VII. Христианство в Чехии после Войцеха и насаждение латинства.
Восточный обряд и славянское богослужение долго еще держалось в Чехии. В 1032 князь Ольдрих основал Сазовский монастырь для своего отца духовнаго, Прокопа пустынножителя, оконченный лишь в 1039 г. и названный монастырем Прокопа; здесь находились славянские монахи. Но в 1056 г. последние были изгнаны из монастыря, но вскоре опять возвращены. В 1080 г. князь Вратислав просил папу признать в Чехии славянскую литургию и только в 1097 г. монастырь был окончательно передан в руки латинскаго духовенства.
Женатое духовенство оставалось в Чехии до XII века. Таким образом, предание Мефодиевское совершенно ясно сохранялось в Чехии до изгнания славянских монахов из Сазовскаго монастыря и замены в нем славянских книг латинскими в 1097 г. После этого признаки этого предания становятся так слабы, что они едва заметны. Между тем, в конце XIII в. и в начале XIV между чехами существовало убеждение, что вера,
------------
*) М. Кочлович. Историческая живучесть русскаго народа и его культурныя особенности.
13
исповедуемая русскими, та вера, при которой литургия служится на славянском языке, есть их первоначальная вера. Очевидно, религиозная мысль в Чехии дремала в промежуток времени от погрома Сазовскаго монастыря до половины XIV в., и латинская церковь, поддерживаемая светскими властями и немецкими колонистами, наводившими Чехию в это время, господствовала в ней безпрепятственно; но тем не менее, между славянским населением были люди, которые помнили, что их первоначальная церковь была иная, что были какия то старыя славянския молитвы, более угодныя, чем латинския; эти люди, идя против латинства, не думали выходить из повиновения единственной, господствовавший в Чехии церкви римско-католической. Этот дух противности латинству должен был таиться преимущественно в низших слоях населения, хранивших славянскую старину, которую высшие классы охотно променяли на немещину и неразлучное с ней в славянских землях латинство. Противодействие это имело, конечно, приверженцев и в туземном клире, и, вероятно, те преемственные хранители греческаго учения и Проставой, Мравик, Лубенский, о которых говорит известный чешский писатель Странский, были, именно, представители этого народнаго противодействия. В тоже время существовало общественное противодействие неметчине; оба эти противодействия не могли не соединиться, и это соединение обнаружилось в исходе ХИV века. В эту пору, подле латинской церкви существуют религиозныя общины, которыя, еще не отделяясь от нея явно, собирались в домах и потаенных местах, чтобы слушать проповеди на чешском языке. В 1391 г. чешский дворянин, Иоанн из Мюльгейма, усматривая, что все многочисленные храмы в Праге так заняты установленным священнодействием, что в них нет места для проповеди слова Божия, и что проповедующие на родном чешском языке должны скитаться по домам и потаенным местам, устроил для этих проповедей особую часовню и обезпечил ее на свой счет. То была знаменитая Вифлеемская часовня. В 1401 г. Мюльгейм по праву патрона часовни избрал на должность проповедника при ней мастера Иоанна Гуса, и с этого времени начинается общественная
14
деятельность Гуса, до того ограниченная университетом. хотя он оказал уже великую услугу отечеству, провозгласив, что «Чехия для чехов», а не для немцев. Христианская правда и польза просвещения, по мнению Гуса, не допускали, чтобы чехи в своей стране были угнетаемы немцами и это послужило к тому, что чешский король Вячеслав отнял у немцев преимущество распоряжаться пражским университетом и руководить всей умственной жизнью в Чехии.
