Сложно представить самый южный город мира без работ Алехандро Абта. Мрачные тона, глубокие тени и заиндевелая пустота — в деталях вся суть, отражение архипелага Огненная Земля, которая ни разу не огненная, а ледяная и снежная. В его картинах люди — нищие, замерзшие, заключенные на острове, который еще недавно был тюрьмой. В них — история, тесно переплетенная с нашей, где архипелаг звался ГУЛАГом и тот же непроглядый холод выбелил в нем память о потерянных поколениях. В них история Ушуайи — города на краю света.
Исторический контекст
В начале двадцатого столетия, Аргентина вдохновилась примером Австралии, которая в начале XIX века служила местом ссылки английских преступников, и решилась отправить на Огненную Землю своих заключённых. В 1903 году на острове разместилась колония для каторжников, которые и построили фундаментальную тюрьму. Сюда с континента ссылались самые опасные уголовники и политические заключенные, ведь убежать с острова практически невозможно — это и сейчас так, проверено застрявшими там в пандемию отчаянными русскими.
Около шести сотен заключенных возвели город, построили порт и железную дорогу, часть которой теперь стала туристической инфраструктурой. Тюрьма закрылась в 1947 году, хотя неспокойные времена для острова на этом не закончились.
Именно сюда в 1986 году с женой и, на тот момент, двумя детьми, переехал Алехандро Абт. Переехал из Кордовы, где тогда было невыносимо заниматься искусством: за три года до этого была свергнута последняя военная диктатура в стране, а годом ранее правительство выдвинуло программу «План аустраля»: сменили денежную единицу и ввели режим жесткой экономии с заморозкой заработной платы, ростом налогов и снижением затрат на общественные нужды.
Живописец человеческих душ
В Ушуайе Алехандро остается востребованным художником. Его муралы украшают центральные улицы, а картины выставлены в Морском музее города. На них — первые невольные колонисты, померкшие в памяти традиции коренного народа ямана и тающие человеческие тени.
В сквере у здания правительства репродукции его картин выстроились под открытым небом, доступные для всех. Здесь мы с ним и встретились длинным днем короткого южного лета. Алехандро терпеливо отвечает на мои простые, неглубокие вопросы, оглядывает свои работы и меня, будто видит насквозь.
Выставка с говорящим названием «Демократия, коллективное строительство» открылась почти восемь лет назад в национальный День памяти ради истины и справедливости. 15 представленных работ Алехандро были написаны им в разные годы, но объединены размышлениями, переходящими в критику системы построения общества. Почти в каждой картине — руки, ноги, лица и взгляды, полные боли. Словно призывают нас задуматься о последствиях системы, забывшей о человечности в поисках экономической выгоды.
Не прыгают, а падают
Работы Алехандро выполнены в едином стиле: много серого и темного, холодные пастельные тона. Все оттенки вдохновлены зимней Ушуайей, укрытой облаками и мелкой моросью, небогатая палитра цветов определена ее характером. Холсты — наполненные почти фотографическим реализмом окна в пугающий мир прошлого этого города на острове.
Заглавная картина выставки, та самая, которая привлекла мое внимание, стоит первой в ряду. Крупным планом — мужское лицо, точнее его часть. В отражении линзы очков — портрет кричащего человека. На лице его отражается боль и ярость, ненависть к смотрящему. Между ними — пропасть. Точка пересечения их жизней — в этом отражении, в этом моменте. По словам Алехандро, в этой картине история о жизни в селении, в хлипких холодных домах. Об опустошенной жизни в полуразрушенном мире.
На другой картине дети, прыгают. «Не прыгают, падают, — поправляет меня Алехандро. — Падают с неба, продолжают прибывать на остров и продолжают такую жизнь. В этих условиях».
Дальше — старики, женщины, снова дети. Молодые люди, уже сломленные, уже растоптанные башмаком системы. Художник много работает с фотографиями 1930-1950 годов, публикациями тех лет в газетах и вдохновляется ими — эти лица и живут на его картинах. Эти лица точнее всего отражают то время. Другие пояснения мне не требуются.