Продолжение. Начало здесь.
Юлианна Андреевна, весьма распорядительная особа, указывала пухлым пальцем на коробки с рассадой, горшки с пышной геранью и разбухшие чемоданы, зычно поторапливая замешкавшегося в дверях зятя:
- Что ты там копаешься, как завтра надо? День-то не резиновый! Хватай помидоры, шуруй вниз. Внуков и девочек я сама приведу.
Людмила Александровна хлопотала вокруг сумок, засовывала детям в рюкзаки сухарики и орешки, давая напутствия отъезжающим:
- Помогайте бабушке пропалывать грядки!
- Угу. – В детских голосах не слышалось энтузиазма.
- Списки летнего чтения не забыли?
- Забыли.
- Вот полоротые! Сейчас принесу.
Топот ног, а затем запыхавшееся:
- Мама, не давай им спать до обеда.
- Сами разберёмся. Тиша, Тоша, идите к мамочке!
Зять презрительно фыркнул, за что сразу же огрёб массивным золотым перстнем прямо в лоб – на переносице красным тилаком вспыхнул отпечаток рубина:
- Гы-гы-гы, тёщина печать! Чтоб не баловал тут без меня!
Йорики, повизгивая от нетерпения, запрыгнули в пухлые хозяйкины объятия и сыто облизнулись. Желтоглазый тоже чуть не повизгивал – так не терпелось ему спровадить тёщу-тирана куда подальше.
Наконец, все коробки и горшки перекочевали с площадки в машину, и табор упылил за город, на дачу. На всё лето.
Света отошла от входной двери, тяжело вздохнула: непросто будет держать оборону без цербера Юлианны Андреевны. Но придётся.
Да ещё бачок в туалете потёк - шумит без остановки, прямо наказание какое-то.
Эх, надо сантехника вызывать.
В общем, одно к одному.
Приняв душ, девушка отодвинула в сторону дверцу шкафа-купе. После секундного колебания, надела юбку-миди – та свободно болталась на талии. Отодвинула в сторону чёрную водолазку, потянула на себя плечики с белой хлопковой блузкой: хватит хандрить, пора возвращаться в нормальное состояние. Пусть даже через усилие над собой.
Выглянула в плачущее окно: асфальт весь в лужах, с самого утра снова зарядил ливень.
Значит, ботинки, плащ и зонт. Вот такое лето…
Равнодушно глянулась в зеркало в прихожей, привычным движением откинув волосы назад, и вышла в дождь. Пока дошла до офиса, успела изрядно промочить ноги.
Ещё немного, и у нас тут случится Венеция. Кругом будут гондолы. И гондольеры. – Хмыкнула, представив картинку, поставила раскрытый зонтик сушиться около шкафа.
- Светлана Николаевна, доброе утро. С вами всё в порядке?
Света обернулась – в дверях стоял Лебедев. На закурчавившихся чёрных волосах бриллиантином блестела вода. Капли дождя сверкали и на ресницах, и на густых бровях. В руках финансового – удлинённый чёрный тренч с широким поясом, туфли начищены до блеска. Никакому ливню не под силу размыть утончённую элегантность этого красавца…
- Доброе утро. Да, а что такое? – Удивилась девушка, встряхивая плащ – рукава всё-таки намокли. А в зеркало лучше даже не смотреться: локоны распушились из-за влажности, от утренней укладки не осталось и следа.
- Ну, вы так шли медленно… как будто недомогаете.
- Ааа. Да нет. Всё в порядке, спасибо. Просто дождь.
Но финансовый не уходил, и не сводил пристального взгляда с подчинённой.
- Вы в последнее время какая-то расстроенная – у вас что-то случилось?
Вот пристал. То не заходит целыми неделями, даже не вспоминает о моём существовании, а то прям вцепился мёртвой хваткой.
Света повернулась, приподняла губы в вежливой улыбке:
- Так, житейские мелочи. Ничего особенного. Просто…да, не важно. Спасибо за заботу, Артём Анатольевич.
С губ директора чуть не сорвалось:
Мне важно.
Но… умный человек, он чутко уловил взгляд девушки, направленный не на него, а сквозь, как будто она смотрит, но не видит окружающее пространство: мысли её витают где-то далеко. И ей совсем не интересно, что для него важно, а что нет.