Вступая в служение при Вифлеемской часовне, Гус принимал на себя преемство церковной идеи, начало которой восходит к православному крещению Чехии Мефодием. Нет сомнения, что эта внутренняя связь существовала между ними. Достоверно то, что после вторжения в Чехию латинства в X в. в ней оставались приверженцы греческой веры, проповеданной св. Мефодием; что, когда дворянство и все те, которые подверглись влиянию немецкому, покинули обряд их, простой народ упорно его удерживал; что приверженцы греческой церкви имели свою преемственную иерархию и что Гус принадлежал к этому преемству. Безспорно то, что во всем существенном Гус преподавал учение одинаковое с верою православной церкви и что эта одинаковость признана была при жизни его непосредственных учеников, соборным постановлением вселенскаго патриарха. Гус признавал, что великие святые православной церкви держались истинной веры, и что между исповеданием Восточной церкви и тем, которому он следовал, было только некоторое различие в обрядах. Он не думал, подобно основателям протестантских сект, измыслить вновь истинную христианскую церковь; он думал, что церковь должна существовать преемственно на основании преданий апостольских и соборных, и возставал только против антихристианских нововведений Рима, в чем он их замечал, как то: против главенства и светской власти папы, против торга отпущением грехов, против отказа мирянам в причащении крови христовой, против так называемой треязычной ереси, по которой латинская церковь признавала, что проповедывать слово Божие можно только на трех языках, латинском, греческом и еврейском, что, вследствии этого, богослужение не может совершаться на народном языке: против всего этого возставал Гус,
15
согласно с учением православной церкви. И таким образом, Гус стремился к тому, чего хотела православная церковь. Его ближайший сотрудник и друг Иероним публично свидетельствовал, что вера, исповедуемая русскими, есть совершенная. Это исторический факт, удостоверенный документом. С другой стороны, достоверен факт, что обряд причащения под обоими видами, тела и крови Христовой, существовал в Чехии до Гуса. Он был остатком старины и был дорог чешскому народу.
Чаша сделалась у чехов знаменем славянской народности, тогда как за римскую церковь стали немецкие поселенцы и партии, дружившия с немцами. Гус за свою веру православную коварным образом погиб на костре, в швейцарском городе Констанце, где состоялся собор латинских епископов, и на котором присутствовал император, ручавшийся Гусу за его неприкосновенность, и нарушил это обещание. Пламя, в котором погиб Гус 6 июля 1415 г., обратилось в пожар, охвативший всю Западную Европу, подавление его сделалось для Германской Империи национальным делом. Крестовые походы, направленные против гуситов (чехов, признававших учение Гуса), имели вполне значение народной обороны, в которой дело шло о самом существовании славянских народов в Чехии и Моравии. Когда чехи, выйдя из этой неравной борьбы победителями, принудив Западную Европу признать гуситское исповедание, а с ними и все западное словянство достигло высшей точки своего историческаго бытия: никогда, ни прежде, ни после, западные славянские народы не стояли на такой высоте, как в ту эпоху, когда Чехия под правлением гусита Падебрада (1458 † 1471) направляла своим влиянием дела Германской Империи.
Следствием такого национальнаго движения был расцвет образованности в Чехии. Просвещение распространилось во всех сословиях обоего пола. Университет служил центром, откуда с удивительною полностью и основательностью разливалась образованность во все концы Чехии. Не было ни одного городка без превосходно устроенной школы, в больших городах их было несколько, в Праге считалось их до 16. Ни одна страна в Европе не могла похвалиться в ту пору таким образцовым
16
устройством школ. Рядом с просвещением шло и развитие благосостояния в народе. Со второй половины XV столетия, т. е. по окончании гуситских войн, необыкновенно быстро развивалась Чехия как в народонаселении своем, так и благосостоянии, доходившем до роскоши даже в низшем сословии. В половине XVI века считалось, в Чехии 300 замков, 782 града, 38.712 деревень, с четырехмиллионным населением. Богатство страны выражалось не в однех постройках храмов и частных зданий, оно обнаруживалось во внешности и жизни самаго народа, с тем вместе развивались и те душевныя качества чехов, которыя делали их одним из лучших народов в ту пору в целой Европе. В правление Рудольфа II (1576-1611) в Чехии настал золотой век и для изящных искусств. Давно уже славились чехи своей образцовой живописью. Рудольф устроил одну из знаменитейших картинных галлерей и содержал на свой счет известных художников живописи.
Таково было состояние Чехии в XVI и в начале XVII века.
Однако, с усилившимся господством Габсбургскаго дома немцы начинают опять все более и более распространяться в Чехии, а с ними распространяется и немецкий язык. Чтобы положить этому конец, чешский сейм в 1615 г. в правление Императора Матфея издал новое, самое строгое постановление относительно чешскаго языка.
