При копировании статьи на других ресурсах прошу указывать ссылку на оригинал.
В середине 1994 года, на фоне гражданской войны в Таджикистане и боевыми действиями на участке Московского пограничного отряда, стала обостряться обстановка на пограничном Памире.
В Московском отряде в то время любой вооружённый человек для пограничников был врагом и по нему мог быть открыт огонь без предупреждения. На Памире всё было иначе – пограничников здесь было совсем мало, а боевиков различных вооружённых формирований разной степени легитимности – много.
Автономная Горно - Бадахшанская область (ГБАО) вроде как стремилась не вмешиваться в гражданскую войну на чьей-либо стороне. Местные жители даже подчёркивали, что они не таджики, а отдельная нация. Силы самообороны Бадахшана, а по сути своей – банды, придерживались некоего нейтралитета, держась независимо как от российских пограничников, так и от оппозиции. При этом они периодически демонстрировали свою силу, давая понять, что они здесь хозяева.
Из-за очевидной слабости пограничной группировки, приходилось придерживаться нейтралитета в отношении сил самообороны Бадахшана. Это чем-то напоминало «холодную войну».
Обходились пока без стрельбы, но и пограничники и боевики летом 1994 года выставляли свои посты, занимали господствующие высоты вдоль границы. Тут было по принципу: кто первый встал – того и тапки.
На единственной, стратегической, дороге, проходившей вдоль Пянджа сложилась довольно странная ситуация — вдоль неё практически через один стояли как контрольно-пропускные посты пограничников, так и боевиков сил самообороны Бадахшана.
При этом обе стороны вроде как соблюдали в отношении друг друга нейтралитет.
А ширина Пянджа была такая, что в некоторых местах можно было перебросить камень на другую сторону границы.
На выставленных постах пограничники начинали осуществлять контроль транспорта, шедшего по дороге, а силы самообороны– грабить проезжавшие транспортные машины.
Все угрозы, исходившие со стороны Афганистана, были связанны с несколькими ущельями, выходившими к границе из глубины Афганистана. Прежде всего, речь шла о Джавайском ущелье. По ним боевики таджикской оппозиции стремились перебросить к Государственной границе как можно больше живой силы, оружия и боеприпасов, и снаряжения. После переправы на таджикский берег, это всё через перевалы уходило в Тавильдару и Гарм, в зону боевых действий с правительственными войсками.
Поэтому любые резкие действия, до поры – до времени, были нежелательны.
Но было ясно, что шаткое перемирие между российскими пограничниками и местной оппозицией продержится не долго.
Каждый день российские пограничники сталкивались с этой агрессивной, потерявшей всякие берега массой вооружённых людей. При этом, главной неприятностью был непонятный и подвешенный статус пребывания. Каждый задавался вопросом – если мы не являемся стороной конфликта, то почему всякий раз оказываемся на острие внутритаджикского противостояния? Имеем оружия, но отвечать можем лишь на прямое нападения в отношении себя, когда, зачастую, отвечать уже поздно.
Это прекрасно понимали и боевики, которые зачастую вели себя, как бандитствующие быки, коими , в принципе, и являлись.
От пограничников требовалась большая выдержка, чтобы не поддаться на очередную провокацию.
На фоне этого Командованием Группы Российских погранвойск в Таджикистане было принято решение усилить группировку на этом направлении и туда были брошены резервы из Московского и Мургабского отрядов, подразделения прикомандированной Гродековской мотомангруппы, Душанбинская десантно-штурмовая маневренная группа, а также Казахстанский миротворческий батальон.
В Московском отряде для Памира была сформирована резервная застава 50 человек, под командованием старшего лейтенанта Ивана Маркина. Замбоем был назначен старший лейтенант Антон Злобин, замполитом - лейтенант Сергей Яковлев
Продолжение здесь.
Всем добра.
Ваша оценка статьи (лайк) поможет развитию канала и даст понимание, что интересно, а что - нет.
По местным правилам от количества лайков зависит количество показов статьи в ленте, следовательно больше людей её увидит