Член правления — управляющий директор «СИБУРа» Александр Петров — о том, что нефтехимический бизнес может быть экологичным
В последнем опросе ведущих российских компаний «Делойт» 72% респондентов согласились с тем, что стратегия их компании включает в себя ESG-факторы (Environmental, Social, and Governance, или экологический, социальный и управленческий) и что они сильно влияют на стоимость бизнеса. О том, как «СИБУР» встраивает принципы устойчивого развития в стратегию развития компании, почему пластик лучше в переработке, чем другие виды вторсырья, а будущее — за экологичным производством, в интервью Plus-one.ru рассказал член правления ПАО «СИБУР Холдинг» Александр Петров.
— Как давно «СИБУР» учитывает ESG-факторы в своей повестке? Какие конкретные шаги были предприняты в этом направлении?
— Конечно, по отдельности мы учитываем эти факторы уже не первый год, но в единый ESG-концепт оформили недавно. Экологический компонент, например, выражался в экологичности производства и был связан, с одной стороны, с аспектами и требованиями законодательства, а с другой — со здравым смыслом и ответственностью перед обществом. Расширяя или реконструируя наши производства, мы применяем наиболее современные и технологичные решения из доступных, которые в то же время являются и более экологичными.
Если говорить о социальной составляющей, то мы, заходя в новый регион, и раньше понимали, как важно выстраивать отношения с местным сообществом и привносить позитивные социальные изменения.
Другой вопрос — насколько системно мы этим занимаемся и насколько глубоко эти аспекты интегрированы в коммерческо-инвестиционную деятельность. Такого рода учет ESG-аспектов не так давно стал плотно вплетаться в текущую повестку компании. В качестве иллюстрации можно привести несколько примеров. В 2017 году мы выпустили полноценный отчет об устойчивом развитии компании, а не включили отдельные главы в ежегодные отчеты компании, как это было раньше.
У нас появилась команда по устойчивому развитию, которая отвечает за изучение лучших практик и требований заинтересованных сторон, анализ подходов других компаний, координирует работу, связанную с соблюдением плана по достижению целей Стратегии устойчивого развития. Ее мы утвердили год назад, это конкретный набор целей с планом по их реализации до 2025 года.
— Что означает устойчивое развитие для «СИБУРа»?
— Есть модель, которую я считаю очень удачной: капитализм заинтересованных сторон (stakeholder capitalism). При такой модели учитываются интересы разных стейкхолдеров — не только акционеров, но и клиентов, поставщиков, жителей регионов присутствия, в которых мы работаем, сотрудников, конечно же. Думаю, Стратегия устойчивого развития нашей компании хорошо вписывается в модель капитализма заинтересованных сторон, поскольку отвечает запросам и ожиданиям наших стейкхолдеров. Например, мы внимательно следим за экологичностью как производства, так и нашей продукции.
За последние 10 лет на охрану окружающей среды компания потратила 22 млрд руб. В эту сумму входят инвестиции в природоохранные технологичные решения как при разработке новых проектов, так и при модернизации существующих производств.
Мы довольно активны в инвестиционном плане, практически все, что зарабатывает компания, мы инвестируем в развитие бизнеса, в R&D в области ресурсосберегающих и низкоуглеродных технологий. Очень важно, что при росте производственных мощностей индекс воздействия на окружающую среду снижается пять лет подряд. Как один из показательных примеров — наш крупнейший завод в Тобольске — «ЗапСибНефтеХим». На предприятии действует замкнутая система водоснабжения без образования сточных вод. Бессточная система водоснабжения комплекса позволяет минимизировать потребление свежей речной воды и экономить до 8 млн куб. м речной воды в год. В целом благодаря серьезному подходу к вопросам охраны водных ресурсов динамика «СИБУРа» по водозабору позитивна на протяжении нескольких последних лет, несмотря на рост производств.
Эти факты подтверждаются различными рейтингами. «СИБУР» — первый в блоке «Экология» среди российских компаний в ноябрьском ESG-рейтинге RAEX-Europe, а в климатическом рейтинге CDP компания улучшила показатель до уровня B в 2020 году. Этот результат выше, чем среднемировой климатический рейтинг компаний химической отрасли ©, и выше, чем средний климатический рейтинг европейских компаний ©.
— Каким образом вы повышаете экологичность вашей продукции?