И такая то страна, с такими великими залогами общечеловеческой образованности, бывшая одним из светильников в целом Западе, поражавшая всех общим благосостоянием и даже богатством — чрез какия-нибудь 30 лет после воцарения Императора Матфея, обращена была чуть не в безлюдную пустыню и почти на целые два века покрылась таким непроницаемым мраком, из-за котораго не видно было и следа человеческой жизни. Особенно должны были быть обстоятельства, произведшия такой переворот; необыкновенны должны были быть и средства, умертвившия целый народ, который так недавно жил самою живою и блистательною жизнью.
Император Матфей, занявший чешский престол по смерти Рудолфа II, назначил себе наследником в Че-
17
хии племянника своего, эрцгерцога Хорутанскаго, Фердинанда. Чего могли ожидать чехи от такого наследника всего лучше покажет воспитание и прежняя жизнь Фердинанда. Эта, поистине, чудовищная личность, явилась на свет Божий в 1578 г., в тот, именно, год, когда его отец, Карл, следуя примеру Максимилиана II, увидел необходимость обнародовать свободу вероисповедания в своих владениях: в Штирии, Крайне и Хорутании. Следствием такого распоряжения было необыкновенно быстрое распространение протестанства, так, что в ту пору, как Фердинанд достигал совершеннолетия, латинство ограничивалось почти одним герцогскими семейством.
Оставшись после смерти отца 12 лет, Фердинанд был передан матерью своею на воспитание герцогине баварской, где иезуиты пользовались полною свободою и силою. Под их то руководством и развился молодой принц. К концу 1527 года отправился он на поклонение в Лорето, и, приведенный в восторг чудотворным образом Божий Матери, обратился за благословением к папе Клименту VIII, который в течение двух лет не хотел разрешать от клятвы французскаго короля Генриха IV. У ног честолюбиваго папы клялся молодой принц возстановить латинскую веру, не только в своих владениях, но если будет возможно, и во всей Германии, хотя бы это было сопряжено с опасностью жизни. При этом высказал он и те страшные слова, которым он остался верен до смерти: «Лучше пустыня, чем страна, наполненная еретиками»! а под еретиками он разумел, как и все латиняне, всех нелатинян. Возвратившись в 1598 г. на родину, в Хорутанию, он принялся за истребление протестантства, не останавливаясь ни пред какими средствами. От каждаго требовалось полное отречение от своей веры, за малейшее промедление в отречение две тысячи червонцев. Лишение имущества и прав гражданства, изгнание лютеранских священников из края, взрывание порохом лютеранских церквей, разрушение стен лютеранских кладбищ и надгробных памятников, где на одном кладбище похоронены были лютеране и латиняне, вырывались из земли трупы первых; целыя тысячи томов протестантских книг сжигались.
18
Пять лет продолжалось это истязание, кончившееся полным истреблением протестантства. Лишь знатныя фамилии сберегли новое учение, переселившись в Чехию и Угрию, в числе последних находился и знаменитый математик и астроном Кеттлер.
Фердинанд обладал непреклонною волею, которую иезуиты сумели укрепить до того, что сделали из него самую лучшую машину для убийства. Иезуиты имели на него безграничное влияние, никогда не дозволяя ему свободно располагать умом своим и волею.
Двое из иезуитов монахов непрерывно оставались в его приемной, свободно входя в кабинет, являясь к Фердинанду даже среди ночи для советов. Подобныя то лица руководили Фердинандом, возбуждая его гнев и ярость, и все более и более привязывали его к себе. По прошествии пяти лет терзаний, подданные Фердинанда впали, наконец, в то нравственное усыпление, которое обыкновенно следует за насилием. Тем более надежды придавала Фердинанду победа эта для исполнения обещания, даннаго папе относительно других земель. Прежде всего судьба свела его с Чехией.
Избрание Фердинанда наследником чешскаго престола было делом партии и коварства Габсбургов. Но главная вина в этом лежит на самих чехах: они сделались слишком невнимательны к тому, кто будет их королем, разсчитывая на права своего сейма и на утвержденныя права свободы вероисповеданий.
