Глава третья
На Пулковских высотах
Стояла осень...
До восхода солнца оставалась пара часов.
Здесь на холме, вдали от неоновых огней города, небо было черным и звездным. Ковш Большой Медведицы, неестественно накренившись и пытаясь, то ли зачерпнуть, то ли вылить воду, высился точно над городом на севере. Город же казался огромным, застывшим сполохом, нарушившим окружающую темноту. И одинокая бензозаправочная станция, и где-то в стороне еще один сполох аэропорта были невыносимо чужды окружающей предрассветной тьме...
Небо на юго-востоке подернулось синевой, стирая грань между ночью и утром. Стали видны отдельные деревья, стоящие поблизости. В низине начал скапливаться туман: сначала отдельными клочьями, потом стал уплотняться, поглотив бензоколонку, и медленно пополз вверх по холму. Звезды потускнели...
Медленно рассветало, но на равнине по-прежнему едва ли, что-то можно было разглядеть из-за тумана, исчезло все внизу кроме города у самого горизонта, покрытого сизой дымкой...
Вскоре туман поглотил и сам холм, накрыв его толстым белесым покрывалом. Так что три фигуры, внезапно появившиеся на вершине холма, оказались по колено в этой дымке. Они повернулись лицом к северу и устремили взгляд на город, окутанный утренней мглой.
- А что, Азазелло, мессиру, наверное, придется по вкусу сегодняшнее утро, - сказал первый из них, самый высокий, обращаясь к рыжеволосому субъекту в коричневом костюме.
- Возможно, - ответил неопределенно тот, и потянувшись зевнул, - еще бы в такое утро, кота за хвост потянуть, чтобы нарушить эту давящую тишину...
- О, а я здесь причем? Я разве кому-то мешаю, что бы меня за хвост дергали с утра пораньше? - возмутился третий, остроухий, маленького роста, с головой совершенно не пропорциональной туловищу, с длинными редкими усами, торчащими в разные стороны. Словом - кот, самый настоящий кот, только очень большой и толстый, даже можно сказать разжиревший.
Было холодно и влажно. В воздухе остро слышался запах прелых листьев и едва уловимый аромат печного дыма, доносимый со стороны домиков, расположенных дальше за холмом.
Восток, наконец, окрасился червонным золотом, и создалось впечатление, что вот-вот взойдет солнце. Но, это была иллюзия на уровне человеческих ощущений. Ибо в это утро, и именно в это утро, для стоящей на Пулковских высотах троицы, время ничего не значило. Заря застыла, как застывают стрелки электрических часов, когда из них вынимают батарейку, или, как останавливается маятник в старинных часах, когда гиря вытягивает цепь на полную длину...
Кто-то точно узнал бы эту троицу, если бы находился где-то поблизости в столь ранний час, но, увы, рядом не было ни души, да и не могло быть. Лишь туман оказался свидетелем этой утренней сцены, и мог бы, если бы мог, рассказать об этом кому-нибудь. И кто бы поверил?..
- Но, это явно не Москва, где же мы, сэр? - обратился ни к кому толстый кот.
- Последний раз, Бегемот, если ты помнишь, мы были в Лондоне. Чем хуже здесь? Те же туманы, та же сырость, кхе-кхе... Что-то мессир задерживается, - задумчиво сказал "высокий".
- Ох, уж эта сырость! - не унимался кот. - Я думаю, мессир будет не доволен. А, Фагот?
Фагот, так звали "высокого", язвительно заметил:
- Кто думает, тот в суп попадает!
Азазелло, в свою очередь добавил:
- Но учти, Бегемот, что суп из кошатины дурно пахнет, и лично я, пас.
Кот встрепенулся и отбежал от спутников метра на три.
- Ну, вот опять. Дис-кри-ми-на-ция. Караул!
Фагот рассмеялся, глядя, как кот стал дразнить Азазелло, и сверкнул в сторону кота левым глазом, светящимся в темноте зеленоватым цветом.
- Хватит дурака валять. Не иначе, ты совсем не Бегемот, а Бармоглот.
- Ой, ёй-ёй, - кот отбежал еще метров на пять, так как Азазелло оскалил клыки, и направив на него палец правой руки, сказал.
- Еще одна шутка, Бегемот, и я спущу на тебя свору собак. Для усмирения.
Кот ощерился, прислушался, словно в ожидании отдаленного лая обещанной своры, и плаксивым голосом произнес:
- Извини, Азазелло, я больше не буду, - наигранно опустил голову и стал ногами распихивать туман, обволакивающий его почти до пояса.
В это время, совсем рядом, в самом центре тумана, появилась четвертая фигура. Из-за пелены, сперва могло показаться, что незнакомец был невысокого роста, лишь на голову повыше толстяка Бегемота, но это только на первый взгляд. Незнакомец восседал на огромном дубовом кресле. И рост его был таким же, как и всегда, ибо это был сам мессир, а иначе просто Воланд. А троица, появившаяся ранее на холме, была его свитой, с которой он не расставался уже несколько сотен лет.
