- Дяденька бандит, пожалуйста передайте моей маме, что я её очень люблю. Пусть она не плачет, я теперь в хорошем месте и мне больше не больно. - Мальчишка лет семи, совершенно лысый и худой как скелет стоял передо мной. На нём была какая-то больничная пижама. К хилой груди он прижимал плюшевого медведя.
- Да ты чего, пацан? Какой я тебе дяденька? И не бандит я, а — деловой человек. Какой ваще твоей маме? Ты кто? Чо за… - я бы и дальше продолжал задавать вопросы, но он перебил меня.
- Дяденька бандит, сделайте хоть раз в жизни что-нибудь хорошее. Передайте моей маме, что я её люблю. - серые, совсем не детские глаза пристально смотрели мне прямо в душу. Я проснулся. Лежу и смотрю в потолок. Сквозь неплотно задернутые шторы в комнату пробивается серое осеннее утро. Откуда-то я знаю, что мальчика из сна зовут Иван. Мои размышления прерывает звонок мобилы. Коммерс один звонит, отвечаю на звонок.
- Аллё. Да, здорово. Ты хоть знаешь что сегодня суббота и еще 7 утра? Срочно? Ну давай, выкладывай. - минуты две слушаю голос в трубке. Потом мое терпение лопается — Мне начхать на твои обстоятельства, ты лучше не об обстоятельствах думай а о последствиях. Ты понимаешь, какие люди завязаны в деле? Понимаешь, какие бабки поставлены на кон? - Голос в трубке чего-то мямлит про семью и детей. - Короче так, я скоро приеду, чтобы было готово — документы и всё такое. Если нет, я тебе колени сломаю. - Бросаю трубку. Выходной отменяется. Сначала надо девок отправить, проснулись вроде. Тормошу тела справа и слева от меня.
- Эй, жрицы любви, подъем! Вот вам лавэ, чтобы через 10 минут вас тут не было. - девки с понятием, собираются и уматывают быстрее, чем солдаты, поднятые по тревоге. Башка после вчерашнего гудит. Иду в душ. После душа надо подлечиться. Наливаю в стакан вискаря на два пальца. И занюхиваю дорожку. Ну вот, теперь я в поряде, можно ехать. То что бухой и под кайфом — не важно. Менты с моими номерами меня не тормозят. Выхожу во двор, сажусь в гелик и завожу мотор. Выезжаю за ворота. Ехать от моей дачи до города полчаса по трассе. И до трассы минут десять по проселочной дороге. Я тороплюсь, коммерс может и слинять, тогда плохо дело. По проселку впереди меня едет какой-то дачник хренов на старом жигуленке. Дорога узкая, по бокам глубокие кюветы. Но если он примет вплотную к краю, я смогу проехать и обогнать его. Но этот козлина едет посредине и пропускать меня не хочет. Сигналю ему и фарами и бибикаю — по барабану. Ну ладно, щас. Дорога стала шире, резко обгоняю и подрезаю его. Выхожу из машины, в руке бита. В машине еще перчатка и мячи бейсбольные. И справка есть, что я играю в команде. Вот сейчас и поиграем. За рулем жигуленка дед в очках с толстенными линзами, на пассажирском сидении бабка испуганная. Дед тоже очканул изрядно. Собираюсь уже добро причинить и пользу нанести, как меня словно молнией ударило. На заднем сидении смотрю, баба молодая рыдает. Она, как и бабка, вся в чёрном, платки черные, а в руках медведь давешний, плюшевый из сна. Бита у меня из рук так и выпала. А в голове голосок звенит: «Дяденька бандит, пожалуйста передайте моей маме, что я её очень люблю.» Ну я и сказал, что Иван мол просил вам передать и так далее. Баба рыдать перестала, смотрит на меня удивленно — глаза по полтиннику. Дед, не будь дурак, по-быстрому машину завёл и уехал. А я стоять остался, слышу только в голове: «Дяденька бандит, сделайте хоть раз в жизни что-нибудь хорошее...» Хоть один раз... Вот и получается, что всё что я делал и делаю — сплошное дерьмо, кроме одного этого раза. Как мне жить-то теперь?