...парторг Конюхов встал, одёрнул свою новую телогрейку с неизменной газетой «Правдой» в левом кармане, и, посмотрев на директора, объявил заседание товарищеского суда по делу стрелочника Сольвассера открытым. Начальник отдела кадров Лукашков, седой и красивый, словно Бельмондо, обратился к народу с обвинительной речью. Он говорил страстно и сурово, подражая знаменитому древнеримскому оратору с картины областного художника Сурепкина «Цицерон обличает Катилину». Слушатели стали просыпаться один за другим, толкая локтями в бок тех, кто ещё не успел въехать в «базар», который развели представители администрации железнодорожной станции «Могилёв товарный – 2».
Сольвассер затравлено озирался, надеясь отыскать в народе хоть одно сочувствующее лицо. Больше всех возникал с места Васька Копылов:
– Так его, к ногтю, двурушника! Мы, понимаешь, тут коммунизм строить собираемся, можно сказать, днюем и ночуем на родной станции, а некоторые стрелочники, международные шпионы и предатели родины, переводят стрелки, чтобы наши паровозы ехали не туда, куда их определил передовой авангард.
Ваську поддержал сцепщик Фёдор Жуков:
– Он, этот тать немецкий, хотел в ихний город Нюркенберг сбежать, отсидеться там от справедливого народного гнева, а потом всячески вредить железнодорожному делу в стране, воспитавшей этого хамелеона.
Сольвассер молчал, не понимая, за что его так мучают, он же ни в чём не виноват. Ну, подумаешь, отмечали квартальную премию, выпили-то совсем немного. Сольвассер к ночи на дежурство заступил и малость не рассчитал, в результате чего пассажирский «Гродно – Унеча» вместо Брянска на Витебск повернул, а витебские пассажиры отправились с дружеским визитом в Россию. Ничего ведь страшного не произошло, никто не погиб, и паровозы с вагонами с рельсов не сошли.
Обстановка тем временем в актовом зале клуба железнодорожников, где проходило судилище, накалялась. Общественность жаждала крови и требовала строго наказать изменника. Никакой пощады двурушникам. Смерть предателю!
И когда казалось всё кончено, на улице стоит «воронок», и здоровенные бугаи милиционеры сейчас потащат бедного Сольвассера в тюрьму, случилось невероятное. Откуда-то сбоку, никем ранее незамеченный, поднялся интересный мужчина, одетый в заграничную дублёнку.
– Уважаемые дамы и господа, – сказал незнакомец с явным иностранным акцентом, – у меня к вам есть деловое предложение.
После этих слов он, не обращая внимания на некоторые несознательные выкрики с галёрки, показал общественности две большие полиэтиленовые канистры, наполненные какой-то жидкостью.
– Это настоящий немецкий шнапс, заводское производство. У меня к нему и сертификат имеется. Передайте, пожалуйста, директору, пусть проверит. Так вот, моё предложение заключается в следующем: предлагаю обменять стрелочника Сольвассера на две канистры шнапса.
В зале наступила гробовая тишина. Народ задумался. Первой очнулась Симочка Рыклина из бухгалтерии:
– Никаких обменов с капиталистами! Сольвассер ведь, если подумать, подвиг совершил. Он поезд, на котором спекулянты наш белорусский творог и сметану на продажу в Россию везли, в Витебскую область завернул, а мы его судить за героизм и любовь к отечеству.
Но деповские, в отличие от конторских, люди прагматические и всегда духовным ценностям предпочитали материальные, тем более, когда за одного Сольвассера дают столько дармовой выпивки.
Обмен состоялся, и иностранец, сделав Семёну знак рукой, чтоб следовал за ним, направился к выходу. От жалости к себе у Сольвассера навернулись слёзы. «Как же так? Ребятишки выпьют и за мир, и за дружбу, и даже за стрелочника Сольвассера, но без него. А ему предстоит путь на запад и вечное клеймо «изменника».
Но внезапно мир вокруг Сольвассера закрутился, и сознание отказалось служить...