— Здесь мы как производители полимеров, по мнению большинства потребителей, сталкиваемся с неким челленджем, но это не совсем так. Проблема пластика, конечно, масштабна, и частично отрасль сталкивается с ограничениями на отдельные виды пластиков.
Но при этом есть универсальные, фундаментальные критерии, позволяющие назвать пластик экологичным материалом. Так, полимеры производятся с помощью глубокой переработки своего рода «отходов» нефтедобывающей промышленности — попутного нефтяного газа, который в противном случае сжигался бы на факелах.
По данным экспертов, углеродный след от производства и транспортировки пластика кратно меньше, чем от производства традиционных материалов. Кроме того, у пластика есть большой потенциал к переработке.
Основная его проблема — долго разлагается в естественных условиях, а качественной утилизации этого материала — впрочем, как и других — не хватает.
— В связи с этим неоднозначным отношением к пластику расскажите, пожалуйста, о своих планах по переходу на упаковку из вторсырья. Один из ваших главных проектов в области экономики замкнутого цикла — проект «Зеленая гранула». В чем его уникальность?
— У нас есть несколько проектов, связанных с вовлечением вторичных ресурсов в производство. На пластиковые отходы можно посмотреть как на мусор, но мы с недавних пор видим в них ценное сырье.
Как известно, у разных видов пластика есть определенный потенциал в переработке. Он связан с сочетанием технологических особенностей переработки определенного продукта и наличием инфраструктуры для того, чтобы вернуть тот или иной материал в производство. На данный момент из всех видов пластика переработка наиболее развита для категории ПЭТ-бутылки. Уже сейчас есть много разных технологий, которые позволяют выпускать конечное изделие с большей долей вторсырья. При этом поиски эффективных решений для переработки других видов полимеров все еще продолжаются.
Один из наших проектов, содействующих принципам экономики замкнутого цикла, — это производство ПЭТ-гранулы с содержанием вторсырья на предприятии «ПОЛИЭФ» в Башкортостане. Мы планируем модернизировать производственные мощности к 2022 году.
Технология, которая будет использоваться в производстве, является уникальной для России. Она позволит вовлекать до 34 тыс. тонн ПЭТ-флексы в производственный цикл. Хлопья, изготовленные из использованных бутылок, будут «расщепляться», а полученный вторичный полимер смешают с первичным — до состояния однородного сырья. Из него, в свою очередь, произведут ПЭТФ-гранулу. В готовом продукте будет использовано до 25% вторичного материала. Это решение, которое позволит производителям конечных товаров, ставящим себе цели по использованию вторичного сырья в упаковке, приобретать готовое комплексное решение — упаковку с содержанием вторичных ресурсов.
Удобство в том, что ПЭТ-бутылку можно без значительных проблем выделить из остального мусора. Тем не менее мы видим вызов именно в обеспечении сырьем из-за отсутствия системы организованного сбора отходов.
Не так давно мы заключили первый контракт на поставку сырья для будущего производства «зеленой гранулы». Мы готовы принимать ПЭТ-бутылки из разных регионов страны. «СИБУР» открыт для развития партнерства с поставщиками.
Еще один пример нашей экологичной продукции — ДОТФ, бесфталатный пластификатор поливинилхлорида. Его, бесспорно, можно назвать экологичным пластификатором будущего, который, в отличие от других пластификаторов, обеспечивающих гибкость материала, не оказывает негативного воздействия на здоровье человека. Его можно без проблем применять в производстве напольных покрытий, игрушек, мебели и многих других товаров.
Мы понимаем запрос общества на постоянное движение вперед в создании более экологичных решений. Инвестиции в химии, как правило, окупаются долго, поэтому мы заинтересованы в долгосрочном планировании — именно оно фактически заставляет нас «забежать вперед» в дискуссии о том, что ждет тот или иной продукт с точки зрения экологичности.
— По каким параметрам вы отбираете проекты, в которые собираетесь инвестировать?
— Последние пару лет, кроме традиционных параметров вроде экономической эффективности и срока окупаемости проекта, у нас появились и критерии воздействия на окружающую среду: возобновляемость сырья, перерабатываемость конечного продукта, углеродный след.
