Олег Башкатов.
Киндыкты-Кёль отделяют от Кош-Агача восемьдесят километров грунтовки, уходящей почти на восток. От него до конечной цели нашего путешествия -озера с одноименной ему базой Кок-Кёль всего километров пять. Киндыкты-Кёль располагается прямо на входе в ущелье, в котором все эти красоты и скрыты от не ценящих такую суровую красоту глаз.
Интересно, что, как и рассказывал Володя - мой друг из Белокурихи, их еще на подъезде к этим местам, смартфон в прошлый раз уже приветствовал и благодарил за использование монгольской сети. Они, даже задумались, верить или нет навигатору и не пора ли испугаться и вернуться? Наши смартфоны повторили те же издевки над нами.
Оторвавшись в этот раз от Володи, но помня его напутствие, что в столь дальние и сомнительные по проходимости, даже для его внедорожника, путешествия надо ехать на двух машинах, чтобы дернуть друг друга в случае чего, мы еще в Кош-Агаче и вывернули мозги «манагерам» базы Кок-Кёль, выспрашивая их, пройдем мы или нет те броды и грязи, которые нас ждут на тех километрах между Кош-Агачем и базой?
Менеджеры, подставив пальчик ко лбу и выспросив все о возможностях нашей машины, сделали глубокомысленное заключение: "Пройдете". Но я смотрел им в глазки и не видел там уверенности. Мы, конечно, уже проверили возможности своего, хоть и облегченного, внедорожника на грязях других дорог Алтая и выявили его недетские возможности: все ведущие, блокиратор, пониженные передачи. Для таких случаев - это полный, хотя и в облегченном исполнении, «фарш», ну, конечно, если за рога его держится шофер - не ребенок. А с другими я стараюсь и не ездить. Честно говоря, нас на это толкала и «жажда наживы»: не хотелось отдавать десять тысяч за трансфер. Мы же туристы, а не... Пусть скажут спасибо, что не пешком пошли.
А вопросы задавать надо, ведь мы добрались до тех уголков Алтая, про которые надо говорить, что здесь уже можно найти самое – самое. В нашем случае – это самая дальняя база на Алтае.
Это тарак-тамга, родовой знак, как символ власти. Называют «Коновязь Чингисхана». Вон та буква «Т» на его борту – это символ Боевого чекана. Стоит он в урочище Жалпаккобы, которое или располагается на границе Чуйской степи, или сразу за ее северо-восточной границей.
Карты у меня были – полная колода – и топографические, и физические, и, даже карты Генерального штаба СССР – штурман же. Они-то меня и подвели. К нашей радости, почти на каждой развилке стоял указатель, да так искусно выполненный – художественная резьба по дереву, что не следовать ему сил не было. Когда же мы преодолели пару бродов равнинной части маршрута, приблизились к пойме реки Барбургазы, у одной из развилок, силы не следовать указателю у меня появились. Указатели, согласно карте, вели к броду, а карта, возражая им, выдавала свою дорогу - к мосту. Штурман взыграл во мне, и машина послушно развернулась к мосту, как я думал. Ну, или карта так думала.
Карты, в которые я свято верил, привели все же к броду, а не к мосту. Покружив по приличной горке между ее камнями, пофотографировав с обрыва ее вершины тот брод, я визуальным методом восстановил ориентировку, и мы вышли к узенькому, но бетонному мосту, за которым нас снова ждал указатель...
Равнинное урочище Жалпаккобы закончилось, и начались приличные горки. Но не горки страшили нас. В колеях их широких логов была грязь, а нам не хотелось в нее лезть. Тем более, мы уже разок буксовали в ней. Попытались фарватер дороги объезжать по склону горы. К нашему удивлению, хотя сухая погода стояла уже давно, весь дерн склонов, как губка, был пропитан водой, и машина уходила в него почти по ступицы. И таких логов до озера Киндыкты-Кёль было еще не меньше семи. Сухо было только на горбах отрогов, которые разделяли те самые водоносные слои низин.
Нарын-Гол и соединяет всю эту гирлянду озер: Узункёль, Киндыкты-Кёль и два Кок-Кёль в одну целую нитку жемчуга - ожерелье между Долиной Джолиин и Ледником Белых Барсов… Никак не могу перейти к конечной цели нашей поездки. А все потому, что про дорогу хочется сказать еще пару фраз.