На этот раз Воланд был одет во все черное: плащ, ботфорты, высокий цилиндр на коротко подстриженной и вьющейся шевелюре, лишь золотая брошь, в виде летучей мыши расправившей крылья, выделялась на левой стороне плаща. Заложив ногу за ногу, опираясь одной рукой на трость с черным набалдашником в виде пуделя, а другой рукой привалившись на кожаный подлокотник кресла, он смотрел вдаль. И оба глаза его: один - зеленый, другой - черный, как бездна, были обращены в сторону города, выискивая то, что не дано было найти больше никому.
Первым почувствовал появления мессира Фагот. Он величественно приблизился к трону и приклонил голову.
- Приветствуем, вас, мессир, - произнес он и встал по левую руку от Воланда.
Вслед за ним последовал Азазелло с теми же словами, и встал с правой стороны.
Кот же, отвесил широкий реверанс и, косясь, то на Азазелло, то на Фагота, встал чуть в отдалении от каждого. Но, вдруг, решив, что находится в сомнительно опасной близости от "рыжего", крадучись сделал два шага назад, и, наконец остановился, расплывшись в улыбку.
Воланд, задумчиво кивнул на приветствие, не отрывая взгляда от города и продолжая его сканировать.
- Мессир, - вдруг заискивающим голоском начал кот, - прошу защиты! - и отошел еще на два шага назад.
- В чем дело, мой друг? Здесь нет мышей?..
Кот продолжал дурачиться.
- Хуже, мессир. Меня... меня, - начал плаксиво заикаться толстяк, - дер-гали за хвост, обзывали по всякому, хотели сварить из меня суп и спустили на меня стадо диких собак... - И лапой стал тыкать в сторону "рыжего".
Азазелло не выдержал:
- Ах, ты наглый врун! - и схватил, первую попавшуюся под ногами, палку и бросил в сторону, убегающего от "кары" кота. Фагот, при этом надул щеки и звучно засвистел вдогонку беглецу. Отбежав за деревья, кот спрятался...
- Ладно выходи мерзавец! Никто тебя здесь не тронет. Кому ты здесь нужен! - успокоил его Воланд.
Из-за ствола дерева выглянула толстая физиономия Бегемота и прокричала:
- То-то и оно, что никомушеньки я не нужен, - и как ни в чем не бывало возвратился на свое прежнее место, понурив голову и распихивая ногой туман.
Воланд вновь обратил взгляд в сторону города, продолжая о чем-то размышлять, потом обвел горизонт взмахом трости, и ни к кому не обращаясь медленно произнес:
- Город на костях... Город четырех революций... Город на границе тысячелетий... Город... Кто ты? И кто ОНИ?..
Молчание поглотило окружающее. Воланд глубоко вздохнул и медленно выдохнул, будто избавляясь от назойливой мысли, и громко произнес:
- Но что нам до этого города? Города стояли и будут стоять, будут возводиться и будут разрушены! Меня же интересуют души, души людей, живущих здесь. Я хочу знать их ближе, знать, о чем они думают и чего они хотят?..
- Да, мессир, это важно! - охватив прищуренным взглядом горизонт, согласился Фагот.
- И это будет Великий Бал, - мечтательно воскликнул кот и сделал одинокое "па".
- Надеюсь ты не спалишь на этот раз весь город, плут? После пожаров от тебя так отвратительно пахнет, - заметил Воланд.
Кот, (опять за свое!), сделал пол шага в сторону, перед тем как сказать фразу.
- Но, мессир, это же так забавно! - воскликнул и вдруг демонстративно сник кот. - Впрочем, у меня и примуса то давно нет. Сперли, супостаты, еще в Москве, - нагло соврал он.
- Так уж и сперли, - приближаясь к коту подозрительно прищурился Азазелло, и, резко подскочив к тому со словами: "Ах ты обманщик!" схватил несчастного за ноги и стал его трясти, приговаривая:
- А ну-ка, выворачивай свои карманы "вислоухий"...
Я ...я...я не...- заверещал кот пискливо.
И тут что-то зазвенело, забряцало и стало вываливаться на траву. Через мгновение под котом образовалась огромная куча всякого хлама, среди которого было целых два примуса, небольшая канистра с бензином, моток лески, поплавки, маникюрные ножницы, кусок медной трубы, ржавые гвозди, плоскогубцы и еще ворох совершенно бесполезных вещей. Азазелло перевернул кота и ловко поставил его снова на ноги рядом с собой. Для бегства не было возможности.
- И на какой такой помойке ты собирал весь этот хлам?
- Надо! - упрямо сказал Бегемот.
- Так, а вот и примус! Да не один! Так, так...
- Один запасной, - гордо заявил кот, - на случай воровства...
- Вот-вот, - укоризненно покачал головой Азазелло, и неожиданно смягчился, - ладно, забирай свое барахло. Нашел кому врать! - и оставив кота подбирать свой хлам, вернулся и встал рядом с троном.
В этот момент, восток сверкнул золотом, и из-за горизонта начал появляться диск солнца. Стали слышны звуки. Воланд встал с трона, оперся на трость и сказал всего два слова.
- Я иду...
Где-то в отдалении надрывно прокричал петух...
конец третьей главы