Первые годы правления Императора Матфея прошли довольно благополучно. Были, правда, и в это время попытки сдавить, а под час и уничтожить крепнувшия права свободы вероисповедания в Чехии, но оне проходили незамеченными, не будучи поддерживаемы душевною мощью и вещественною силою. С 1617 г. обстоятельства круто изменились. Вопреки желанию сейма, Фердинанд был коронован королем чешским. Это вызвало всеобщий восторг среди иезуитов: давния надежды их проникнуть в Чехию, овладеть страною и истребить там в корне «еретичество», осуществилось более, чем на половину, в глазах их, при одной вести о том, что королем в этой стране их любимец и слепое орудие. Они
19
не скрывали даже своих чувств. И в самом деле вскоре обнаружилось, что Фердинанд клялся Чехии только устами, а папе давал клятву в сердце.
Уже с перваго года его царствования стали употребляться все меры для стеснения протестантов. Дело дошло до того, что не только стесняли постройку церквей и школ, но иезуиты стали даже разрушать некоторыя церкви евангеликов и в проповедях своих оскорбляли протестантов. За тем начались стеснения политических прав чехов, в сохранении которых клялся Фердинанд при своем короновании. Дело, наконец, дошло до того, что чехи решились с оружием в руках защищать вековыя права свои и избрали себе королем курфирста Поральцскаго, Фридриха. Трудно себе представить выбор, более неудачный и в нем чехи допустили двойную ошибку: во-первых. многовековый опыт должен был убедить их, что спасения следует всегда искать в себе самом, а не в чужих силах; разсчет на родство Фридриха с английским королевским домом оказался совсем неосновательным; во-вторых, что, если уже допустить избрание чужого человека, то при таких сложных и трудных обстоятельствах, в каких находилась тогда Чехия, нужно было обратить особенное внимание на свойства того человека, а Фридрих, кроме молодости, пустоты, тщеславия не представлял в себе ровно никаких добрых залогов, и в первую же затруднительную минуту, где бы он мог оказать Чехии огромную услугу, бросил ее, оставивши на страшный произвол заклятым ея врагам. Оставался он королем только одну зиму, почему известен под именем «зимняго короля». Война, однакож, ведена была чехами еще до избрания Фридриха. Предводителем чешских войск назначен был сеймом граф Турн. Действия его в начале были блистательны: два раза подходил он к Вене, и уже готов был взять ее, как известие о поражении вспомогательнаго войска в самой Чехии заставило его возвратиться назад. Между тем войска Императорския стягивались со всех сторон и 8 ноября 1620 г. сосредоточились у белой горы, близ самой Праги.
Последними успехами своими императорския войска обязаны были новому союзнику, Максимилиану Баварскому. В половине сентября он вступил в пределы Чехии
20
и около Раковника произошло несколько значительных стычек, бывших предвестниками Белогорской битвы.
В полночь на 8 ноября чешское войско прибыло к Белой горе и утомленное переходами и стычками, решилось здесь переночевать. Князь Христиан Ангальт и граф Гогенлоэ, главные начальники, рано утром, осмотрели позицию. Утро было туманное. Наконец, решено было занять местность по направлению от Гвезды на юг, к скату горы до долины, поперек дороги, ведущей от Гостовиц в Прагу.
