Зима в городе.
Белые шапки на деревянных вешалках. Голубь клюет тонкий сыроватый лед – под ним семечка. Рябина пыльными гроздьями развешана – не ест ее никто что ли. Кто-то с того дома отпирает ржавый гаражик – там еще что-то может завестись?
Зима в деревне.
Поля застелены толстыми стегаными одеялами. На березках белые иневые рукавички. Звонкая роща затаилась и ждет. Дымок над крышами курится тепло и маняще. Редкий встречный угостит сигаретой и обронит пару слов ни о чем.
Это уже было или еще будет?
Зима в городе.
Мне пять. Мы с отцом в нашем дворе катаем большие снежные шары. Я упираюсь, а он не катится. Без отца никак. Он режет лыжей шары пополам, и мы ставим их друг на друга. Крепость! Никогда не слышал это слово. Какие-то дворовые мальчишки начинают атаковать нас снежками, а мы с отцом прячемся внутри, изредка я вылезаю и бросаю снежок. Вскоре, в момент моего очередного подъема, я что-то героически кричу, скорее всего, «ура», и в рот мне попадает нежданный, и оттого, очень обидный снежок. Он холодный и колючий. Я начинаю плакать, и мы идем домой…
Зима в деревне.
Мне восемь. Я катаюсь на старых деревянных лыжах во дворе. Вечер. Рядом столб, а на нем большая лампочка. Светло как днем. Снега полно, и забора пока нет. Сразу за двором - луг, но там темно. Я катаюсь во дворе, а на меня то и дело прыгает «Флейта» - слегка подросший лопоухий щенок. Я стараюсь от него убежать, но он догоняет меня и прыгает передними лапами на меня. Так спокойно и радостно…
Зима в городе.
Мне десять. Солнечный зимний день. Друг Санек и его отец зовут меня пойти с ними в лес на лыжах. А я не знал, что лес далеко и не имел нужной одежды. Но так загорелся, что пошел, в чем был – в пальто и в кроличьей шапке с ушами, крепко завязанными снизу подбородка. Да-а-а. Когда мы вернулись, я не мог сам раздеться. А когда разделся и лег, я был похож на печеное яблоко…
Зима в деревне.
Мне двенадцать. Я с братьями катаюсь со снежных холмов на лыже. Да-да, вы не ослышались. Лыжа одна. Она охотничья, а потому широкая. Мы втроем садимся на нее и катимся с горки с криками восторга. На горизонте небо закладывает темными облаками – к снегу…
Зима в городе.
Мне четырнадцать. Мы вчетвером (я и два моих брата под руководством их отца) тащим по Советской огромное зеркало. Его заказал Дядя Витя для шкафа в прихожей. Солнце слепит глаза. Снег не отстает. Проходя мимо большого дома, мы замедляемся и наклоняем зеркало при ходьбе чуть под углом, и огромный солнечный заяц накрывает без остатка чье-то окно…
Нам смешно.
Зима в деревне.
Мне пятнадцать. Мы с братьями построили крепость рядом с сараем для сена. Сверху воткнули еловые ветки для защиты от снежков. Двое в крепости обороняются, двое забрасывают ее снаружи. Потом меняемся. В крепости нас все время засыпает свежим рассыпчатым снегом, и, в основном, за шиворот. Огонь!
Зима в городе.
Мне двадцать семь. Я с сыном катаю большие снежные шары на стадионе, рядом с домом. Ему нравится, хоть и непросто. Затем мы режем лыжей шары пополам и строим крепость. В ней проделываем смотровую щель.
Мы высовываемся, а наша мама фотографирует нас, а потом закидывает рыхлыми снежками. Весело и красочно…
Зима в городе.
Мне тридцать семь. Ветер по ночам наваливается плечом на раму, стараясь ее выдавить. Я подолгу не могу заснуть. Тревожно.
Машин во дворе очень много. Повсюду грязный, мусоленый снег. Бугры перекопанных коммунальщиками сетей торчат напоминанием об осенней колготе.
Солнечных дней почти нет.
Бабушка зимой живет у своих детей в городе. Мы почти не приезжаем в деревню. А если приезжаем, то не знаем, чем себя занять. В снежки уже не играем, с горы не катаемся, только жжем костер за домом и, глядя на огонь, задумчиво молчим, будто бы все сказано, и больше не о чем говорить.
Это уже было или это еще будет?