Они вместе всегда. С рождения, хоть Ларс и на 12 минут старше, с первых ударов по мячу на ухоженных лужайках пасторального альпийского Бранненбурга у самой границы с Австрией. Затем в академии "Унтерхахинга", потом и на одной и той же позиции в "Мюнхене-1860", клубе, который до сих пор занимает главное место в их сердце — Ларс как-то шутил, что каждый раз, когда в очередной раз расшибает лоб, удивляется, что кровь течёт красная, а не светло-голубая. Позже и в списке медалистов премии Фритца Вальтера, главной награды для молодых немецких талантов, в сборной, на Олимпийских играх в Рио, а теперь, в последние четыре года их карьеры — множественное число, "карьер", здесь неуместно — в Леверкузене.
Оба постоянно рассказывают, что чувствуют между собой незримую, почти экстрасенсорную связь — в первую очередь на поле, где первому не нужно лишний раз крутить головой, чтобы точно знать, где находится второй, но и в повседневной жизни тоже. "Мы думали, что с годами связь становится слабее, но после воссоединения в Леверкузене оказалось, что это не так", — уверяют они в унисон.
Сама история двух близнецов-неразлучников, с первых и до последних шагов карьеры прошедших вместе на максимально высоком уровне, сначала в одной лиге в топ-клубах, играющих в Лиге чемпионов, а затем и вовсе в одной команде, — уникальна. Поэтому немудрено, что их часто видят единым целым, пренебрегая самым важным: каждый из них по-своему выдающийся футболист высочайшего уровня, со своим стилем игры, со своими недостатками, со своей позицией, на которую перешли из совместной опорной зоны, со своим не похожим на брата характером, со своими мечтами и планами, столкнувшимися со своим списком травм.
Меня, если честно, раздражает вся эта вечная тематика того, что мы близнецы, как будто мы в комплекте друг с другом идём, будто мы это один игрок, склеенный из двух, хотя это совсем не так. У каждого своя карьера, и хотелось бы, чтобы нас воспринимали раздельно.
Ларс Бендер
игрок "Байера"
В их сложной, нетривиальной истории многие повороты продиктованы настолько мощной волей случая, что невольно хочется сравнить это с присутствием deus ex machina, "бога из машины". Даже клубы, по которым они разъехались, были им предначертаны: братья рассказывали, что когда в детстве родители купили им приставку, они решили, чтобы не драться за право играть в FIFA за их любимый "Мюнхен-1860", выбрать себе по другому клубу Бундеслиги, которые им тоже симпатичны. Свен выбрал блиставшую в конце девяностых "Боруссию". Ларс — "Байер". Спустя несколько лет, проведённых в бурных баталиях на экране друг против друга, за ними пришли из именно этих клубов — и отказаться было просто невозможно.
Когда их пути разошлись, их карьеры будто бы пошли по сценариям под стать характеров. Свен проще, он не задается лишними вопросами, а просто делает свою работу с таким усердием, с которым может только он, не обращая внимание на сломанные кости и порванные связки. Нури Шахин сказал как-то, что всегда удивлялся тому, как Свен идёт играть головой в таких ситуациях, куда сам Шахин бы и ногой не рискнул сунуться. Юрген Клопп говорил, что очень рад, что он "не отец и не мать Бендеров", намекая на вечный риск сердечных приступов при виде окровавленных сыновей по телевизору каждые вторые выходные. Кличка "Манни", в честь футболиста Манни Бендера, успевшего поиграть в своё время за оба мюнхенских клуба (что забавно, эту кличку в разное время носили оба брата, но прижилась надолго она лишь в случае Свена), в Дортмунде быстро превратилась в Iron-Manni, "железного Манни", с намёком и на героя комиксов, и на хардкорный норматив сверхдлинных триатлонов Ironman. Это всё про него, да.
Тем не менее, в его случае простой принцип "делай что должен, и будь что будет" всегда приносил успехи. Прямая причинно-следственная связь: железобетонные выступления, место в основе лучшего Дортмунда за последние пару десятилетий, два чемпионства, два кубка Германии, с личным геройством в полуфинале-Классикере второго из них — тот вынос мяча с линии ворот потом долго печатали на футболках, — и участие в финале Лиги чемпионов.
С Ларсом этот принцип не работал никогда. Как и сам Ларс сложнее, многослойнее брата, так и его карьера выглядит как череда масштабных несбывшихся надежд. Он мог бы играть в "Арсенале" или "Барселоне" — но предметный интерес заканчивался, как только клубы закапывались чуть глубже в его медицинскую историю. Он мог бы быть чемпионом мира — но вместо этого смотрел из дома с дивана, как поехавшего вместо него Кристофа Крамера, не верящего, что это финал, уводят под ручки с поля, в той роли, что обычно играет сам Ларс.
