сына – почти такого, как ты, парень… Йенс сумеет помочь нам, если он тот, за кого себя выдает. Как ты думаешь: он взаправду мореход?
– Он привозит письма. От отца… ото всех, кто теперь там. И подарки от богов, вещи или еду. – Хаген сглотнул; Миса в тот же миг почувствовала во рту сладость странных желтых ломтиков из железной банки. Они с виду совсем не походили на еду, но ничего вкуснее Миса в жизни не ела.
– Можешь показать что-нибудь из этого? – попросила чужачка. От ее необычного имени – «Эвридика» – веяло печалью.
Хаген принес коробку из легкого железа – прежде разноцветную, а теперь покрытую ржавчиной: внутри хранились короткие письма, которые привозил Йенс. В них отец рассказывал, что дома в Саду растут прямо из земли; что там не бывает ураганов и зимы, а большие морские рыбы совсем не злые, и на закате подплывают к берегу играть.
Миса беззвучно плакала, прижавшись к плечу Эвридики, и неожиданно для себя вдруг согрелась; а потом задремала. Сквозь сон она видела, как чужак уверенно и осторожно – не то, что Хаген – поднимает ее на руки, относит в постель и укрывает одеялом. Ей снились смешные серебристые рыбы, беззаботно играющие в волнах; под утро пришла чужачка, склонилась к ней, прошептав на ухо что-то непонятное и ласковое – и навсегда исчезла, оставив после себя блеск кольца на подушке и запах дождевой воды.