Как же дёрнулся Лион, когда сквозь громкую брутальную музыку в его маленькой келье, где рычали гитары, ритм ударных заставлял подстраиваться сердечную мышцу и басы вызывали лёгкую морозь по всему телу, он вдруг услышал сипловатый басок. Казалось, что чихающий ребёнок, с пропавшим голосом, приполз в его берлогу, нору, жилище, несмотря на все запреты матушки.
- Есть что пожевать, может? – сказал голос.
Лион сперва решил, что это эффект в самой песне, такой, понимаете, трюк, вставить детский голосок. Срабатывает всегда и однозначно хорошо. Он не обернулся, он начал внимательно вслушиваться. Как фанат хорошей музыки, Леон решил разгадать феномен голоса, так выбивающийся из ритма и общей музыкальной канвы.
- Молоко, не помешало бы, если честно, - продолжил чихать голос.
Лион встряхнул своей гривой русых волос. Кольца в ухе неоднозначно звякнули. Нет, это не запись, значит, шизофрения. Как можно было решить, что к нему, страшному и ужасному татуированному дядьке, которого все обходят стороной, кто-то вдруг решил прийти. Ведь никто не знал, что у него всегда припасено печенье для нежданных гостей, которое плесневело и засыхало в тёмном ящике, потому что Леон не ел печенья… и тесто… и сладкое он не любил.
- А туалет где? – продолжал рассуждать грубый детский голосок. Было слышно, что каждый звук даётся с трудом, воспалённое горло не хотело работать, а детский энтузиазм не хотел сдаваться.
Лион обернулся, но никого не увидел. Дверь в его комнату была, как всегда, открыта на распашку. Он считал, что все должны привыкнуть к хорошей музыке, даже если насильно, поэтому не запирался. На стене на против двери, всем на обозрение висел плакат с нарисованной на чёрном фоне обнажённой девушкой в крови и с призывным взглядом, под её ногами, которые обвивала змея, была выведена фраза на иностранном языке нечитабельным готическим шрифтом – фраза из песни. Искусство тоже надо нести в массы, поэтому Лион периодически проверял, чтобы плакат был хорошо виден сквозь дверной проём. Гитара стояла в углу. Просто гитара.
- Э… - сказал Лион в пустоту, - дверь налево, - для пущей убедительности он махнул рукой в нужном направлении. На его крепкой мускулистой руке заиграла татуировка, набитая рукавом. Железные кольца блеснули.
И дальше играла музыка. Надо же, думал Лион, я сам с собой разговариваю. А с кем ещё говорить, когда боятся даже время спросить. Лион давно к этому привык. Он воспринимал это как должное и не обращал на это внимание. Он вообще смотрел на большинство людей с высоты своего роста по-царски вниз. Его челюсть, способная не напрягаясь лишить птицы головы (он тренировался по одному видео в интернете), всегда была слегка выдвинута угрожающе вперёд. Но, вообще-то, его спокойствие было непробиваемым.
- Не, - кашлянул невидимый ребёнок, - я там утону.
Лиону уже порядком надоело гадать, что происходит, поэтому он пронёсся по всей комнате, и наконец, всё ещё не найдя источник звука, взошёл на диван, потоптался на нём и сел.
- Привет, - услышал он слабеющий голос.
Так как он сидел по-турецки, звук шёл откуда-то из под него. Лион медленно поднял одну из коленок и увидел помятого но улыбающегося серого дымчатого котёнка, который смотрел на него глупыми подслеповатыми глазами. Котёнок тряхнул головой, его несоразмерно большие уши забавно хлопали по голове.
«Я – мужик!» твердил Лион глядя на пушистый комок перед ним, стараясь подавить абсолютно глупую и не соответствующую его образу улыбку.
- Э. Привет, - рыкнул он, - э, чего тебе.
- Мне б поесть, - просипел котёнок. Басок совсем не вязался с его маленьким тельцем, а хитрый и одновременно глупый взгляд просто обезоруживал. Но тут он прижал уши и практически пикнул, - прости-и! – под ним по дивану растекалась тёплая и страшно вонючая лужа.
«Я – мужик!» - повторил себе Лион. И пошёл на кухню за тряпкой. потом плюнул, стянул с дивана покрывало и просто швырнул его в стиральную машину. С глубоким вздохом, он очень брутально потащился на кухню, там отрезал шмат сырого мяса (Мужик!) и погрел блюдечко молока…пипетку взял так, на всякий случай.
После недолгой возни с простуженным и говорящим котёнком, Лион решил расставить все точки над i. Надо было дать понять сытому созданию кто в доме хозяин, что ему нельзя оставаться, потому что он, Лион, видите ли, волк одиночка и вообще опасный тип.
Но котёнок уже свернулся у грозного татуированного дядьки на груди и тихо-мирно мурчал сквозь забитый насморком нос. Только ухом иногда водил.