Наша осторожность привела нас к цели. Но на обратном пути,забегая вперед, после первых пары грязевых препятствий, мы у одного из них встретили веселую женскую стайку с их вожаком – мужчиной, наверное, водителем. Они стояли у своей "буханки". Веселые дамы весело нам поведали, что эта самая проходимая и уважительная техника вчера в этой колее села на мосты и им пришлось здесь, в поле, заночевать… Думаю, водитель свято верил в свой аппарат, но недооценил эти лечебные, для его восприятия действительности, грязи. Отсутствие бдительности не подтвердило бесконечные возможности машины.
Почти вечернее уже освещение говорило мне, что спутники мои устали и в горы не пойдут. Завтра возможно, но не факт, даже, если сегодня и собираются. По плану мы наметили провести здесь две ночи. Главной целью, конечно, было озеро Небесное. Оно располагается вон в той тени,перед острым, как нож, хребтом за базой и над Малым озером. Небесное еще некоторые проводники для усиления восприятия впечатлительных туристов стали называть Поднебесным, но это уже на их совести.
Не дожидаясь милости от Природы и спутников, я после того, как мы расположились на постой, рванул в горы один. Завтра к Небесному-Поднебесному я, конечно, схожу, а сегодня мне надо вон к тому леднику, вершинка которого едва видна за тем-самым острым хребтом. Называется он «Ледник Снежных Барсов», расположен строго на границе с Монголией. Из-за одного его названия стоит залезть на те пятьсот метров, хотя бы к его границе.
Синенький баннер перед базой предупреждает, что до границы с Монголией пять километров. Почти столько же мне надо топать сегодня до края ледника. Озеро Небесное разлеглось на высоте 2708, но эти двести метров по высоте я оставлю на завтра. Завтра Небесное может оказаться не столь зрелищным вблизи, и мне надо его сфотографировать сегодня со стороны, скажем, с противоположного склона этого ущелья. Лучше в сумерках. Вон там, под первым снежным пятном, маленькое ущелье, из которого вытекает Нарын-Гол. Сразу от него вверх влево уходит освещенный склон. По нему на обратном пути я собираюсь подняться выше озера метров на двести - спуститься от ледника Снежных барсов на пятьсот метров и забраться на четыреста по этому освещенному курумнику.
До верхнего Малого Кок-Кёль я топал по географически правому берегу Нарын-Гол, обогнул его - на фотографии слева, пересек реку и вышел на ту темную полоску за озером – карликовую березку на мягкой подстилке, которая скрывает звук шагов…
Тропа осталась на правом берегу, я шел по левому (географически), нога тонула в мягкости, а смотрел вправо на склоны, которые вели к озеру Небесное, выискивая, практически не опознаваемую отсюда, тропу к озеру, намечая маршрут на завтра. Как я повернул свою бестолковую башку влево?!. Но, может как раз эта ее черта (черта моей думательной безделушки), привела к тому, что я не увидел козерогов издалека. Не разволновался, этот психоз не восприняли животные, как агрессию, ведь я же сделал бы стойку, начал красться, приближаясь мелкими перебежками, все время, приседая, падая и подползая… Мягкая подстилка, наверное, тоже сыграла свою роль. Они же, конечно, увидели меня издалека и, на всякий случай, медленно уходили, немного поднимаясь по курумнику на склон, пощипывая травку, практически не обращая на меня внимания и подставляя мне не те части тела, которые я хотел сфотографировать. Я, как ни странно, был готов к съемке – телевичок в этот раз был на фотоаппарате. Нас разделяли не более пятидесяти метров.
Я сделал несколько дежурных снимков, как есть, пока козероги еще не одумались и не соизволили упорхнуть. Нас разделяла река, но до нее было еще метров двадцать, я решил сократить и это расстояние. Быстро и уже не таясь, еще не успев включить голову и испугаться, не войдя в тот раж, который бы и их напугал, я подошел к воде. Козероги все еще были развернуты ко мне теми же нелицеприятными местами. Вот наглючие! Ну не воспринимали же они эту речушку, как какую-нибудь непреодолимую преграду, скажем, Линию Маннергейма?! Я тоже обнаглел окончательно и начал привлекать их внимание разными знаками: причмокиванием и притопыванием. Ну показали они мне свои глазки, но ходу не прибавили. Поснимал и ушел с благодарностью к ним за это. Не стал сгонять со столь лакомого для них пастбища, что даже мои ужимки и прыжки не испугали их.
