Подписывайтесь на мой канал, дорогие друзья! Каждый из вас ставший моим постоянным читателем, вдохновляет меня, подтверждая, что пишу я не зря!
В избе Прасковьи Трофимовны светло и уютно. На печке засвистел паром чайник, и хозяйка пригласила к столу, отведать чем Бог послал. Я проголодавшийся изрядно после долгого пути, с удовольствием оглядел щедрый стол, накрытый белой скатертью. Тут и разносолы разные, - огурчики малосольные, помидоры с чесночком да укропом, рядом грибки соленые – грузди и маслята. На тарелках крупно нарезанное сало, буженина, студень и копченное мясо, творог домашний и сметана в глиняных мисках. Щедрая хозяйка поставила мне тарелку с дымящимся с пылу жару борщом, и рюмку рябиновой наливки протянула.
-Ну, за встречу и здоровьице, - Прасковья Трофимовна!
Чокнулись мы с хозяюшкой рюмками, выпили наливочки сладкой, душистой и закусили с аппетитом. Хорош борщец у таежной жительницы – густой, наваристый, со свиной грудинкой. Снежина хозяйство крепкое содержит, все у нее тут по порядку – «чин чином» как говорится. И овощи, и фрукты, птица домашняя, поросята…А что удивляться-то? В таежном краю родилась эта трудолюбивая женщина, - здесь не принято лениться, здесь в тайге матушке и люди впрок запасаются и лесные обитатели. Подсуетишься за теплые деньки, в пору, когда местные края ягодами, грибами да орехами полнятся, так и зимою не оголодаешь…Хотя жизнь в глухих краях, непредсказуема. По-разному может случиться…
За столом трапезничаем со вкусом, о разном говорим. Во дворе Рексу косточку сахарную хозяйка принесла, так он сейчас у курятника лежит, грызет мосол с хрящиком, да урчит с наслаждением. Прасковья Трофимовна одна живет в этих краях. Муж ее, Николай Григорьевич Снежин, знатной охотой и рыболовством славился. Промышлял пушниной, мясом, рыбку ловил, а супруга ему хорошей помощницей в делах была. Но однажды случилась беда. Провалился в морозный день Николай Григорьевич под полынью, в меховой одежде едва от верной гибели спасся, но котомку с вещами и спичками течением унесло под лед, так что костер развести и обогреться нечем было. До дома не дошел, - замерз, словно уснул. Вот так в тайге бывает, даже бывалый и тот иной раз не выживет…
С тех пор одна Прасковья Трофимовна. Единственный сын ее Василий, далеко далече живет, - в Мурманске. Приезжает к матери в летний сезон, с собой зовет, уговаривает все оставить и с ним ехать. А мать ни в какую – здесь родилась в таежном краю, здесь счастлива была с мужем Николаем Григорьевичем, здесь Богу душу и отдам. Да и куда хозяйство свое брошу? Нельзя так.
А еще сегодня отведал я каравая что печет по-особому Прасковья Трофимовна. Ночью начинает опару ставить. Сначала молится на хлеб, иконой освящает, потом тесто месит, молитву читая чтобы хлеб получился вкусным и пышным. Тесто месит, слегка поглаживает его, пошлепывает ладонями словно дитя малое, улыбается ему…А как в печи тот хлеб испечется, вынет она его, и остывать под рушник поставит. Хлеб такой я нигде не пробовал. Пока я пирогами да ватрушками сдобными угощаюсь, вареньем из смородины и земляники, с чаем душистым из трав лесных, Прасковья Трофимовна истории разные рассказывает, от которых иной раз дух захватывает. А ведь все это идет из таежной души, из народного сердца, и грех большой ныне забывать о том, что есть у нас свои великие народные обычаи и традиции. Запад да Европа своего уж ничего не имеют, все разбросали, все утратили, испоганили, и к огромному сожалению и нашу молодежь растлевают как им надо и удобно. А что же мы? Почему у таких вот Прасковий Трофимовных не учимся жизни и детей наших не учим? Уйдут старики, - сколько им осталось? А с нами что будет! Э-х-х, жизнь, - упустили мы свое счастье, что рядом жило быть может навсегда…Но кто знает, может быть все еще наладится...
Переночевали мы у широкой русской души – Прасковьи Снежиной, и поутру собрались в обратный путь. Обещал я ей навестить через месяц, и обняв за плечи, пожелал крепкого здоровья и мира в доме. Ушли мы с Рексом уже далеко, и я обернувшись увидел одиноко стоявшую женщину, машущую нам рукой…
Георгий АСИН