На более позднем этапе проработки мы оцениваем инвестиционный проект с точки зрения рисков и возможностей устойчивого развития, в отношении проекта рассчитываются количественные метрики: выбросы загрязняющих веществ и парниковых газов, потребление воды, образование сточных вод, объем отходов.
Как правило, когда проект выходит на инвестиционный комитет, мы всегда рассматриваем эти компоненты. У нас были примеры, когда мы действительно отказывались от инвестиций в проекты, которые не учитывали эти устойчивые параметры. Они, может быть, были неплохие с точки зрения окупаемости, но технология предполагала большое потребление энергии.
Из наиболее ярких примеров масштабных инвестиционных проектов компании: в 2020 году «СИБУР» приступил к строительству одного из крупнейших и самых современных в мире заводов по производству базовых полимеров — Амурского ГХК. Проект предполагает применение самых современных технологий, включая максимально возможное использование ВИЭ-генерации для энергоснабжения комплекса, что соответствует передовым трендам, направленным на снижение углеродного следа, а также является неотъемлемой частью Стратегии «СИБУРа» в области устойчивого развития.
— «СИБУР» активно исследует технологии, связанные с химическим ресайклингом. Что это такое? В чем их ценность?
— Химический ресайклинг — это не определенная технология, скорее — направление переработки полимеров, при котором происходит процесс разложения полимера на производные (мономеры или углеводородное сырье). Это новое направление считается наиболее перспективным с точки зрения переработки сложных видов отходов — например, многокомпонентной упаковки, композитных материалов.
Еще это отличная возможность переработать текстильную продукцию — такие синтетические ткани, как полиэстер, флис, лавсан.
Другое большое преимущество химического ресайклинга заключается в том, что он может решить проблему полиэтиленовых пакетов. При их переработке получается вторичное углеводородное сырье, которое после цикла нефтехимического синтеза снова может стать пластиком.
— Вы лично верите в то, что крупные корпорации и государства успеют перестроиться, совершить энергопереход и «озеленить» бизнес до начала необратимых изменений в экосистеме планеты?
— Я лично считаю, что мы уже прошли точку начала необратимых изменений на Земле. Но тогда возникает вопрос о том, насколько существенными эти изменения будут и сможем ли мы с ними справиться. Как мне кажется, в последнее время резко повысилось не только осознание проблемы и ее последствий специалистами, но и, скажем так, уровень осведомленности и вовлеченности — как бизнеса, так и общества.
Тем не менее это, скорее, микроуровень, а на макроуровне о потенциале изменений можно судить по принятым государственным целям достижения углеродной нейтральности. Например, для Евросоюза и Китая они приходятся на 2050-2060 годы. Многие государства все еще не приняли подобных целей.
Таким образом, с одной стороны, не совсем понятно, сколько времени у жителей планеты есть до тех самых существенных необратимых последствий, с другой — все принимаемые меры вряд ли позволят решить проблему быстрее, чем за десятки лет. Важно объединить усилия для решения глобальных задач, в первую очередь — между государством и бизнесом.
Что касается вклада «СИБУРа» в этот процесс, мы покупаем попутный нефтяной газ, помогая российским нефтегазовым компаниям его утилизировать, а не сжигать.
Так, за 2019 год «СИБУР» переработал 22,6 млрд куб. м ПНГ, предотвратив выброс парниковых газов более чем на 72 млн тонн, что сопоставимо с годовым объемом выбросов СО2 средней европейской страны.
Для снижения углеродоемкости нашей продукции мы постоянно изучаем новые технологии по вовлечению вторсырья или других альтернативных источников сырья в производство, тем самым стремимся уменьшить объем использования ископаемых углеводородных источников.
— Многие крупные компании инвестируют в образовательные и социальные программы. У «СИБУРа» есть программа «Формула хороших дел». Подобные программы для крупного бизнеса и «СИБУРа» в частности — обременение или осознанный выбор с четкими целями и задачами? Какими?
— Устойчивое развитие бизнеса возможно лишь при соблюдении баланса всех составляющих. Поэтому мы запустили в 2016 году масштабную программу социальных инвестиций «Формула хороших дел» в 23 городах деятельности «СИБУРа».
Программа включает шесть направлений общественной жизни: развитие городов, образование и науку, спорт и здоровый образ жизни, охрану окружающей среды, культуру и волонтерство. Нам важно, что, кроме прямой помощи, программа — своего рода акселератор, «окно возможностей» для многих участников.
