Справедливой проверкой прогрессивности любой правовой системы может быть изучение степени, в которой женщины обладают правоспособностью и правами собственности. По этому стандарту ирландское право в VIII-м веке могло иметь большую прогрессивность, чем английское во времена королевы Виктории. Ирландское право было типично индоевропейским в том смысле, что оно было патриархальным по своему характеру на заре исторического периода. Во всех самых старых юридических текстах женщины не имеют дееспособности или права владеть собственностью самостоятельно. Они находятся под опекой какого-то мужчины - отца, брата, мужа или сына - как если бы они были детьми.
На пути к правоспособности
Тем не менее, даже под этим бременем женщины на практике пытались разорвать узы закона. В ранних судебных постановлениях указывалось, что необходимо упомянуть, что муж имеет право расторгнуть любой договор, заключенный его женой в его отсутствие, даже если она нашла поручителей в его поддержку. Договор признавался недействительным, также как и его поручители. Но очевидно, что женщины фактически заключали контракты на имя своего мужа в его отсутствие. Юрист, который составлял договор, должен был быть под определённым давлением, чтобы признавать эту практику. Он указывал, что такой недействительный договор мог быть подтвержден, если муж отказывался аннулировать его в течение 15 дней после своего возвращения домой или после уведомления о существовании договора.
Недееспособность женщины также проявляется в самых ранних формах брачного контракта, когда жена находится под опекой своего мужа. Но уступка ей уже появляется. Если она имеет равный ему статус, она может вмешаться, чтобы помешать ему заключить дохор — «плохой» или невыгодный контракт (см. выше). Её вмешательство не делает контракт недействительным; оно просто приостанавливает вступление его в силу до тех пор, пока родственники её сына или мужа не будут проинформированы и им не будет дано время действовать. Подразумевается, что её муж собирается отчуждать имущество, которым он не может полностью распоряжаться. Даже если она только обручена, в некоторых случаях женщина также может вмешаться, чтобы помешать её будущему мужу, по крайней мере, временно.
Еще одна довольно важная брешь, открывшая путь для расширения правоспособности женщин, заключалась в признании её права на дарение ценности, не превышающей её цену чести, которая, как правило, была вдвое меньше, чем у её мужа. Дарение подарков не являлось договорным актом, но подразумевало способность владеть собственностью самостоятельно. В частности, женщина имела право отдать «продукт своих рук» Церкви.
«Senchus Mor» и права женщин
Наибольшее отклонение от системы мужской опеки над женщинами можно найти в юридическом трактате «Senchus Mor», составленном в начале VIII-го века и отражающем учение юридической школы, действующей в Северной Ирландии. Там, как и во многих других случаях, одним из факторов давления для предоставления женщинам более широкой правоспособности было естественное желание отцов, не имеющих сына, завещать собственность своим дочерям. В этом юридическом трактате дочери признаются имеющими право на пожизненную долю земельной собственности их отца, если он не оставил сыновей или предположительно внуков по мужской линии. Но после смерти дочери земля, которая затем становилась семейной, возвращалась естественным наследникам мужского пола отцовской линии.
Будучи наследницей такого имущества, дочь, по логике вещей, должна была иметь средства для его защиты; поэтому она была признана имеющей различные юридические права, включая право предъявлять иск и быть привлеченной к ответственности, участвовать в мерах пресечения и даже совершать легальный въезд на спорную или незанятую землю почти по той же процедуре, которая была открыта для мужчин при тех же обстоятельствах.
Признание жизненного интереса к семейной земле в определенных обстоятельствах также подразумевало, что женщина имела полное право собственности на продукт этой земли и право свободно распоряжаться ею. Старая форма брачного контракта, в которой женщина находилась под опекой своего мужа, не допускала такой ситуации, и теперь она уступила место новой форме брачного контракта, которая вскоре стала нормой среди имущих классов. Названный браком «взаимного приданого», он требовал, чтобы каждый партнер брака приносил определенную часть имущества, которое должно было удерживаться совместно мужем и женой, а его прибыль распределялась пропорционально между ними. В этом совместном партнёрстве ни один контракт не был действительным без согласия каждого партнера, за исключением случаев, когда контракт «улучшал их общее благосостояние».
Если какая-либо из сторон заключит невыгодный договор, он может быть расторгнут в течение 15 дней после того, как другой партнер вернется домой или получит уведомление о его заключении. Конкретные типы контрактов, упомянутые в текстах, включают в себя аренду земли, покупку скота, покупку необходимого домашнего снаряжения или расходных материалов, а также соглашение между родственниками о совместной обработке полей. Ни один объект, отсутствие которого было бы невыгодно совместному домашнему хозяйству, не мог быть продан без взаимного согласия.
Помимо имущества, которым брачные партнеры владели совместно, каждый мог владеть дополнительным имуществом, включая прибыль от их совместного владения абсолютной единоличной собственности. Единственное ограничение прибыли их совместного владения заключалось в том, что жена могла распоряжаться долей только на цену своей чести, которая была вдвое меньше, чем у её мужа. Это могло иметь некоторые дополнительные ограничения в отношении времени, но в текстах об этом ничего не говорится. Доля мужа в прибыли их совместного домохозяйства была его единоличной собственностью, но в некоторых случаях его жена могла распоряжаться ими без его согласия. Она могла бы отчуждать прибыль в свою пользу, но на неё мог быть наложен штраф, если она действовала без его согласия. Если он понес какую-либо потерю в сделке, и она каким-то образом получила выгоду, то жена могла быть привлечена к ответственности своих мужем за кражу. Это правило, похоже, предусматривало растрату или мошенничество среди партнеров.