- Светлана Николаевна, я уезжаю в отпуск с семьёй. Конвертаций не предвидится. Возьмите хотя бы несколько дней отпуска, отдохните и выспитесь хорошенько. В случае чего, Трутина вас подменит. Хотя, я полагаю, никаких ЧП за время вашего отсутствия не случится. А вы восстановитесь и утрясёте свои житейские мелочи. Как вам идея?
Света, до этого момента даже не помышлявшая об отдыхе, внезапно загорелась.
Да, мне жизненно необходим отпуск! – Еле удержалась, чтобы не воскликнуть.
Кивнула. Потом ещё раз кивнула, уже увереннее:
- Мне нравится. Спасибо большое. Пожалуй, воспользуюсь вашим предложением. Что-то я и правда устала…
- Вот и замечательно. Заявление я вам подпишу.
С облегчением покидая офис в конце дня, Света всё той же усталой походкой прошла через массивные двери Бизнес Центра. Подходя к перилам, боковым зрением заметила, как от колонны слева отделилась и направилась в её сторону высокая мужская фигура.
Помня о недавнем неловком случае на Воскресенской, девушка не повернула головы, лишь немного замедлила шаг, но дыхание участилось.
А когда поставила ногу на верхнюю ступеньку широкой лестницы, сзади негромко, очень мягко окликнули:
- Света…
Сердце бухнулось в рёбра и ноги подкосились.
Кровь отхлынула от лица, девушка пошатнулась, но её уже подхватили за талию, развернули себе и бережно прижали к груди сильные мужские руки.
- Родная… Светланушка.
Юра, зарывшись лицом в распушившиеся светлые волосы, вдыхал аромат любимой женщины, лёгкими касаниями губ целовал тёплую макушку.
А Света не могла произнести ни звука – горло сдавило спазмом, и она боялась, что если попытается заговорить, то тяжкий ком невыплаканной боли вырвется из груди рыданием.
Наконец, хрипло всхлипнула:
- Юра…зачем ты приехал?
- Я приехал задать тебе один вопрос. Этот вопрос нельзя задать по телефону. Поэтому пришлось взять билет и приехать сюда.
Света подняла на парня блестящие от слёз, полные изумления глаза:
- Какой вопрос?
- Ты хочешь, чтобы я его задал здесь? Прямо сейчас?
- Да.
- Хорошо.
Секундная пауза. А затем на выдохе:
- Скажи, ты, случайно, не занята в ближайшие восемьдесят лет?
Девушка собрала брови домиком, не понимая – он пьян или бредит?
Но Юра, обнимая и лаская её всю своими тёплыми глазами, продолжил:
- Потому что если ты не занята, то я хотел бы провести эти восемьдесят лет с тобой. Не расставаясь ни на миг. И постараться сделать тебя счастливой.
- А что дальше, когда истекут восемьдесят лет?
- А дальше придёт Альцгеймер, и мы собьёмся со счёта.
Света зависла на миг, а потом, взглянув в смеющиеся карие глаза, расхохоталась, откинув голову назад, и никак не могла успокоиться – всё смеялась, то и дело хлопая ладошкой по широкой мужской груди:
- Ой, Юрка, ахаха! Ну я не могу…
Вместе со смехом выплёскивалась из сердца невыносимая тяжесть, сдавливавшая грудь все последние дни, отчего так трудно было дышать. Смех избавлял от накопившейся боли, высвобождая внутреннее пространство для радости.
Лондонец тоже посмеивался, по-прежнему не выпуская девушку из объятий, прижимая её к себе всё крепче.
Мимо проходили коллеги, оборачивались, с любопытством разглядывали красивую пару, но ребята не замечали никого в целом мире, поглощённые друг другом.
- Ты так и не ответила на мой вопрос.
Просмеявшись, Света снова подняла на Юру широко распахнутые, посерьёзневшие глаза:
- Отвечу, когда ты ответишь на мой.
- Хорошо.
- Почему ты не отвечал на мои звонки и сообщения? Я думала, между нами всё кончено.
Юра, разжав руки, отпустил любимую. Поднял с лестницы чёрный дорожный рюкзак, перекинул лямки через одно плечо.
- Давай расскажу по дороге домой?
- А ты… где ты остановился?
- Пока нигде.