В 2020 году мы стали поддерживать социальных предпринимателей, проводя для них обучающие и акселерационные программы. Они также могут получать кредиты на развитие бизнеса на льготных условиях. Так, в Тобольске местные предприниматели уже получили на развитие бизнеса 9,7 млн руб.
В рамках ФХД развивается движение корпоративных волонтеров. Если в 2017 году речь шла о нескольких десятках человек, то сейчас это более 4 тыс. сотрудников. В разных городах волонтеры работают над продвижением раздельного сбора мусора, совместно с местными НКО строят вольеры для бездомных животных, прививают любовь к спорту и к чтению детям в детских домах, занимаются благоустройством городских и загородных территорий.
Таким образом, подход, который мы используем в «Формуле хороших дел», позволяет нашим грантополучателям и волонтерам постоянно масштабировать социальные проекты, расширять охват аудитории, вовлекать новых участников в оказание помощи и в целом в позитивные изменения в наших городах. Можно сказать, что мы не раздаем рыбу, а предпочитаем способствовать производству удочек.
— Каких из российских или иностранных бизнесменов и компаний в вашем секторе вы бы могли назвать визионерами? И почему?
— Если разобрать примеры, которые обычно ассоциируются с визионерством, — Google, Facebook, AirBnB и другие, то эти предпринимательские истории успеха, как правило, состоят из того, что у людей появляется идея, а потом у них хватает энергии, последовательности и немного везения, чтобы собрать команду и эту идею, возможно, несколько трансформировав, превратить сначала в работающий бизнес, потом — в бизнес покрупнее и, наконец, — в огромный бизнес.
Визионеры — это, как правило, эффективные предприниматели, которые могут сочетать в себе понимание ситуации, считывание запросов своих клиентов, разделяя при этом устойчивый спрос и локальный всплеск интереса. Но, на мой взгляд, настоящие визионеры — это те, кто, несмотря ни на что, не имея ярко выраженного запроса со стороны рынка, продолжали делать свое дело и в итоге оказывались правы. Здесь в качестве примера можно привести Стива Джобса и Apple. Он практически навязывал свое мнение и по ходу оказался прав. Это же можно сказать и о продуктах от Илона Маска.
А еще есть третья история, мне она нравится больше всех. Сюда относится, например, Netflix. Это как минимум трижды перерожденный бизнес — в условиях кардинальной смены среды, в которой он оперировал. Его авторы начали с проката видеокассет и придумали простую вещь — прокат по подписке, эта фишка отличала их от конкурентов. Потом их накрыла проблема с компакт-дисками и, позднее, с онлайн-контентом. Они продолжали перестраивать свою бизнес-модель, а сейчас они сами стали успешными производителями контента. Таким образом, компания перерождалась минимум трижды и становилась крепче и сильнее. Вот это, как мне кажется, настоящее визионерство, когда почва не один раз уходит из-под ног, система координат полностью меняется, а команда продолжает трансформировать продукт, распознавая и предугадывая потребности клиентов, доказывая возможность пересобирать успешный бизнес неоднократно.
— В обычной жизни вас можно назвать ответственным потребителем?
— Интересный вопрос. Моя супруга уже года полтора передает вторсырье в пункты приема в Москве. А моя экопривычка — это, наверное, считать. Я обычно ее спрашиваю: когда ты возила вторсырье, ты посчитала, сколько выбросов СО2при этом произвела?
Но я точно могу сказать, что я стал более осведомленным и в некоторой степени более экологически ответственным. Вот, например, случаев не выключенного дома света у меня меньше, чем тогда, когда я был не очень обеспеченным студентом. Сейчас у меня есть возможности, но мой мотив контролировать выключенный свет — в итоге не в экономии, а в простом ответственном потреблении.
У меня есть однокурсник, который получает удовольствие от того, что покупает вещи в секонд-хенде. Я пока не разделяю его позицию, но, возможно, мы к этому придем. Пока я не отказываюсь от новых вещей, но я уже думаю и не еду лишний раз на автомобиле, чтобы не тратить энергию, не загрязнять воздух. Я думаю, мы придем к коллективному ответственному потреблению — наши привычки уже сейчас сильно меняются.
Читайте больше материалов по теме на сайте: https://plus-one.forbes.ru/
Автор: Анна Андриевская