Женщина могла бы наследовать имущество от своей матери, если бы не было сыновей, но обычно сыновья были естественными наследниками как материнского имущества, так и имущества их отца. Если женщина бездетна, то её имущество переходило к ближайшим родственникам мужского пола, а не к её мужу, или же она могла завещать имущество Церкви.
Сексуальная жизнь и право на развод
Одним из самых поразительных аспектов ирландского закона было его отношение к правам женщин в различных сексуальных отношениях вне христианского брака, а также к праву на развод. В одном правовом трактате юридически признано не менее десяти различных видов сексуального союза между мужчинами и женщинами, каждый из которых имеет очень четкий правовой характер, причем каждый партнер обладает особыми имущественными правами и обязанностями. С христианской точки зрения, некоторые из этих отношений явно полигамны, другие нерегулярны, некоторые даже случайны или насильственны. Большинство правовых систем в христианской Европе отрицали эти женские права и их правовой статус, а также распространяли эти лишения на детей, если только отец не признавал их. Ирландский закон же признавал права на содержание и поддержку, которые различаются по степени и количеству в зависимости от характера сексуального союза. Например, в браке «взаимного приданого», затраты на «воспитание» или вскармливание ребенка делились поровну между родителями; но если ребенок рожден от рабыни, или в результате изнасилования, или тайно, то отец нёс ответственность исключительно за расходы по воспитанию ребёнка. В некоторых случаях мужчина имеет некоторый контроль над имущественными правами женщины и имеет долю в её цене чести; в других случаях жена контролирует некоторые из имущественных прав мужа и разделяет его цену чести. Детальность, обширность, сбалансированность и пропорциональность, с которыми права и обязанности каждого партнера определяются в этих очень нехристианских связях являются уникальными для правовых трактатов Христианской Европы.
Хотя было высказано предположение, что это является ещё одним примером архаичного и нереального характера ирландских правовых трактатов, которые не могли иметь силы в христианизированной Ирландии, однако доказательства свидетельствуют об обратном. На протяжении всего средневекового периода ирландские клерикальные и иностранные комментаторы часто осуждали ирландцев за их неспособность подавить сексуальную распущенность и придерживаться брачных законов Церкви и «цивилизованных» обществ. Маловероятно, что ирландцы были более распущенными, чем другие народы; но это была их уникальная практика продолжать отделять каноническое право от гражданского права, которое казалось таким возмутительным для других европейцев.
Точно так же ирландский закон признавал право на развод. Мужчина мог отказаться от своей жены за бесчестие, нанесение ему травмы или за преднамеренный аборт. Но, что невероятно, жена могла начать бракоразводный процесс против своего мужа! Она могла обвинить его в кровном родстве, неизлечимой немощи, бесплодии, жестокости (о чём могли свидетельствовать устойчивые раны), в клеветнических замечаниях относительно её характера, в измене в пользу другой женщины, в преднамеренном пренебрежении снабжать необходимыми вещами для жизни или же по причине его вхождения в монастырь. Ничто из перечисленного, кроме кровного родства, не было основанием для отмены канонического права. Существовали также одиннадцать категорий юридического разделения с соответствующими имущественными правами и обязанностями, касающимися ухода за детьми и распределения собственности. То, что эти законы не были «устаревшими», может быть показано в брачной истории Гормфлата. После смерти викинга и короля Дублина Олафа, его жена вышла замуж за Малахия, короля Мита и Тары в 980 году нашей эры. Малахий затем отрёкся от неё, и она после вышла замуж и развелась с Брайаном Бору, который также стал верховным королём, сменив Малахия. Таким образом, у неё было два всё ещё живых бывших мужа когда она стала обрученной с третьим —Сигурдом, графом Оркнейским.
Пагубное влияние английского вторжения в Ирландию
В то время как история ирландского права в период с VIII-го по XVII-й век очень отрывочна из-за нехватки сохранившихся исторических материалов, случайные ссылки указывают на то, что женщины продолжали пользоваться исключительным правовым статусом в отношении своих имущественных прав вплоть до конца традиционной культурной жизни ирландцев и окончательной потери независимости в начале XVII-го века. В начале XIV-го века есть упоминание о женщине, действующей в качестве посредника английского владельца, чей скот был «украден» некоторыми ирландцами. Ей было поручено выступить посредником по их возвращению — и ирландцы приняли в своём законе запрет на скот англичан. Есть даже упоминание о том, что женщина сидит в качестве третейского судьи вместе с брегоном в костюме.
В начале XVII-го века английский обозреватель сэр Джон Дэвис в своей книге расследовал, почему ирландцев так сложно покорить, и он отметил:
Жены ирландских лордов и вождей имели единоличное имущество в определенной части товаров с правом распоряжаться такими товарами без согласия их мужей; (поэтому) все (английские) судьи решили и заявили, что собственность на такие товары должна была принадлежать мужьям, а не женам, как это и принято в английском праве.
Это всего лишь ещё один пример разрушительного и регрессивного воздействия наложения английского общего права на правовой статус и имущественные права Ирландского народа.
Источники:
1. D. A. Binchy, "The Led Capacitv of Women in Regard to Contracts "
2. Myles Dillon, "The Relationship of Mother and Son, Father and Daughter and the Law of inheritance"
3. Nancy Power, "Classes of Women Described in the Senchas Mor", Studies in Early Irish Law (SEIL)
4. A. Gwynn, "The First Synod of Cashel", Irish Ecclesiastical Review 66 (INS)
5. August Knoch, "Die Eheschudung in alter Irischen Recht", Studies in Early Irish Law, 235 - 268.
6. Edmund Curtis. A History of Ireland (Dublin, 1950).
7. A quotation from Sir John Davies on "The Irish Custome de Gavelkind in a review of Studies in Irish Law edited by D. A. Binchy in The Irish Law Times.