Между тем, рано утром Максимилиан Баварский с своим войском прибыл в Гостовицу. Вскоре сюда же стянулись все императорския войска под начальством Букова и Тилли. Весь лагерь развернулся в южном направлении к Репуму. В полдень, когда последний туман разсеялся, солнце осветило два неприятельския войска: с одной стороны стояло 13 тысяч чешскаго войска, с другой 30 тысяч императорскаго, среди котораго было много старых, опытных воинов. В войске Максимилиана Баварскаго подан знак к наступлению. Трубы заиграли, бубны загудели, и вся несметная масса двинулась вперед. Начался бой. Бой продолжался на всех пунктах с переменным счастьем. Чудеса храбрости оказывал молодой принц Ангальт с своими ратниками: уже испанский полк потерял одно знамя,— подоспевшия к нему на помощь 8 свежих рот потеряли трое знамен и своих вождей, часть императорскаго войска приведена в смятение. Положение последняго становилось критическим; в это время к Ангальту присоединилась часть венгерской конницы. Но тут ангелом спасителем императорскаго войска явился Тилли: он приказал полковнику Кратцу ударить со своими эскадронами на чешское войско. Удар был так силен. что Ангальт, раненный, упал с коня,— забранные вожди возвращены, захваченныя знамена отняты. С этой минуты счастье перешло на сторону Императорскаго войска. Все поле от дороги до Петрика на далекое и широкое пространство устлано кучами мертвых венгров и чехов. В разных местах происходили отдельныя стычки. Храбро дрались мораване и чехи; но в это время вся сила императорскаго войска наступала со всех сторон,—
21
движение это было роковым для чешскаго войска. Между тем, в одном месте происходила стычка мораван с отрядом императорскаго войска. Тут произошла бешеная схватка,— тут бились грудь с грудью, тут морованин с невиданным мужеством пробивался в ряды неприятеля и падал израненный,— тут никто не думал о спасении своей жизни,— тут ощущение трусости замирало в храброй груди, и этой бешеной схваткой решался исход битвы. Неприятель овладел полем битвы, и великое множество убитых, изрубленных мораван покрывало землю.
Так кончилась двухлетняя борьба, и тем решилась судьба Чехии.
Фердинанд, только что избранный императором, явился теперь самовластным господином над королевством Чешским. Естественно, Фердинанд не мог не воспользоваться своим положением, согласно с его личными свойствами и с наставлениями, какия давались ему иезуитами. Страна еретическая и притом мятежная, по мнению иезуитов, должна быть наказана примерно. Не одна вера должна была вызывать самую ужасную мстительность Фердинанда и его советников, а и самое политическое устройство чехов, успевших возвысить свою народность до исключительнаго господства над иноземцами и достигших тех прав и преимуществ от предшественников Фердинанда, которыя, при господстве сейма, давали им возможность упрочить свое самоуправление, столь несогласное с деспотическим самовластием Габсбурга Фердинанда. Вследствие этого план мщения над королевством Чешским должен был принять совершенно иной вид, сравнительно с теми средствами, какими пользовалось прежде латинство для подавления и уничтожения вероисповедных уклонений. Уже в 1617 году, на соборе в Риме, составлен был новый план для подавления размножившихся еретиков, в случае, еслибы удалось покорить Чехию. Одна казнь представителей еретичества казалась уже теперь не только безполезною, но до некоторой степени и вредною, давая повод еретикам хвалиться мученическою кончиною своих собратьев. Признано было более действительным средством довести народ до истощения, изнеможения, не щадя никаких средств,
22
и душевным убийством принудить его к повиновению церковному.
Подобный план как нельзя более согласовался с видами Фердинанда, так как в одинаковой степени содействовал он и политическому умерщвлению народа. Такой-то план и был впервые применен к Чешской земле.
Устранение влиятельных лиц в народе, как по положению, так и по богатству, стояло на первом месте в этом плане: отнявши голову и средства, не трудно будет действовать по произволу и с толпой. Так и начал Фердинанд в Чехии. Чтобы не дать повод богатейшим родам чешским удалиться из отечества по опасениям от Фердинанда, тотчас по взятии Праги, объявлено было полное прощение, сохранение имущества, личности и звания всем положившим оружие. Такая мера была тем необходимее, что 12 тысяч чехов, под начальством Мансфельда, еще не вышли из Чехии. Знавшие хорошо свойства императора, видели ясно ловушку в этом прощении и, не доверяя ему, постарались уехать за-границу; но большая часть была обманута и осталась на родине. Прошло с небольшим три месяца, и многия лица, самыя важныя в народе чешском из дворян и граждан, были взяты под стражу и заключены в темницу. Несчастное поражение у Белой горы с этим вместе сделалось только началом гибели чешскаго народа, жестокая мстительность победителя поразила еще большим ударом некогда славную Прагу, и лучшие граждане ея принуждены были заплатить собственною кровью и потерей свободы за справедливое возстание против Габсбурга. Роковой день 21 июня 1621 г. не погибнет никогда в памяти чеха, и каждый шаг на площади Стараго города постоянно будет напоминать ему об ужасном зрелище, которое происходило на ней в указанный день. Здесь пролита благороднейшая кровь чешская, уничтожены лучшие представители чешской земли; здесь, наконец на долгое время сокрушены рукою палача сила и свобода чехов.
