Ветер кружил сухую траву вперемешку с листьями. Незатейливый танец на открытом поле дико раскручивался и взмывал ввысь, затем ослабевал и стелился над землей, подхватывая все новых и новых исполнителей осеннего вальса. Из шумно веселящейся компании вырвался желтый лист липы – прощаясь, он совершил два плавных круга и опустился вниз на черно-угольную шпалу, зарывшуюся в остром щебне железнодорожного полотна. Он лег, затем чуть покачнулся и замер, качнулся опять, потом еще раз. Тихий скрип путей разбавил неистовое завывание ветра над полем, словно вырвавшийся наружу стон обессиленного человека.
Где-то вдалеке на желто-рыжем горизонте осеннего пространства появилось темное пятно. Оно стремительно и уверенно приближалось, приобретая сначала неясные, а затем все более и более отчетливые очертания. Шпалы под рельсами напряглись и шумно выдохнули многочисленным шорохом щебня. Лист липы подпрыгнул вверх и взмыл в высь подхваченный вихрем пролетающего по рельсам тяжелого паровоза.
Черный исполин ИС (20-16) плыл, как в мареве, по рыжим волнам. Проносясь, мощная махина поднимала за собой свору пожухлой листвы, которая в ужасе от такого порыва и наглости разлеталась по обе стороны пути и залегала там.
Пьянящий запах осенней свежести и простора перемежался с резким запахом жженого угля, создавая пограничное ощущение между природой и технологическим господством человека.
Парфен любил выход на пути. Его раздражали однотипные дни в ДЕПО: выполнение инструкций, вахта, ремонт составов и постоянная доработка паровоза. То ли дело дорога, простор и новые земли – что может быть лучше путешествия, пусть даже оно и небезопасно иногда.
«Совсем как в той книжке из детства – «Приключения Жана Батье», – подумал Парфен.
Мимо пролетали луга, поля, леса. Не было только животных и проводницы не приносили чаю с неведомым фруктом под названием лимон. Зато можно было выглянуть в окно кабины и просто выкурить папиросу, набирая полные легкие терпкого дыму, выпускать его через ноздри подобно ретивому коню.
В такие моменты Парфен Федорович вспоминал своего отца – задумчивого, широкоплечего и неразговорчивого мужчину с проницательным взглядом. Отец не мог сидеть дома, он был человеком широкого полета, ему нужны были подвиги и свершения, но в то время, а впрочем как и в это, особых подвигов не совершить, если только трудовых...
Запомни, Парфен: «В жизни каждого человека должно быть место подвигу, и тем подвигом вся прожитая жизнь его и характеризуется».
Мать, Элеонора Бернхард (из немок) смотрела на отца и его монологи о подвигах с нескрываемым ехидством. Была ли она права в своих подозрениях, понимала ли она мужа или просто была слабой женщиной остается загадкой. Потайные дверцы ее души навсегда захлопнулись, оставив многие вопросы без ответов.
Парфен часто думал о своих родителях, что могло связывать его отца и мать? Они были настолько разными и настолько несовместимыми людьми... Насколько вообще один человек может быть совместим с другим, с равным себе человеком? Вопрос риторический. Хотя, что значит равным, равным по годам – не значит быть равным по складу ума или чуткости мироощущения.
Федорович не любил философствовать особо, так пробежаться, скуки ради, и как только вереница вопросов приводила его к более масштабным и глубоким спрутам, он прекращал, ставил точку и больше к этому не возвращался. Мужчина инстинктивно чувствовал, что ответы на некоторые вопросы могут не только пролить свет, но и обесточить его, забрать жизненную силу.
ИС 20-16
Могучий Иосиф Сталин выдавал до трех тысяч лошадиных сил – это был не просто паровоз – это был настоящий атлет. А нанесенный кожух-обтекатель (для уменьшения сопротивления воздуха) придавал ему мегахаризматичный вид, будто сам Титан, сошедший со страниц истории и вступивший на землю.
Все известные коммуны и заставы с завистью разглядывали ИСа, были даже попытки захватить паровоз силой, соответственно, были и жертвы. Иосиф будто чувствовал любовь и привязанность людей к нему и платил им тем же, не раз спасая жизни. Что за непознанная искра промелькнула между сложным механизированным чудовищем и людьми из плоти и крови, объяснить было трудно, но этот союз был – союз двух прямо противоположных созданий: одни – Господа, другой – рук человеческих.
ИСа нашли пятнадцать лет назад на одном из заброшенных ДЕПО за Уралом в результате одной из разведывательных экспедиций. Его случайно обнаружил Санька, когда группа собиралась уже уходить ни с чем. В разрушенном строение, в глубине здания, покрытый пылью, ошметками штукатурки и листьями стоял паровоз. Птицы вили на нем гнезда, а в кабине соорудил себе логово лис.
Иосифа отбуксировали на «Комсомолец», и в течение трех последующих лет Кулибины восстанавливали чудо-технику. Жалко, что Сашка так и не прокатился на нем, не дожил до воскрешения Титана.
Вместе с паровозом притащили и вагон, который был прикреплен к нему, в его убежище от людей и времени. «Вагон жизнеобеспечения» – так прозвали его в Комсомольце. В нем было все для небольшого путешествия, от кухни до сейфа под оружие. Правда, часть мебели пришлось восстанавливать, а что-то рассыпалось и вовсе.