Уходя, я соображал, что дистанция для фотосъемки была все-таки великовата. В голове начинали крутиться всякие каверзы против этих меланхоличных животных.
Судя по их привязанности к этому пастбищу, я этого бородатого встречу на обратном пути от ледника, когда попрусь на правый склон для съемки озера Небесное в лучах заходящего Солнца. При выходе же с базы в гордом одиночестве, я у Сергея, работника ее, казаха, вызвал ни то понимание, ни то сострадание к моим умственным способностям, но он выдал мне рацию, чтобы я при случае по ней сообщил, где меня искать, если голова будет еще в состоянии ворочать в ней языком. И я придумал поделиться козероговыми сюжетами с моим дружным коллективом, когда буду возвращаться от ледника. Мне назад будет около часа хода, и со стороны базы примерно столько же. Вызову их по рации, они пойдут снизу, а я займу позицию за камнем сверху – вдруг, друзья выгонят козерогов на мой камень, и они пройдут поближе… Так что, какая уж тут забота о ближнем с моей стороны, так - холодный расчет улучшить предыдущие снимки.
Я уже почти приблизился к осыпи, которая что-то там скрывает за собой, отделив это от основной долины.
На картах это выглядит по-разному: на одних - одним озером, на других – двумя. Наверное, дело в том, что, когда эти осыпи только преградили дорогу юному еще Нарын-Голу, получилось одно озеро. А когда он – задира, по молодости и ретивости, снес верх запруды и пробился через нее, озеро обмелело и разделилось на два. А в этот сухой сезон, наверное, и оба обмелели на столько, что… Хотя, может быть, в хороший год воды хватает и на одно?
Тут опять хочется побрюзжать на тему, что такие безжизненные пейзажи, как в этих местах, куда мало кто заглядывает, не только можно показать интересно, но и найти здесь же много самого его - этого интересного, хотя бы под ногами. Первое, на что я обратил внимание и восхитился – это та яркая «малость», которую и не разглядишь в отдельности, что покрыла потрескавшиеся и обнажившиеся «дны» этих отступивших озер – зеленые водоросли. Влажности русла, наверное, еще было достаточно, и это позволяло ей жить ярким, светлым, мягким ковриком. Его и рукой то ощутить почти невозможно, но как радует и щекочет глаз!
Даже с высоты подножия первых маленьких водопадов в предыдущем кадре эта зелень хорошо просматривается, а уж вблизи - сплошной восторг!
Водоскат, состоящий из множества маленьких водопадиков, - это и есть Нарын-Гол. На скалах, под ледником, всего метров сто выше той зелени - первые его тоненькие, но живописные и почти застывшие струи. Высота одного , вместе с водоскатом не более пяти метров. Некоторые и с метр всего. И за этим тоже стоило стремиться в такую безжизненную даль. Да и разве она безжизненна, эта даль?
Температура на высоте водопадов, наверное, уже давно переходит через ноль в сторону минуса, поэтому водопады и обрамлены такими красивыми наледями. Но , какую красоту из кубиков льда сложила эта «безжизнь»! Где-то тут надо найти и прочитать слово «Вечность». По крайней мере, символ «Бесконечность» уже я вижу.
А виноград то какой! Холодненький!
Эти струи еще же надо и размыть, чтобы они потекли в кадре на длинных выдержках, не менее 1/10 секунды. Снимаю с рук, времени нет, чтобы тратить его на установку штатива – меня ждут мои бараны! Да и приспособить штатив к скале здесь негде, сам еле стою. Иногда и удается на этих выдержках удержать камеру так, чтобы эта статика не разлилась в динамику, в «шевеленку» по всему кадру.
Наконец, добрался до «Ледника Белых Барсов». Снимаю. Мечтаю. Эх! Самих бы барсов - хвостистых хозяев этого ледника выследить. Но нет, этих на мою мякину не возьмешь. А жаль!
Фотографическая кишка не выдерживает и разворачивает меня в сторону моих баранов, пока еще Солнце не село. Хотя бы их не упустить! Расчехляю рацию, вызываю подмогу. Спускаюсь к ним.
Мой соратник по путешествиям определил этих бородатых, как козерогов, а я надеялся, что это те самые аргали, к которым я не успел вчера в пойме реки Саржематы…
Он, как всегда, не ошибся - Википедия говорит, что это козел горный сибирский (Capra sibirica). У него много названий: на Алтае – «бун», в Восточном Саяне – «джим», на Памире – «тэк»... У охотоведов укоренилось название "козерог".