В то время, как совершалась казнь в Праге, Фердинанд справлял путешествие к храму Марии Цельской, которой, между прочим, принес в дар корону
23
доставленную из многих других корон, в знак того, что при ея помощи он не только получил корону Императорскую, но удержал за собой и короны чешскую и угорскую. Тут же снова повторил он обет свой: ввести опять латинство в Чехии.
Казнь Пражская положила только начало преследованию и жестокостям, каким подвергалось целое королевство. Эшафоты и виселицы перенеслись во все концы несчастной Чехии, с каждым днем являлись новые приговоры, конфискации, изгнания, заключения и т. д. Преследования доходили до нечеловеческих выдумок: в силу императорскаго указа, все дети и внуки осужденных и казненных должны были носить на шее повязку, в воспоминание того и что на плечах их головы держатся единственно по милости императора. Понятно, что все они подчинены были неустанному надзору иезуитов.
Нечего говорить, с каким неистовством обращались со всем, что отзывалось славными воспоминаниями чешской истории.
В Великую субботу 1622 г. огромная золотая чаша, служившая символом учения Гуса, и страшная сабля Жижки, вождя гуситов, перед которою трепетали короли и императоры — были захвачены католиками из собора Тынского в Праге, где оне хранились, как святыни. В день годовщины сожжения Гуса, того же 1622 г. были заперты все разноверческие храмы. Между тем, преследования отдельных лиц шли своим чередом. Корыстолюбие и жадность Фердинанда и ревностных исполнителей его воли направлены были главным образом на богатство чехов.
Истребить в конец этот народ, без различия пола и звания, так, чтобы не осталось от него ни ноги, ни руки — таков был совет, данный императору одним из людей, снискавших его расположение. „Истощить в конец средства дворянства, сделать нищими всех, и тогда уже осуждать на изгнание“ — был совет другого. Так как Прага и другие города сдались без условия, в силу объявленнаго прощения, и оставались без всякой защиты, то солдатам позволено было нападать ночью на
24
богатых граждан и грабить их. В этих ночных грабежах принимали участие и офицеры. Брошенная совершенно страна сделалась предметом добычи со стороны скопищ немцев, итальянцев, французов, испанцев и поляков.
Солдаты перешли все пределы наглости и своеволия и высасывали последнее из населения.
Не меньше жестокостей и насилий совершалось и в Моравии. Все дворянство лишилось своего имущества и должно было искать спасения на чужбине.
Поступая столь безчеловечно в первые годы с лицами влиятельными, правительство щадило пока граждан, ремесленников и крестьян. Но, едва покончило истребление первых, как с удвоенною силою бросились и на последних. Средства, употреблявшияся при этом правительством, составляют вечный позор природе человеческой. Так обыкновенно загоняли в костелы крестьян с их женами и детьми, посредством собак, кнутов и пик. И их не только заставляли отрекаться от своей веры, но вынуждали плевать в чашу и топтать ее ногами. Свирепые исполнители воли Фердинанда не стеснялись никакими мерами: они заключали в темницу, мучили, били палками и саблями и тем заставляли приклонять колена пред св. причастием; железными брусьями и прикладами ружей открывали рты, чтобы пропустить причастие под одним видом.
Можно же себе представить, как обращались со священниками некатолическими. Они были всецело предоставлены произволу войска. При первой встрече каждый солдат позволял себе убивать священника и оставлял труп его на месте; многих привязывали к деревьям и стреляли в них; еще более погибло под ужасными пытками. Наконец, появилось распоряжение, чтобы в течение 8 дней гуситские священники оставили Чехию и Моравию. Даже мертвые не были пощажены: останки Жижки были вытащены из гробницы и разбросаны по земле, как нечистоты. Ни один некатолический священник не мог быть погребен по-христиански. Затем начались массовыя изгнания иноверцев; последовали другия постановления: ни один иноверец не может владеть недвижимым имуществом; ни один протестант не имеет права участвовать в совете городского управления.