Здоровенный сейф открыть так и не смогли (были раньше мастера), а взламывать не стали, решили подождать. В вагоне висело несколько картин, часть из них было невозможно разглядеть. Только на одной сохранился более менее портрет немолодого мужчины, с ухмыляющимся лицом. Взгляды из прошлого и настоящего встретились в полуразрушенном временем и обстоятельством вагоне.
Ядерная зима
Периодически ИС с несколькими бойцами и двумя дополнительными платформами, на которые были установлены пустые контейнеры без верха (для погрузки угля), отправлялся на шахты пополниться углем. Единственный ресурс, который был доступен и имел ценность на путях.
Нефть к этому моменту уже выкачали, газ тоже. Дальновидные предки вырвали из планеты с корнем почти все ископаемые, что можно было добыть и продать. Продать, чтобы купить оружие и с новой силой начать междоусобные войны за эти же ресурсы. Достигнув технологического совершенства, человечество пришло к своему апогею – полномасштабной технологической войне.
Что было дальше доподлинно неизвестно, но человечество было отброшено на века назад в прошлое. Несколько лет была, казалось, бесконечная зима, старики почему-то её называли непонятным словом «ядерная». Глупость какая-то, зима может быть снежной или морозной, но ядерной... Возможно, они имели в виду сверххолодной.
Как бы то ни было большая часть современного населения родилась и выросла под землей: кто в тоннелях метро, кто в бункерах, кто в хранилищах и самодельных пещерах. Население Земли моментально сократилось. Какое-то время было также мало птиц, животных и рыб, но через несколько лет зимы, когда на Землю пришло первое лето, численность зверья и дичи стремительно пошло расти. Чего нельзя сказать об оставшихся людях. Они с неохотой и опаской выходили из своих жилищ, разглядывая совершенно новый мир.
Некоторые племена людей, особенно живших у непонятно откуда образовавшихся огромных воронок, были странными. У одних появлялись необъяснимые способности, у других племен потомство рождалось со страшными дефектами: они бегали на четвереньках и были покрыты обильной растительностью жестких волос.
В каждом регионе были свои воронки, как открытые язвы Земли. Они расточали невидимый, но всеми ощущаемый смрад, влияя на все живое до кого могли дотянутся их чахлые длинные конечности.
Племя «Эгы»
В одной из таких воронок и нашли залежи угля. Охотник Эб из племени «Эгы», живущего по соседству с очагом, однажды спустился за подстреленной дичью на небольшую глубину и вместе с добычей принес странные черные камни. Они показались ему очень красивыми, он подарил их своей жене, которая ранее родила ему здоровенного мальчугана с гипертрофированными плечами.
Надо отметить, что местные жители отличались своим могучим ростом и недюжинной силой. Они не мерзли зимой, ходили в шкурах и могли спокойно забодаться с медведем, и не всегда зверь выходил победителем.
Тут стоит отметить, что мужчиной мальчик в племени «Эгы» мог стать только после невооруженной схватки с медведем. Ограничения по возрасту не было, поединок совершался по готовности мальчугана. По этой же причине некоторые достигали 30-тилетнего возраста и старше, так и не набравшись храбрости сразиться с Медведингом – королём леса.
Такие вечные юноши не имели права сидеть за ежемесячно накрываемым столом с мужчинами племени. Этот стол был благодарностью от вождя, приглашались все мужчины и шел пир. Иногда за столом можно было увидеть и совершенно юного посидельца, но тело его уже было украшено шрамами от когтей хозяина леса. Стол накрывали и обслуживали только вечные юноши, которые с нескрываемой завистью смотрели на восседавших, но инстинкт самосохранения брал верх.
На одном из таких пиров и был случайно брошен угольный камень в огонь, а в затухающем костре впоследствии обнаружен ярко-красный огненный камень. С тех пор в кострищах племени стали использовать уголь.
Однажды гости из центральных регионов (приехавшие к вождю по делам), обратили внимание на черные камни, которыми те топили свои жилища. Но в отличие от поселенцев, те точно знали, что за ископаемое лежит перед ними.
Так «Эгы» постепенно наладили торговлю углем, и племя с тех пор процветало. Все женщины и мужчины (даже вечные юноши) ходили в теплых и красивых шкурах каких-то невиданных ранее зверьков. А у главы племени в юрте из оленьих шкур стоял металлический монстр, здоровенный и тяжеленный предмет искусства – гордость вождя Эбу, волосатого и широколицего туземца с хитрыми и всегда навыкате глазами, обожавшего женщин.
Данный «предмет искусства» ему обменял на два состава угля Парфен Федорович, убедив Эбу, что это бог плодородия и процветания – Великий и Всемогущий «ЧПУ-III». Вернее будет сказано, что Эбу сам убедил себя во всем, молча слушая как Парфен Федорович расписывал все достоинства данного станка. Под конец рассказа ничего не разобравший из слов друга Парфена-ма вождь твердо решил, что у него должен быть такой тоже, если и у Парфена есть (которого вождь считал наивным и неопытным человеком).
Этот фрезерный станок Парфен вез в «Куб», центр технологических гениев современности. В «Кубе» жили механикусы-кулибины, которые могли починить или восстановить всё, до чего могли дотянуться их руки. Это были фанатики своего дела.
В общем сделка века состоялась. Парфен неожиданно разбогател на два состава угля, а Эбу приобрел невероятное божество, которое двое суток все племя волокло от железной дороги до юрты вождя, негромко ругая своего правителя и его интересного друга.
Конечно же, все тайное становится явным, и в скоре «сделка века» была осмыслена и растолкована вождю Эбу другими гостями. Но об этом позже...