Алексей БЕЛЯКОВ
Иван Федорович отдернул гардину, выглянул в окно и даже чуть отпрянул.
«Нет, это решительно невозможно!» — воскликнул Иван Федорович. Он не мог поверить глазам. Хотя Иван Федорович совсем не принадлежал к натурам впечатлительным, скорее наоборот.
Но увиденное настолько потрясло Ивана Федоровича, что он растолкал поскорей свою жену:
«Вставай! Глянь на это! Я же не выжил еще из ума?».
Упитанная жена Ивана Федоровича, ворча, шаркая тапками, подошла к окну: «Ну и что ты там увидел такое, олух несчастный…» Но здесь она и сама осеклась и так и осталась стоять с приоткрытым ртом, совершенно фраппированная увиденным. Да, зрелище было потрясающее. Их дочка, четырнадцатилетняя попрыгунья, вбежала в комнату и тоже замерла перед окном, она лишь смогла прошептать по-французски: c'est incroyable, это невероятно.
Да, то, что наблюдала семья Ивана Федоровича, описанию не поддавалось, разве что какой-то бойкий писака дешевых романов мог бы… хотя нет, и он бы не сумел, куда ему? В гостиную тем временем набилась вся дворня, включая глухую няньку, кучера Герасима, гувернантку-француженку Софи, дворника Ахмеда, мальчонку с кухни, который еще тер алое ухо, за которое только что таскал его повар Лукьян, который не поверил тому, что наболтал ему глупый поваренок. Но теперь и сам Лукьян видел: мальчонка не соврал.
Лукьян даже перекрестился:
«Матерь Божья…»
Все замерли в драматическом молчании, никто не знал, как воспринимать то, что предстало им за окном, это величественное и торжественное зрелище.
Первой опомнилась глухая нянька, которая жила в этом доме с незапамятных времен, и когда-то вырастила самого Ивана Федоровича и его старшего брата, который позже разорился, неудачно женился, пытался стреляться… ах, впрочем, к чему сейчас о таких пустяках?
Нянька громко кашлянула и все обратили взоры к ней. Нянька пошамкала беззубым ртом и наконец произнесла: «А что вы собрались и пялитесь будто на диво какое? Сегодня 25 декабря, вон карендаль висит. И чего вас, дурней, удивляет, что в Москве в конце декабря выпал снег, а?»
