У поворота на Первомайскую заводскому автобусу пришлось притормозить — впереди грозно ощетинился первый пост. Половина дороги перегорожено бетонной плитой, несколько человек в новенькой форме и чёрных вязаных шапочках с автоматами и гранатомётам и рядом кое-что новенькое — пушка. Второй пост миновали около первой городской больницы, этот был без пушки. Первый подбитый танк увидели на перекрёстке Маяковского и Карла Маркса. Танк стоял поперёк дороги, наклонившись набок. Рядом, словно выпущенные кишки, валялась размотавшаяся гусеница. Второй танк, обгорелый и тоже без гусеницы, уткнулся в стену частного дома на перекрёстке с Рабочей. В стене дома зияла громадная дыра. Башни обоих танков были окрашены белой краской, сейчас порепанной и обгорелой. — Вот только так вы и можете, — тяжёлым голосом нарушил молчание механик соседнего цеха Асланбек. В этом автобусе почти никогда не затрагивались национальные вопросы, даже в сумасшедшем 91-м, когда весь город словно сошёл с ума. Здесь невозможно было услышать, что русская культура бедна, как на митинге у Совета Министров. Если бы кто здесь сказал как Сослаханов, что русские только и мечтают заселить чеченские горы и пасти там свиней, его бы просто подняли на смех. И уж чтоб услышать здесь "русские не уезжайте — нам нужны рабы" — такое можно было представить только в бреду. Не то, что здесь никто не обращал внимания на национальности — нет, конечно. Все знали, кто русский, кто армянин, кто чеченец. И про политику здесь тоже говорили — куда же без этого. Говорить, конечно, говорили. Но без обобщений. И без оскорблений. Тот же Асланбек. года два назад отбил у идиотов из Департамента Безопасности инженера отдела сбыта Льва Львовича, которого все на заводе называли просто Львович. Несколько молодчиков, клацая затворами автоматов, тащили его тогда в машину, требуя показать, где на заводе хранится "красная ртуть". Напрасно Львович пытался объяснить, что никакой ртути, а тем более "красной", завод не выпускает. Его никто не слушал. Кто знает, что было бы, если бы не Асланбек. Не обращая внимания на угрозы, он буквально попёр грудью на автоматы, и не успокоился, пока Львович не был отпущен. В автобусе стало ещё тише. — Только испортить.... Всегда только всё испортить, — уже тише повторил Асланбек.. Больше танков до самого завода не видели. На лавочке перед проходной собрались покурить — время ещё было, да и вообще никто уже давно не спешил в кабинеты. Делать там, собственно говоря, было особенно нечего. — Асланбек, — затягиваясь, спросил Львович, — а кто это "вы"? Русские? Все? И мы тоже? — Львович, не цепляйся к словам, — Асланбек сплюнул, усмехнулся. — К тебе это не относится — какой ты русский? Шутку никто не поддержал. — Ладно, мужики, не обижайтесь, — вмешался Рамзан из технадзора. — Асланбек погорячился немного. Вы просто не понимаете, что случилось. — Почему не понимаем, — удивился Андрей, самый молодой из присутствующих, — Неподготовленный штурм... — Да ни хрена вы не понимаете, — взорвался Асланбек. — Неподготовленный.... Херня! Да пусть их хоть сто было бы — неподготовленных! Не это главное. Главное, что в танках русские военные были. Понимаете вы это? Эх... — Мужики, вы представьте, — Рамзан говорил тише. — Помните 91-й год, ГКЧП? Помните, как народ БТРы в Москве останавливал, военных вытаскивали. А если бы там вместо русских американцы оказались? Или израильтяне? Представляете, что бы было? Вот и здесь то же самое. — Ты хочешь сказать, что теперь все сплотятся вокруг Дудаева? — спросил Борис. — А ты как думал? — Асланбек выкинул сигарету, тут же вытащил другую. — Конечно! Да ещё вчера большинству наплевать было, кто кого свалит — Дудаев или оппозиция. Что те чеченцы, что те. Устали уже все, устали. А вместо чеченцев пришли русские. На танках! Теперь всё — никакой оппозиции больше нет. Эх, Москва....Вот удружили — дудаевцы спасибо должны сказать. Помолчали. Дым десятка сигарет поднимался вверх, в хмурое ноябрьское небо. — А может, это они специально....Договорились? — спросил кто-то неуверенно. — Чёрт его знает, — отозвался Рамзан. — Кстати, в курсе, что Москва уже отказалась от своих? — Как это? — А вот так! — зло сказал Андрей. — Заявили, что ни одного российского военнослужащего в штурме не участвовало. Падлюки! А Грачев объявил, что танки в город мог бросить только полный дурак. Что, если будет надо, он возьмёт Грозный одним парашютно-десантным полком за два часа — Они что — одурели? — не поверил Львович. — Чёрт его знает, — повторил Рамзан. — Политиков не разберёшь. Что ваших, что наших.... — Рамзан, ты чего это? Ты же сам вроде за Дудаева был? — спросил Андрей — Да пошёл ты! Мало ли кто за кого был — вон Львович по коммунистам тоскует, а ты за Ельцина недавно глотку рвал. Забыл? Воевать-то зачем? А вечером телевидение под траурную музыку без перерыва показывало последствия штурма. Подбитые танки с оторванными башнями, разрушенные дома. Трупы танкистов, обгорелые как головешки. Трупы гражданских, попавших под шальную раздачу. И куски кровоточащего человеческого мяса на асфальте, на деревьях и даже на проводах. Кровь, кровь и кровь. И вой женщин. И постоянно звучащее слово: "Г1аски1". Удивлённо. Возмущённо. Зло. Безнадёжно. "Г1аски?" "Г1аски..." "Г1аски!" — О! Смотрите, смотрите! — закричал Славик. — А вон мы с бабушкой! Видели?! — Что? — испугано спросила Ирина. — Вы с бабушкой ходили смотреть на этот ужас? — А чо? Ходили. Все ходили и мы пошли. Мам, знаешь, около дворца танк валяется, а башня метров на 30 отлетела! Вот, небось, бабахнуло! А ещё я за "Юбилейным" собаку отогнал — она хотела человеческую руку сожрать. — Славик! — закричала Ирина. — Славик, замолчи! Замолчи! Замолчи!! Замолчи...
____________________________________________________
К. Семенов "Грозненский роман" (отрывок из произведения),
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: "Чеченский конфликт". Литература.