В нашей семье мой муж всегда был равнодушен к животным, даже больше : он был категорически против любой живности дома. Мы с дочкой долго мирились с его отказами, но однажды всё-таки уговорили...
Так появился у нас дома маленький котёнок - девочка, полубританка : мама аристократка, а папа... в общем, простой соотечественник - так получилось. Это называется : без разрешения сходила погулять юная леди да, видимо, оторвалась по полной, т.к. отыскалась только через 2 дня и, как оказалось впоследствии, принесла в подоле.
Но не суть важно.
Назвали мы нашу серебристую красавицу - плод запретной любви пай-девочки и дворового жигана Джулией - в честь моей любимой Джулии Ламберт - главной героини романа Сомерсета Моэма "Театр", понадеявшись, что наша мамзель будет в свою такую же интеллигентную английскую мамашу... Ага 10 раз!
Наша любимица внешне только была красивая и культурная, а повадками оказалась вся в своего папашу-пролетария. Чистая, блестящая серебристая шёрстка, мордочка-милашка, а сидит вечно, как пьяная бомжиха на газоне : папашины плебейские гены простого российского двора с лихвой переплюнули голубую кровь маминых выходцев с родины королевы Виктории. Кушать изволят тоже не по-английски : после трапезы её обычно чистое столовое место превращается в настоящий свинарник, а йогурт лакает так по-кабацки чавкая, что слышно во всех комнатах.
Но не всё так запущено, конечно - она очень избирательна. Мамашина английская чопорность у неё проявляется в том, что Джуля не выносит, когда её высочество берут на руки всякие не заслуживающие внимания и уважения сюсюкающие людишки, в том числе те, у которых она вынуждена жить. Когда мы с дочкой в порыве нежности берём её приласкать, наша неблагодарная строптивица сначала предупредительно повоет (а по сути, видимо, откровенно сквернословит, обзывая нас "волками позорными" и посылая куда подальше), а потом с таким остервенением начинает вырываться, драться и кусаться, будто её взяли на руки не любящие хозяева, а какие-то душегубы, которые коварно замыслили её прикончить.
К нам с дочкой она равнодушна напрочь и, по всей видимости, считает досадным бесполезным приложением к её любимцу хозяину.
Однажды нас с дочкой не было дома всё лето - уезжали на отдых. Приехали, очень соскучившись по папе и нашей злюке. Когда папа привёз нас из аэропорта и открывал дверь ключом, Джулия прибежала к двери, как обычно, встретить на пороге свой предмет обожания, но в дверях неожиданно увидела своих ненавистных соперниц, нагло претендующих на сердце любимого хозяина. Её милая мордаха изобразила такое расстройство и разочарование, что нам даже на секунду стало стыдно. По брезгливой физиономии откровенно читались её мысли : "Да ну на фиг! Припёрлись, что ль? Тьфу!.." И она, некорректно повернувшись к нам задом с задранным хвостом, красноречиво удалилась...
Папу нашего она обожает до безумия. Когда он приходит с работы и садится за стол ужинать, она тут же усаживается рядом и с обожанием, щурясь, смотрит на него, будто вкусный, горячий ужин - это полностью её заслуга, и это она только что три часа, вся в мыле, провела у плиты и теперь умаялась, "аки пчёлка", готовя первое-второе-третье на всю семью, зато теперь счастлива видеть, как любимчик уплетает её стряпню за обе щёки.
Но, правда, и ему порой "прилетает". Она очень не любит, когда лежит у него на груди, а тут вдруг кто-то посмел позвонить по телефону и нарушить их идиллию. Папа лёжа начинает разговаривать по телефону, а она какое-то время с укоризной смотрит на него. Потом укоризна сменяется раздражением, а потом и вовсе её терпение лопается : она вскакивает, со злостью кусает держащую трубку руку, и убегает. Папа вскрикивает от боли, пугая собеседника, но её это уже не волнует - она обиделась.
Но чаще, конечно, они лежат оба на диване сытые, и никто им в этот момент на всём белом свете на фиг не нужен... Подглядываю за ними : вот она лежит мурлыча на его груди, вцепившись когтями в его рубашку, и всем своим видом показывая : "Моё!", а он с любовью гладит её по всей длине, и я с улыбкой вспоминаю, как этот человек когда-то говорил : "Ни за что!.."
Ну а мы с дочкой по-прежнему для неё вроде как челядь : кушать положили, лоток убрали и "подите вон из покоев!"
Но как бы ты себя ни вела, наша барышня-крестьянка, как бы ни дралась с нами, расцарапывая в кровь, или кусая руку, потянувшуюся тебя погладить, всё равно ты для нас будешь нашей любимицей и бесконечно обожаемой англичанкой-хулиганкой.