Несколько лет назад у нас отвалился с потолка кусок штукатурки площадью примерно 70х70. Мы стали искать штукатура. Я спросила у мамы, нет ли у нее знакомых этой профессии. Она говорит: «Есть – брат соседки с первого этажа. Очень хороший мастер, правда, сейчас временно без работы». – «Отлично, это как раз то, что нам нужно – пусть приходит».
Спустя час в дверь позвонили. Я открываю. Передо мной стоит мужчина – весь в белом. Как белый пароход, как белый лебедь, как белый, только что сошедший с конвейера лимузин; как белый лист бумаги, на котором страшно написать заурядное слово.
- Проходите, пожалуйста, – пригласила я. - Вы… штукатур?
- Кто, я?!
Он стоял уже в прихожей, и я почуяла неладное. Мужчина глядел на меня с видом оскорбленного достоинства. Белая наглаженная рубашка, белые брюки со стрелками, белый ремень и белые летние туфли слились в моих глазах в сплошное белое облако.
- Мама сказала, - пролепетала я, - что сейчас придет штукатур… брат соседки.
Мужчина смерил меня уничтожающим взглядом и произнес загадочное:
- Я выравниваю по маякам.
К сожалению, мне это ни о чем не говорило. Я помолчала немного, ожидая, что он раскроет смысл, но белый мужчина тоже взял паузу.
- То есть, вы все-таки шту..
Одним взглядом он оборвал слово, готовое сорваться с моих губ.
Я была в большом замешательстве. Как подступиться к этому субъекту? Как начать? Окольными путями, избегая слова «штукатурить» и «штукатурка» я начала ему объяснять суть дела. Моя речь была почти иносказательной, метафоричной. Мужчина слушал благосклонно, иногда снисходительно кивал. Я пригласила его в спальню, где у нас образовалась проплешина на потолке, чтобы он посмотрел объем работ и назначил цену. Теперь был его черед говорить.
Даже не могу передать, что это была за речь, из чего она состояла. Намеки, полунамеки, многозначительное молчание, взгляды на меня и сквозь меня, непонятные термины… Как будто мы обсуждаем великосветские сплетни, пытаясь не называть имена, которые слишком известны. В конце он запросил цену, за которую можно оштукатурить слона. Или помещение для слона. Но для дырки 70х70 это было многовато. Сделаю предположение, что белый мужчина хотел выровнять нам весь потолок, но это лишь догадка, в точности сказать не могу. Конкретизировать, что он имел в виду, у меня уже не было желания. Я сказала: "Спасибо, что пришли. Я позвоню, как только мы купим все необходимые материалы".
Он ушел, слегка недовольный. Я позвонила маме и рассказала ей все. На следующий день она нашла мне другого мастера. По ее словам, это была женщина, глубоко за 50-т, еще советский закалки, всю жизнь проработавшая штукатуром, от нее уж не придется ждать странностей.
Пришла старуха с двумя рядами железных зубов и молотком в тряпичной сумке. Вид ее был страшен: руки до колен, сгорбленная, с седыми космами, торчащими из-под платка. Судя по общей дряхлости и изможденному лицу лет ей было не менее 70-ти. Как она залезет на стремянку? Мне как-то неловко заставлять такого человека работать… Но что делать, я ее впустила. С собой у женщины не было никаких инструментов, только этот молоток, которым она, взгромоздившись все-таки на лестницу, стала отбивать с потолка еще хорошую штукатурку. Я смотрела, и не знала, что делать. Мне было страшно отвлечь ее неосторожным словом, чтобы она не рухнула вниз.
Отбив штукатурку, женщина замесила раствор и, пользуясь нашими инструментами, начала нашлепывать его прямо на сухую плиту. Причем, попадание было случайным. Ошметки раствора разлетались от стены до стены. Хорошо, что я на всякий случай закрыла все вещи покрывалами.
Штукатурка ее простояла месяц и благополучно отвалилась. Мужу пришлось лезть самому и замазывать, как умеет.
А с мужчиной в белом мы еще встретились. Я шла к маме и проходила мимо мусорника. Там же стоит ряд гаражей, где заседают чумазые мужички. Обычно я не смотрю в ту сторону, но тут меня окликнули. Я обернулась. Некто в грязной шапчонке, в помятой куртчонке сделал ко мне два шага и улыбнулся улыбкой узнавания:
- Юля, - сказал он, - Ну что, будем шту… штукатурить?