- Значит, идём ко мне?
- Значит, идём к тебе.
Молодые люди переглянулись, и только Юра хотел что-то добавить, как девушка спохватилась:
- Я зонтик на работе забыла.
- Не возвращайся. Дождя, вроде, нет.
И они, крепко взявшись за руки, зашагали в сторону Светиного дома, рассказывая обо всём, что наболело, что мучило все эти дни, полные тяжкой неизвестности:
- Кто-то прислал мне с анонимного адреса твои фотографии с Тёмычем… ну, где вы танцуете. Типа, любовь изображаете… и всё такое.
Парень говорил отрывисто, ему явно неприятно было произносить подобное вслух. Девушка вспыхнула – всё лицо моментально порозовело. А когда заговорила, голос её дрожал от едва сдерживаемого возмущения:
- Ну, жееесть. Кто же это меня так ненавидит, что опустился до такой низости?
- Тот, кто не особо разборчив в средствах.
- Просто фотографии прислали?
- С короткой припиской. «У вашей девушки роман с женатым начальником. Они даже не скрывают свои отношения».
- И… ты этому поверил?
- Нет. Не поверил. Но сильно разозлился вначале. Поэтому не отвечал, и сам не звонил. Иначе наворотил бы такого… тогда бы мы точно поссорились. Решил успокоиться сначала. Мне сразу было понятно, что это подстава. Видно же, что фарс, хотя фотографии красивые. Ты красивая. Тёмыч - так себе.
Света не удержалась, прыснула:
- Да ладно, не льсти.
- Честно, Тёмыч мне меньше понравился, чем ты.
- Аххаха, не говори ему об этом.
- Ладно. Так вот. Я так и понял, что это конкурс, или что-то в этом духе. Несколько дней, правда, покипятился, побил грушу. Неприятно было видеть, что... да ладно, не хочу об этом. В общем, спустил пар и понял, что сволочь, приславшая анонимку, именно этого и добивается – нашего разрыва. Ну и, чтобы никому больше не давать возможности марать твоё имя, решил приехать и задать тебе вопрос, на который ты так и не дала ответ. Ты согласна провести всю жизнь со мной?
- Ты хоть знаешь, сколько боли ты мне причинил, дикарь ты этакий?
- Прости, любимая.
- Правда, не знаю, как бы я реагировала, если бы мне прислали твои фотки с какой-нибудь девицей… Разрушила бы пол-Лондона, наверно…
- И ты ещё меня называешь дикарём?
- Да. И варваром.
- Ну, так займись моим воспитанием. Восемьдесят лет тебе хватит?
- Впритык.
Ребята проходили мимо здания Драмтеатра, когда хлынул дождь. Они бежали под козырёк над центральным входом в театр, смеясь, и держась за руки, а ливень обступал их сплошной стеной.
- Сейчас вся земляника помнётся! – Юра затащил смеющуюся, насквозь мокрую девушку следом за собой, под спасительное укрытие, где не было никого кроме них.
- Какая земляника? – Света отирала ладонью воду с лица, и никак не могла отдышаться – так оглушил её ливень, и этот парень, похожий на шквал воды, обрушившийся на землю: он точно так же застигал врасплох и пробуждал в сердце радость, насыщая его соками самой жизни.
- Купил лукошко земляники по дороге к тебе. Вот, держи.
Юра достал из пакета корзинку, наполненную душистыми сочными ягодами.
- Мммм… какая сладкая!
- Очень вкусно… Умираю, так есть хочу, если честно.
- И я! Всю последнюю неделю есть не могла.
- Я тоже.
- Потому что надо было от…
Но Света не успела договорить: мальчишка – этот дикарь и варвар, схватив её, властно притянул к себе, пробежался мягкими губами по шее, вызвав дрожь во всём теле, коснулся краешка губ, жарко шепча о любви, и приник жадным поцелуем к полураскрытым девичьим губам, испачканным ягодным соком.
И не было ничего слаще этих поцелуев. В них смешалась свежесть летнего ливня и аромат спелой, душистой земляники. Ягоды падали на мраморные ступеньки, залитые дождём. А земля плыла, плыла под ногами…
В эту ночь роскошный велюровый диван цвета шампань в Светиной гостиной был, наконец-то, впервые расправлен.
Продолжение здесь.