Спускаюсь к малому ущелью, через которое пробился молодой Нарын-Гол. Поднимаюсь по тому освещенному склону, но не резко вверх, к точке, с которой собрался снимать Небесное озеро, а почти по траверсу, к заветному камню, за которым наметил скрадывать козерогов, поднятых друзьями снизу. Иду уже по крупному курумнику. Здесь не мягкий мох, и под ногой он звучит громче, чем хотелось бы.
Выглядываю из-за заветного камня. Первыми вижу группу поддержки, но далеко. Им еще метров пятьсот до животных.
А козероги? Они, наверное, не только слышали грохот моего приближения, но и видели меня. Эти красавцы меланхолично, как и три часа назад, перешли уже не такой субтильный здесь, всего в паре километров от ледника, Нарын-Гол. Чертыхаясь на себя из-за поднятого мной грохота, затаив дыхание, наблюдаю за медленно сокращающимся расстоянием между друзьями и животными. Между мной и козерогами тоже метров пятьсот, они уже подошли к противоположному склону под озером Небесное, в районе предполагаемой тропы… поднимаются по ней… начинают сливаться с камнями… и я теряю их из виду. Делать нечего, я достаю рацию и отменяю охоту. Солнца хватит еще на час, друзья успеют подняться на четыреста метров до точки, с которой можно снимать озеро в закате. До этой точки и мне еще метров двести. Но им не хочется, и они возвращаются на базу, наверное, нещадно матеря меня из-за бестолково потраченного времени.
Поднимаюсь к намеченному месту съемки, озеро показывается, но узкой полоской. Хотя, как и положено Небесному, - полоска голубая. Не удержался от того, чтобы не показать всю перспективу в панораме. Но делать нечего, придется подниматься еще выше и пройти дальше, чтобы раскрыть озеро по вертикали и, чтобы развернуть его немного лицом к объективу.
Озеро надо снимать вместе с обрывом, чтобы оно с него стекало, чтобы летело. Оно же Небесное! Как вам? Летит? Похоже, пока не летит…
И я лезу выше.
Вот! Небесное показалось уже громче! Еще бы чуть выше, чтобы в склоне, разрезанном струями водных потоков из озера, явственнее показались и его малые водопады, которые назавтра мы увидели в глубине этих глубоких промоин…
Выше не пойду. Там под ноги уже идет «сыпуха». Опасно – склон становится круче. Да и горы начинают казаться зрительно ниже.
Пока ждал заката, ежась под колючими горными потоками воздуха, которые без моей активности в движениях чувствовались уже явственнее, вспомнились мои прежние размышления об оптимальной высоте съемки гор.
Мне кажется, горы надо снимать с высоты, соразмерной их середине. В противном случае, ниже если, начинает проявляться эффект, которые многие знают на примере съемки зданий, задранным вверх объективом, когда плоскость матрицы отклоняется от вертикали назад. Они сужаются кверху, наклоняются друг к другу, чуть не стукаются лбами, и высота их зрительно снижается. Если же снимать с точки выше середины гор, то этот эффект разворачивается в обратную сторону. Не говоря уже о том, что, когда пытаешься снимать с уровня их вершин, то в перспективе они сливаются в сплошное монотонное поле между собой, переставая быть горами.
Выше гор могут быть только горы. И нечего лезть выше их со своими фотоаппаратиками!
Долгожданные вечерние лучи! Но ждать сумерек сегодня мне нельзя – я догадался проверить свой налобный фонарик на предмет его наполненности электронами. Оказалось, за предыдущие вылазки он совсем сдулся. А без фонаря в темноте мне не спуститься без последствий по этой «сыпухе». Тем более, ниже за ней меня ждет крупный «курум». И рация уже не поможет…
Сумерки в горах короткие. Их, конечно, хватило, чтобы добраться к подножию обрыва, на котором я сидел, но к базе я вернулся уже в почти кромешной тьме, сначала по памяти, а в конце - только по ее огням.
Вот и завтра пришло, а с ним и озеро Небесное.
Козерогов, как я все еще надеялся, мы здесь не встретили. Они ушли дальше, наверное, по одним им ведомым тропам.
