С Машей нас связывает еще школьная дружба. Она мне всегда очень нравилась, потому что у нее была яркая внешность и прекрасные данные. Но, к сожалению, в школе мне с ней работать не довелось.
Когда она пришла в театр, нас по моей инициативе соединили в пару, и в 1996 году мы стали готовиться к Первому конкурсу артистов балета в Перми.
Как это часто бывает с русскими танцовщиками, у нас не было современного номера, и один из бывших артистов театра взялся его для нас поставить. Но с первых шагов стало очевидно, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, а отказаться мы уже по разным причинам не могли. И мы с Машей стали с юмором обсуждать: что бы такое сделать, чтобы на конкурс не ехать и с этим номером не позориться.
Во время репетиций мы все время переглядывались, потому что думали: «Может, сейчас упадет люстра? Или случится пожар? Только бы не танцевать эту чушь». И при этом мы честно готовились. В итоге «молитвы» наши были услышаны, и поездка на конкурс сорвалась. Мы с улыбкой об этом вспоминаем.
Маша обладает потрясающей работоспособностью. Ее можно вызвать утром в дирекцию и сказать: «Машенька, ты сегодня вечером танцуешь “Дон Кихот”, завтра утром — “Легенду о любви”, а вечером — Эгину в “Спартаке”, всё по замене». Со словами: «Вы что, обалдели?!» — она, не моргнув глазом, пойдет гримироваться и каждую партию станцует превосходно! Она из тех артистов, которые всегда готовы к работе.
Вообще Маша относится к тому типу людей, которые за неделю начинают готовиться даже к самой маленькой роли. Она не выйдет на сцену с кондачка — может, опыт колоссальный, — но скрупулезно все проработает. Я также ценю в ней то, что она никогда не отказывает ни в одной профессиональной просьбе.
Ты выходишь на сцену и знаешь, что во время выступления не будет никаких экспромтов. Если мы договорились сделать четыре пируэта, она сделает их ровно четыре. Маша — очень надежный человек!