Он сновидел. Обычно он никого не забирал с собой. В этом не было нужды. Но порой, что то цеплялось за старую рану в сердце и Горыныч возвращался ещё раз, и ещё.. Потом огня в крови становилось так много, а его свечение таким ярким, что становилось невозможным оставаться незамеченным. Так было бы и в этот раз, но Ярославна… Ему везло с этим именем. Даже если девушка носила другое имя, то вскоре привыкала, что здесь она Ярославна. Мягкость слов и глубина погружений точно не оставляли шанса, для желания цепляться за внешние образы. Но эту действительно звали Ярославна. Её отца, князя Ярослава, уже давно терзали смутные сомнения. Он часто выходил во двор по ночам и прислушивался к шороху ветра. В ту ночь, он, приносил ему тонкий звон мечей дружины в охранении, возню сусликов и мягкий шелест.. В этом последнем было столько влекущей силы и мягкости, что одолевали мысли о давно ушедшей жене, об их первой любви, о том как смотрит дочь, в самое сердце.
Зачем он поднялся к ней и звал её? Теперь он точно не сделал бы этого. Но тогда. Он помнил каждое мгновение. Десяток дружинников в оцеплении, темно- серая башка чудовища в створке окна, иссеченая стрелами и горящие гневом глаза дочери. А тогда он видел в них стыд и страх. Он ошибался. Стыд и страх были его, Всесильного Князя. Уже спустя неделю от Ильи пришла весть, о том что Змей найден и убит в своем логове. Что, как завещано по закону предков ни одна дочь не будет лишена невинности по неведению и коварству врага земли Русской. Радость и ликование были обязательным условием каждой «смерти» Змея Горыныча. Горыныч вернулся не скоро. По ночам ходил привычным маршрутом. Недоуменно оглядывал покои дворца. Ярославны здесь больше не было. Как не было и никогда уже не будет той единственной и памятной ему Ярославны, из его далёкой человеческой жизни. Всё это он увидел, как череду событий в один только миг, взглянув на неё, лежащую в своих покоях этим утром. Тяжёлым от резкого разворота крылом, довернул к своей пещере. Открыл глаза. Он не хотел видеть будущее. Как испепеляющая всё болезнь, прорывались непрошеные видения, через рану в сердце. Змей точно знал. Ярославна проснётся и ничего этого не случится. Синее пламя уже есть в ней. Этого вполне достаточно. "А мне достаточно моего огня и полноты мира на расстоянии полёта". Здесь в пещере он находил место для всех своих сил и радостей. Все цвета камней из размытых скал, все глубины и оттенки воды моря были в его владении. Но сейчас спать.. Федор очнулся от безумного запаха и вкуса во рту. Повернул голову в сторону и увидел раскроенный по диагонали телевизор. С подлокотника мрачно смотрела голодная кошка. Она с удовольствием съела бы кусок его ноги, если бы хозяин спал чуть покрепче и не вонял такой мерзкой кислятиной. Фёдор точно знал, о чем были движения зрачков его Мурки. С тоской, которая давно поселилась во всех его жестах и взгляде он достал банку тушенки и поделил пополам. Сон не выходил из его головы. Мелькали яркие образы, шорохи ночи, шум крыльев, и вдруг стремительно-нежное Ярославна…
Одно слово и свет с самого дна его существа с болью и радостью достал до самой макушки. Прошёл до складок кожи в лопатках и дернул железную жилу вдоль позвоночника. Зазвенела тонкая нота в темени, опять упал и провалился в ту же черную массу ночи, вязкую и теплую. Тьма отступала в пещеру с длинными отрогами на самом берегу спокойного моря. Свет, слизывая волнами искристый песок, коснулся радужной чешуи зверя
Дельфины предчувствуя новые игры показались на горизонте. Сегодня они будут рассказывать ему про идущий к противоположному берегу корабль с красно-белыми парусами, скрипучим такелажем, пряным следом корицы и смеющимися девами на корме.
Горыныч не разочаровал дельфинов. Им пришлось по сердцу его песни и волны радости на общей охоте. В играх он был бесподобен. В каждом движении была воля, страсть и слияние в целое море силы. И он услышал слова друзей.
Одна из них пела о море и далёком друге. В её голосе было то, что ты обычно ищешь