– Николай Максимович, если бы вам дали «книгу вашей жизни», вы бы дочитали ее до конца?
– Ну, во-первых, я не хочу знать, когда она закончится. Не знаю, но, по крайней мере, я прекрасно понимаю, что когда будут снимать какие-то фильмы, через десять-двадцать лет, явно будут снимать про какие-то события и какие-то артисты будут меня играть. Хотелось бы, чтобы сценаристы были как-то поточнее, не деликатнее, ни в коем случае, просто понимали бы что-то в этом.
Вот почему я против того, когда снимают про настоящих людей, я понимаю, как обидно родственникам или тем людям, которые действительно в этом участвовали и знают, что это было не так, или что этот человек был не такой.
– Была ли у вас мечта, которая не реализовалась? Может, вы мечтали что-то станцевать, но не случилось, или мечтаете, чтобы для вас поставили что-то сейчас?
– Я не хочу, чтобы что-то ставили. Все, что будет, все равно мы не знаем как сложится, может быть, еще что-то станцую, но у меня нет таких ни задумок, ни планов, ни мечтаний.
А вот что касается того, что я не сделал... Да, много есть чего, что не сделал, и это очень жалко. Чему-то помешала травма, чему-то люди, которые стояли у «руля».
Очень много хорошего времени потрачено на ерундовый репертуар только из-за того, что – и как сейчас, те кто руководит, – занимаются только самопиаром, то же самое было и в мое время, лучшие годы проходили в самопиаре людей.
Когда в труппе были Филин, Уваров, Цискаридзе, Клевцов, Белоголовцев, люди ставили «Конька-Горбунка», балет «Бессонница» и «Балда». «Лебединое озеро» Васильева – это был ад и нас обязывали танцевать это.
Ведь и сейчас обязывают. А потом они выходят танцевать этюды и не могут, никто не может это станцевать. Во-первых, нет педагогов, которые умеют давать класс для этого репертуара, во-вторых, нет педагогов, которые могут это отрепетировать и, в-третьих, все время роли даются не по амплуа. И когда выходят этюды, все это сразу всплывает: классических танцовщиков в труппе – нет. Просто стыдно смотреть.
И вот вам та разница, о которой я уже как-то говорил – «Сюита в белом» в Академии, когда дети вышли и исполнили все, как часы. Или юбилей нашей школы в Большом театре: Света Захарова во главе – и выходили все остальные выпускники. Вы сразу понимаете, почему Света – мировая звезда и номер один, и она «отдельная книга» в истории балета, а все остальные будут записаны в лучшем случае через запятую, им никогда даже абзаца не добиться. И если молодые сегодня не возьмутся за ум, они тоже будут через запятую. Потому что – это уровень: уровень интеллекта, уровень тех людей, кого они слушают и на кого равняются.
И многое объясняет ответ одного из моих учеников, когда я ему уже в отчаянии сказал: «Ну зачем ты пришел в балет?», он ответил мне: «Прыгать». Все! Ведь это не его менталитет, это менталитет семьи, то, с чего все начинается. А это, к сожалению, очень много значит.