Сейчас раннее утро, сентябрь. Я стою здесь один и смотрю на восток, в лицо медленно восходящему солнцу. Осенние, тусклые лучи его высвечивают в темноте первые ряды монгольской конницы; достигнув вершины холма и замерев в верхней точке на мгновение, лавина всадников обрушивается вниз и вихрем проносится мимо меня.
Дрожь земли от мерного стука копыт. Сквозь туман веков до меня доносятся отголоски их гортанной речи.
Но хватит мечтать - я приехал сюда для того, чтобы писать свою историю. Поднимаюсь на холм, откуда видны дырявые крыши умирающего села, ставшего в своё время колыбелью одной из побочных ветвей дома Романовых. Ровно посреди поля берёза – рядом с ней я собираю прибор и втыкаю лопату в эту славную землю.
Охота началась; детская считалочка из игры в прятки как мантра крутится у меня в голове, пока я решаю, откуда вкусить с этого пирога.
Поле огромно; чтобы не ходить наугад и не тратить время впустую, пытаюсь привязаться к каким-нибудь ориентирам. Короткая рекогносцировка - слева за оврагом небольшой лес, в разрыве которого петляет приведшая меня сюда дорога. Она делит пространство на две примерно равные части и теряется в далёких лугах.
Мучительный выбор. Дорога ближе и как объект понятнее для меня. Манит лес – привычка хранить инкогнито во время работы играет свою весомую роль. Но не для этого я ехал в такую даль, чтобы ходить привычными тропами, поэтому заставляю себя выйти из зоны комфорта в открытое поле.
Начинаю работать; необъятность пространства диктует свой ритм, и мне приходится буквально замедлять себя и держать привычный шаг и скорость проводки. Поле звенит на все голоса, но большинство сигналов глухие. Наугад копаю несколько – ржавые куски жести, тракторные болты совсем не похожи на наконечники монгольских копий и стрел.
Но вот приходит время хороших новостей. С запредельной какой-то глубины для прибора вылетает медный крестик – лепесток, истлевший до состояния бумаги. Несколько шагов вокруг – и есть ещё одно распятие размером больше – но буквально у меня в руках оно рассыпается на две неравные части. Глина в наших краях абсолютно безжалостна к меди.
Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Проверяем это утверждение, достойное стать девизом всех кладоискателей, буквально здесь и сейчас. Ноги так и тянут меня вниз, где у подножья холма петляет небольшой ручеёк. Идти под уклон намного легче, однако потом вновь нужно подниматься, вычерчивая по полю замысловатую диагональ.
И тут мне пришла в голову эта гениальная идея.
Суть её сформулировалась буквально за несколько секунд и состояла в том, что методично пылесосить всю площадь не будет оптимальной тактикой, поскольку занятие это до чрезвычайности однообразное и утомительное. Этот тезис уже подтверждался практически полным отсутствием результата. Разбить же поле на некоторое количество квадратов и пройти каждый из них по воображаемой биссектрисе скорее всего и будет оптимальным алгоритмом.
Вообще на открытой местности я чувствую себя не в своей тарелке. Это нужно признать – некторое внутреннее беспокойство не даёт мне полностью сосредоточиться на поиске. Встреча случайных людей минимальна – забрался я достаточно далеко, - но все-же она не нулевая.
Тем временем солнце проходит свою высшую точку и начинает медленно опускаться за моей спиной, - пришло время обеда.
К той поре у меня уже имелось:
- Очень прилично сохранившаяся трёшечка 1898 года, выскочившая буквально с поверхности.
- Однозначные 2 копейки Александра I. Уцелела только часть с орлом, но сомнений нет – это именно она.
- Россыпь (а именно три штуки) монет эпохи поздних советов разных номиналов, прятавшихся от меня в одной яме у дороги.
- Два креста лежали под землёй. Один истлел, другой сломался. Что осталось под землёй? Вопрос скорее риторический...
Ценных находок на этот раз нет, хотя мы понимаем, что настоящими ценностями в нашей жизни являются здоровье, друзья, родные и близкие люди.
Традиция послеобеденной засухи продолжается; несколько часов хожу в совершенной пустоте и даже как-бы по инерции, думая о чём-то бесконечно далёком и прекрасном. Заканчиваю поисковый день у той же одинокой берёзы.
Медленное солнце садится в облака. Я стою на вершине холма и смотрю на восток, вслед удаляющейся монгольской коннице. Остатки могущественной некогда армии бредут в сумерках беспорядочной унылой толпой. Уставшие лошади едва передвигают копыта. Измученные длительным походом всадники молчат, лишь изредка обмениваясь короткими фразами.
Никто не улыбается…
Я иду к машине. Тороплюсь, хочу уехать до темноты – дорога в лесу скажем так не идеальна. Не знаю, захочется ли мне ещё раз вернуться сюда когда-нибудь.
Поле осталось загадкой для меня. Возможно, я ошибся изначально и следовало больше ходить по лесу, не знаю. Надо всё обдумать – хороших поисковых дней в сезоне осталось не так много, и тратить их нужно разумно.
Какое-то время, освещая дорогу дальним светом, я следовал вслед за войском Батыя, потом наши пути разошлись – я свернул в западном направлении и не спеша поехал домой.