25
В июле 1629 г., когда силы земли Чешской были истреблены, сама она была покрыта трупами и кровию, без всяких уже признаков жизни, князь Лихтенштейн считал возможным упрочить это положение законною силою. Он собрал в Прагу всех окружных начальников, и тут явились на свет 15 узаконений, главнейшее содержание которых заключалось в следующем:„Всякий, кто-бы он то ни был, не исповедующий латинство, не может заниматься ни торговлей, ни ремеслами, ни каким иным занятием, за которые следует какая-бы то ни была плата. Кто примет к себе в дом священника-протестанта, будет казнен и имение его взято в казну. Кто допустит проповедь протестантскую, крещение или благословение на брак в своем доме, заплатит не менее 100 гульденов (80 руб.). Священники католические не будут сопровождать на место погребения трупы еретические; тем не менее плата должна им итти, как если бы они присутствовали при погребении. Протестантки, вышедшия замуж за католиков, в силу особой милости, будут терпимы в Чехии, доколе живы их мужья, со смертью же их вдовы немедленно должны удалиться, не наследуя ничего». Но венец законодательства находится в последнем постановлении: «Бедные, находящиеся в больницах, обязаны в самом непродолжительном времени принять католичество, в противном случае они будут выброшены вон, в каком бы состоянии не находилось их здоровье; со дня же издания этого закона должны приниматься в больницы только католики. Такова неизменная воля Е. И. Величества».
Вслед за этим разсыпались по всей земле Чешской блюстители точнаго выполнения воли Монарха, и страшныя убийства начались снова. Безжалостно истреблялось все некатолическое, что не успело скрыться в чужой земле,
И, вот, с самой Белогорской битвы, как только Прага очутилась в руках победителя Фердинанда, назначается длинный ряд переселений из Чехии, перешедший даже в XVIII столетие. Чехия с каждым годом пустела, и в конце XVII стол. она сделалась уже одною из малолюднейших, беднейших и мало известнейших стран в Европе.
26
С уходом дворянства из Чехии уничтожилась и материальная, и умственная сила Чехии.
В 1637 г. умер, наконец, Фердинанд II, но не прекратились преследования чехов. Мысль об искоренении протестантства в Чехии и Австрии преемственно переходила от одного Габсбургскаго правителя к другому, и, при малейшем пробуждении и обнаружении скрывавшихся в душе чехов противных католичеству убеждений, вызывались тотчас же новыя гонения и новыя переселения.
Так водворялось католичество в Чехии.
В продолжение 160 ужасных лет никакая умственная деятельность на чешском языке не была, разумеется, возможна; да и вообще в самой Чехии умственная жизнь была убита. Убитою казалась и самая народность чешская. Массы немецких колонистов заняли опустошенную и покинутую туземцами страну. Конфискованныя у чехов, протестантов имения были розданы немцам и разным иностранцам, служившим при австрийском дворе. Чешский язык пал на степень мужицкаго просторечия.
Но в конце XVIII столетия горсть ученых чехов заговорила о необходимости поднять чешский язык, а вместе с языком воскресить и чешскую народность. С этой минуты началось возрождение чехов, и после ста лет неустанной работы всего чешскаго народа, он в настоящее время стал одним из культурнейших народов Европе.
[Библ. Волын. С. Р. Н. № 1. Христианство в Чехии после Войцеха и насаждение латинства. Е. де-Витте. Почаев. Типография Почаево-Успенской Лавры. 1912 г.]
См.
Витте Е. И. Белоруссы и литовцы, Буковина и Галичина, Владимир-Волынский, Люблин, Как живется галичанам под конституцией, Христианство в Чехии после Войцеха и насаждение латинства, Крещение Руси, Угроруссы
Подписаться на канал Новости из царской России
Оглавление статей канала "Новости из царской России"
YouTube "Новости из царской России"