(Составитель Сергей Гандлевский)
23 декабря исполняется 30 лет со дня гибели Александра Сопровского (1953 - 1990).
* * *
Когда-нибудь, верша итог делам,
Как бы случайно, в скобках или сноской,
Я возвращусь в первоначальный хлам,
Зовущийся окраиной московской.
Любой пустырь от давешних времён
Мне здесь знаком на радость и на горе,
А чья вина? Я не был здесь рождён —
Но и страна не рождена в позоре.
Никто, как я, не ведал жизни той,
Где от весны к весне, от даты к дате
Такой подробной, бережной тоской
Озёрца луж исходят на закате,
Где всё, что мне привиделось потом —
Пророки, полководцы и поэты —
Всё взращено прекрасным пустырём,
Раскинувшимся за моим двором,
Под грохот железнодорожной Леты,
Где перегаром пахло из канав,
Ночами пьяных укрывал овражек —
И брезжило на трезвых лицах вражьих
Осуществленье смехотворных прав.
Нас нет совсем. Мы вымерли почти.
Мы выжили, мы выросли врагами,
Прокладывая ощупью пути
На родину, что стонет позади,
Мерцая, как звезда за облаками, —
Пока не хлынет царственное пламя,
Чтоб белый свет прикончить и спасти.
1974
***
Кто на пресненских?
Тихо в природе,
Но под праздник в квартале пустом
Бродит заполночь меж подворотен
Подколодной гармоники стон.
Вся в звездах запредельная зона.
Там небесная бредит овца,
Или Майру зовет Эригона,
Чтобы вместе оплакать отца.
А на Пресне старик из Ростова
Бессловесное что-то поет.
Не поймешь в этой песне ни слова,
Лишь беззубо колышется рот.
И недаром обиженный дядя -
Честь завода, рабочая кость -
Вымещает на старом бродяге
Коренную, понятную злость.
И под небом отчаянно-синим
Он сощурился на старика,
Слово ищет, находит с усильем:
- Как тебя не убили пока?
Как тебя не убили, такого? -
А старик только под нос бурчит,
Не поймешь в этой песне ни слова,
Да и песня уже не звучит.
Тихо длятся февральские ночи.
Лишь гармоника стонет не в лад,
Да созвездий морозные очи
На блестящие крыши глядят.
Поножовщиной пахнет на свете
В час людских и кошачьих грехов.
Волопас, ты за это в ответе:
Для чего ты поил пастухов?
1975
***
Из верхних окон музыка во двор.
Горбатые ступени у подъезда.
Мой прежний мир, приставленный в упор
К очам твоим — без моего посредства.
Перехожу на круг небытия,
В электроток твоих воспоминаний.
Но я не мёртв, и музыка твоя
Издалека слышна мне временами.
Так спой же мне и душу напои!
За волчий век я сорок раз бы умер, —
Но круг друзей, но близкие мои —
Мелодия в бензомоторном шуме…
Так будь же мне верна на круге том —
Не зря он создан нашими руками —
Где встанет наш гостеприимный дом,
Как росчерк мой под этими строками.
И сколько б нам ни выпало разлук,
Нам нужно ждать. Когда не мы, то кто же?
И жизнь на вкус, как музыка на слух,
Ну спой же, спой… Побудь со мной подольше…
6 апреля — 5 мая 1976
***
В Европе дождливо (смотрите футбольный обзор)
Неделю подряд: от Атлантики и до Урала.
В такую погоду хороший хозяин на двор
Собаку не гонит... (И курево подорожало.)
В такую погоду сидит на игле взаперти
Прославленный сыщик - и пилит на скрипке по нервам...
(И водка уже вздорожала - в два раза почти
На 2.43 по сравнению с 71-м.)
И общее мненье - что этого так бы не снес
(ни цен этих, то есть на водку, ни этой погоды)
Хороший хозяин: не тот, у которого пес,
А тот, у кого посильнее, чем Фауст у Гете.
Над Лондоном, Осло, Москвой - облака, будто щит,
И мокрых деревьев разбросаны пестрые рати.
Которые сутки подряд - моросит, моросит,
И в лужах холодных горят фонари на Арбате.
Сентябрь обрывается в небо. Глаза подниму -
Все те же над городом изжелта-серые тучи.
Когда бы ты знала, как нехорошо одному.
Когда бы не знал я, что вместе бывает не лучше.
Есть чувства, по праву приставшие поздней любви.
Гуляет над миром отравленный ветер разлуки.
Войди в этот воздух, на слове меня оборви -
Когда все из рук вон, когда опускаются руки.
Шаги на площадке. Нестоек наш жалкий уют.
И сон на рассвете - как Божья последняя милость.
И памяти столько хранит завалящий лоскут,
А в памяти столько души - сколько нам и не снилось.
И я не спеша, раскурю отсыревший табак
И словно признанья вполголоса молвлю былому...
В Европе дождливо. Хозяева кормят собак,
И те, как хозяева, с важностью бродят по дому.
1981
* * *
За то, что я тогда... Не знаю сам, за что,
Не знаю, что со мной и было –
За все, что вытоптано и пережито,
За все, что памятно и мило,
За то, что музыка подкрашена вином,
За звон в ушах, родной и нестерпимый,
За март, разбрызганный капелью за окном,
За город, так мучительно любимый, –
За это бедная, дурная жизнь моя
Туда слетает безвозмездно,
Где – вот – на волосок один от бытия –
Бездушная клубится бездна.
За то, что дни мои в московском тупике –
Тупая стенобитная работа,
За то, что сны мои про волю налегке
Полны горячечного пота,
За то, что, Господи, судьбу свою сломить
Дано лишь молодым и сильным –
Дай удержаться мне за радужную нить
Капели звонкой полднем синим.
1981