На всякие туманы, для украшения картинки, к нашему позднему уже приходу, рассчитывать тоже не приходится. Хотя их сегодня и в ранней прохладе утра не наблюдалось.
Но, хотя бы своих старых знакомых – сосулек, я здесь встретил.
Хорошо еще, что десять метров воды к ним помогли преодолеть камни, удачно расставленные в ней Природой, как будто специально для моих ног. А то, продвигаясь на зов этой ледяной «мухоловки», мой неосторожный позвоночник, если бы не хрустнул у нее на зубах, то, наверняка, утонул под ними в этой прозрачности.
Обходя дальний абрис озера, я потерял бдительность и упустил двух каменных куропаток, которые дожидались меня, пока я не вышел к ним метров на пять. И даже после этого я не поднял фотоаппарат – улетели же, чего уж теперь волноваться? Но обиделся я на свою беспечность окончательно только тогда, когда из расщелины у моих ног вылетела третья…
Прилепился же к своим сосулькам! Живые они тебе, блин? Живые!.. Весь Белый Свет они тебе застили!
Когда мы вернулись с Небесного, меня взбодрил Сергей – работник базы. Его супруга пришла и попросила чего-нибудь вкусненького для его вируса. Я же с ним чуть ли не обнимался сегодня!.. Поделились, конечно, но сразу вспомнилось, что у нас впереди еще более пяти вылазок в этом последнем в этом сезоне «забеге». Хорошо, что обошлось без последствий, и все они были успешно выполнены.
Это теперь я с этим вирусом сражаюсь с удовольствием, хоть и долго, но с хорошим самочувствием. А все, благодаря умнице-доктору Игорю, с которым мне посчастливилось сходить к Белухе в этом июле. В конце октября все «приятности» с короны вируса посыпались на мою. Уже и на декабрь переполз этот кровожадный бродяга. Но в моем случае это уже не важно. Походы кончились, болей – не хочу! Потихоньку, как Гобсек, в своих сундуках вороши свои богатства-воспоминания и пописывай буковки под фотками.
Пока ходили на закат, вспоминали базу, уже прощаясь с ней, – завтра поутру отбываем.
К вечеру этого дня нас догнали на озере еще двое наших по духу на том большом внедорожнике. Теперь нас ночевало на базе Кок-Кёль уже шестеро. Домиков было достаточно: уютные, деревянные, с печками. Удобства, конечно, во дворе.
До нас в домиках разместилось около двадцати человек, мы их сменили. Подумалось, что на базе наши рюкзаки последние в этом сезоне – холодало уже. Но надо вспомнить, что в эту ночь, прорываясь к этим сюжетам, самозабвенно посапывая, спали в палатках рядом со своей застрявшей буханкой те девчушки-веселушки в чистом поле. Не зарастает народная тропа любителей суровой, но живой Природы в эти благословенные края.
За нашими Кок-Кёлями, километра через три, после того, как Нарын-Гол организовал с другими речками это обширное озеро Киндыкты-Кёль, во много раз большее, чем оба взятых Кок-Кёль, он врывается еще разок в озеро поменьше - Узункель. А еще через пару километров, вон там, с юга и слева, как всегда, на него обрушивается более зрелая, чем он, полноводная и аппетитная Богуты. И этот мал золотник не упустил своего шанса. Вместе они дают рождение красивой и, воспетой в фотографиях Людмилы Карнауховой, речке Юстыд.
Километров семьдесят Юстыд после этого течет спокойно, никому не мешает, пока после деревни Кокоря, в районе Теленгит-Сортогой, не сливается с рекой Кызыл-Шин. И это тоже таинство, которое дает начало нашему долгожданному Чую! И происходит оно, не дотерпев километров восемь всего, до Кош-Агача.
Уф! Эта география! Но, штурман же, что поделаешь? Прокладка маршрута… карты… самолетовождение с выводом в заданную точку… Терпите.
Уже утром, когда проезжали озеро Киндыкты-Кёль, рядом, в совсем безымянном озере, увидели пару лебедей-кликунов.
Не удержались, остановились и вытаращили на эту красоту свои фотоаппараты. Но кликуны оказались более пугливыми, чем козероги – поднялись на крыло.
А может не испугались? Может эти «сияющие белоснежности», сделали круг над нашими головами, чтобы этим венцом в Воздухе освятить нашу, возникшую здесь Любовь к этим скудным, казалось бы, но, наполненным такой Жизнью, Покоем и Радостью, местам?
