Сегодня суд в Санкт-Петербурге вынес приговор Олегу Соколову, ученому-историку и энтузиасту-реставратору войн наполеоновской эпохи. Г-н Соколов обвинялся в убийстве своей сожительницы и бывшей студентки, 40 годами моложе. Историк наказан 12,5 годами лишения свободы.
О.Соколов – известный учёный, кавалер французского ордена Почетного легиона, автор исторических телепрограмм. Дело об убийстве и расчленении старым учёным юной возлюбленной в 2019 году вошло в топ-3 событий города Санкт-Петербурга.
Но в 2020-м судебный процесс Соколова был совершенно заслонён в массовом российском сознании воистину грандиозным процессом Михаила Ефремова. Между тем эти две судебные истории имеют небезынтересное сходство.
В чем похожи М.Ефремов и О.Соколов?
Оба подсудимых – артисты. Один профессионал высочайшего класса, другой большого накала и азарта любитель. Олег Соколов – главный герой и режиссёр отечественной исторической реставрации и соответствующих массовых действ. Очень любил красоваться впереди толпы своих наряженных «войск» в мундире наполеоновского генерала. И выступать на телевидении тоже любил.
Правда, по иронии случая звездный суперпрофессионал Ефремов вынужден был сыграть свою главную роль в неярких декорациях российской средней полосы : пьяное ДТП со смертельным исходом. Тогда как одержимый любитель Соколов смастерил фабулу почище шекспировского «Отелло»: стал тонуть в знаменитой реке Мойке, пытаясь утопить отрезанные руки сожительницы. Так что ещё неизвестно, кто из двоих в большей степени считал весь мир театром, а всех людей актёрами (вслед за Шекспиром).
Итак, оба фигуранта – артисты до глубины души. Отсюда театральность изложения обстоятельств дела в судебном процессе и акцент на глубокую психологичность своих личных переживаний.
И Михаил Ефремов и Олег Соколов начали с однозначных признаний вины на досудебном этапе дел, а потом изменили версии, один – на полную потерю памяти, другой стал рассказывать о «полном умопомрачении». Оба в ходе судебного процесса отказывались от адвокатов, меняли адвокатов. И один и другой много и эмоционально говорили в зале суда и отметились запоминающимся последним словом. В этом отношении, возможно, О.Соколов даже переиграл М.Ефремова, найдя выдающуюся формулировку: «Я не маньяк, я влюбленный человек». Оба, видимо, действительно полагали, что их переживания имеют какое-то значение для принятия решения судом. И в этом глубоко ошибались. Поскольку и тут и там можно было смело сказать, что «суду всё ясно».
Эмоциональные тексты подсудимых имели мало отношения к механизмам правоприменения и судопроизводства. Перед мысленным взором судей с самого начала нарисовались две краткие строчки:
«п. а ч. 4 ст. 264 УК (нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, совершённое в состоянии опьянения и повлекшее по неосторожности смерть человека)»
и
«ч. 1 ст. 105 (убийство), ч.1 ст. 222 УК РФ (незаконное хранение оружия)».
Все доводы подсудимых, прокуроров и адвокатов оценивались судьями только как возможность жирно подчеркнуть эти строчки в тексте приговора либо как попытки перечеркнуть их.
Эмоции, колебания и театральные эффекты могут давить на чашки весов Фемиды только тогда, когда решают присяжные. А если фигуры на доске двигают судьи, прокуроры и адвокаты, то слова «маньяк» и «влюбленный» проходят мимо ушей профессионалов, говорящих на своем языке.
Поэтому, дамы и господа, тем , чей путь лежит в зал судебных заседаний, нужен юрист\адвокат. Желательно квалифицированный и добросовестный, который сможет стать незаменимым переводчиком и поводырем. Даже в случае, когда речь идёт о самых немудреных алиментах.
