Барабанщик Ларс Ульрих о локдауне, отсутствии концертов и о том, что ждет его группу в будущем.
В этом году Metallica, как и все остальные группы планеты, отказалась от гастролей. Ларс Ульрих рассказал Classic Rock, что на всем протяжении вынужденного простоя он поддерживал форму, подыгрывая записям с их последней номерной пластинки Hardwired… To Self Destruct. «Еще один диск, под который я стучал — это Rage Against The Machine, тот самый первый альбом [1992 года], — говорит он. — Они стали для меня саундтреком этой пандемии. Я просто снова и снова играл эти песни, и они звучали все более актуальнее и современней, чем когда-либо».
По крайней мере, у тебя было, на чем выместить все свое разочарование…
Ха-ха. Это точно. И я думаю, что Rage Against The Machine идеально подходит для этого. Помню, как в последний раз видел их в LA Coliseum в 2011 году. Там было жарко, пот с людей лился ручьями, а в воздухе витала энергия, которой всегда заряжаешься в Лос-Анджелесе, когда у тебя там большие концерты. И когда семьдесят тысяч человек дружно скандировали: «Идите нах!.. Я не буду плясать под вашу дудку!» [финальный рефрен песни RATM Killing In The Name], это стало для меня одним из главных концертных безумий, который я когда-либо видел.
Сильно ли тебе не хватало в этом году острых ощущений от хороших выступлений?
В нынешней ситуации я просто стал понимать, как мне повезло в прошлом, и чаще вспоминал о тех великолепных концертов, которые мне довелось увидеть. Я несколько раз был на Thin Lizzy, где-то между 1976 и 1980 годами — это было невероятно! Я неоднократно видел Motörhead с 1979 по 1981 год — это просто безумие! Я видел, как AC/DC выступали на разогреве у Black Sabbath в 1976 году. И я как AC/DC были хэдлайнерами в Копенгагене в 1977 году, а Бон Скотт был настолько великолепен, что от него невозможно было отвести глаз. Это был Бон лучшего образца: в узких джинсах, теннисных туфлях и без рубашки. Мне нравилось, как он держал микрофон, скручивая шнур вдвое или втрое. Когда не пел, он становился на самом краю сцены на стороне Малькольма, позволяя Ангусу выходить на первый план и вдоволь скакать перед зрителями…
Ты также видел Ричи Блэкмора в расцвете сил, в составе Deep Purple и Rainbow.
Я видел первое выступление Deep Purple с Дэвидом Ковердейлом и Гленном Хьюзом, а Rainbow много раз играли в Копенгагене. Впечатляла не только игра Ричи на гитаре, но и его имидж Человека в Черном. Он всегда говорил то, что у него на уме, даже если это слегка шло вразрез с общим мнением. Он также мог специально выводить людей из себя — все его знали, как приколиста. А потом настали времена, когда он немного отстранился от происходящего. Но в нем было то, что я бы назвал честностью. Мне всегда казалось, что он искренен в любом настроении и любой ситуации. В Блэкморе было что-то очень подлинное, и, думаю, меня всегда привлекал опасный и непредсказуемый рок-н-ролл. По мне так именно в этом заключается дух рок-н-ролла, и поэтому он был для меня крутым парнем. Бон Скотт, Джим Моррисон, Эксл Роуз, братья Галлахеры — у каждого из них присутствовала эта черта.
Перед тем, как вместе с Metallica снова выйти на сцену, вспоминаешь ли ты о волнении, которое испытывал в 1982 году, когда группа впервые выступала живьем?
Ну, самое важное на первом концерте состояло просто в том, что Metallica воскресным вечером вышла на сцену Radio City в Анахайме, Калифорния. Тогда на самой первой песне Hit The Lights Дэйв Мастейн порвал гитарную струну, и промежуток между первой и второй песнями казался бесконечной вечностью. За это время передо мной пронеслась вся моя жизнь! Я просто сидел там и пытался прятаться за своими барабанами. Это было очень странное ощущение. Но потом Дэйв заново настроил гитару, и мы отыграли оставшуюся часть сета. Однако этот косяк был как что-то с чем-то. Поверьте, я начинаю нервно дрожать даже сейчас, когда рассказываю об этом.
В этом году вышел ваш новый альбом S&M2, записанный вживую с Симфоническим оркестром Сан-Франциско. Как он сочетается с предыдущими альбомами группы?
Я вообще это таким образом не рассматриваю. Каждая запись для меня — это отражение определенного периода времени. And Justice For All в 1988 году, это то, что у нас получилось, мы приняли все эти решения, и я доволен итоговым результатом. Иногда я размышляю, почему мы сделали это именно так, и о чем думали в тот момент, но вовсе не обязательно, что мне хочется что-то поменять. Но из всего, что мы сделали, именно по поводу Hardwired… у меня меньше всего сбивающих с толку вопросов о принятых нами решениях.
Вы уже задумывались о следующем альбоме?
Это будет лучший альбом, который мы когда-либо делали! Ну и добавьте сюда все остальные журналистские штампы — это будет наша самая тяжелая вещь, самая крутая и бла-бла-бла… Но если серьезно, если бы мы не думали, что наша лучшая запись еще впереди, тогда зачем продолжать этим заниматься? Мы в Metallica любим творческий процесс, и мне трудно представить, чтобы однажды мы перестали выпускать альбомы.
Текст: Пол Эллиотт Перевод: Алексей Демин
Оригинал: Classic Rock #183 (январь 2021)