1220 год. Бросив государство на произвол судьбы, Хорезмшах Мухаммед прибывает в Ирак, надеясь на местное 30-тысячное войско. По пятам рвутся неутомимые Джэбэ и Субэдэй.
Монголов меньше, тумены раздроблены на отдельные тысячи, но воинский дух и рвение с лихвой компенсируют недостаток массы.
Обезумевшие от страха хорезмийцы только бегут. Их загоняют также как волки загоняют лося
Продолжение. Предыдущая часть и пшеница Хорасана, догорают ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Исключая мелкие художества Тогучар-нойона, поздняя весна и лето 1220 года выдали Великому Хорезму передышку.
Основное войско монголов во главе с Чингизом и Толуем переваривало богатства Самарканда и Бухары. Корпус Угедэя и Чагатая, неспешно шел на Гургандж , северные подступы которого уже прощупывали передовые сотни ретивого Джучи.
Местные проявили недюжинное упорство, нехарактерное для хорезмийцев первого года войны. Монголов даже отогнали с некоторых занятых ранее аванпостов.
Сказалось преимущество в силах.
В Гургандже и окрестностях собралось до 90 тысяч воинов (в основном кипчаков и туркменов), не считая ополчения.
Джучи изначально имел два тумена, неизбежно растеряв тысячу-другую в непрерывных боях за сырдарьинскую пойму. Столько же, или на тумен больше – шло с братьями.
Бои велись вяло. Монголы откармливали и объезжали коней. Войска Хорезма дезориентировало отсутствие командования. Ахиллесовой пятой сопротивления в целом, стало бегство государственной власти.
Большие надежды
Поддавшись страхам, султан и принцы помчались в Ирак. Хорезмшах и сам толком не помнил сколько у него было сыновей. Не удивительно, что точного числа не знает и история. Хроника смутных времен сохранила три заметных имени
Джалаль ад Дин, Гияс ад Дин, Рукн ад Дин
Юноши отличались темпераментом и задатками. Помимо отца их объединило то, что (в разное время) все они погибли насильственной смертью.
На момент бегства, наибольшим весом в государстве обладал Рукн-ад Дин Гурсанджи. Родившись в пору славных побед над Гурским султанатом, юноша получил прозвище "копье для гурцев".
По иронии судьбы его рождение ознаменовало зенит, а стойкость в смерти стала украшением заката Великого Хорезма.
Наместник Ирака, Рукн ад Дин имел под рукой 30-тысячное войском. Оно отчасти стало заменой отрядам, которые султан бросил в землях Хорасана и Газни. С этим войском Мухаммед и дальше оставался желанным гостем в столицах своих эмиров.
Вынужденная покорность ничем не отличается от добровольной. Изобилуя населением Западные земли Шаха могли выставить еще 100 тысяч человек. Шансы оставались. НО!
Поддавшийся смущению - лишает себя побед. Роковым образом кризис государства совпал с внутренним надломом самого Мухаммеда.
Быть или не быть?
Правителя потерявшего власть над собственным сердцем, 30 тысяч воинов не спасут. Не спасут его и 300 тысяч.
На свою (и подданных) беду, Мухаммед обладал склонностью к меланхолии, временами впадая в тягостные раздумья самоедства.
Вообще все восемь страстей - человекоубийцы и людоеды, но прожорливость некоторых обращена на собственную душу.
Иные вещи постигать разумом - неразумно. Если грабитель долбит в дверь кулаком, то змей уныния заползает в душу вопросом
Зачем?
Вопрос оный... Не вопрос даже, а кашель зараженного существа, что жаждет поделиться чахоткой.
Отравленной иглой вопроса протыкается отверстие, которое со временем разрастается в дыру размером с человеческое сердце, размером с самого человека.
Даже если "зачем" спрашивает ближний, стоит присмотреться. Не мелькнут ли рога за левым плечом, не взмахнет ли хвост, не посмотрят ли глаза той тоской, когда Крестное Знамение предпочтительнее философских бесед.
Человеку нельзя задавать вопросы, ответы на которые есть только у Господа Бога. Желающий жить хорошо, не будет задавать их в том числе (в первую очередь!) самому себе.
Если лукавый шепот все же достиг ушей, главное не вздумать задуматься. тогда трупный яд пройдет мимо сердца, оставив растлителя при своих сладостях.
На свою беду, Мухаммед не умел быть глухим и немым. Помыслы отчаяния и сомнений находили в его душе благоприятную почву.
Там где Чингисхан убегал, собирал новые войска, побеждал, терпел поражения, убегал снова. Где он сидел на болотной кочке и пил воду с лягушками, но даже не мыслил возможность поступиться своим!
Там же султан пустился в размышления о должном и сущем, в гадания снов и толкования звездочетов. Внутренний разлад совпал с иноземным вторжением, отразившим (отчасти!) происходящее в сердце.
Но не случайно одно из имен лукавого – повелитель мух. Для больной души помыслы то же, что мухи для воспаленной плоти. Где здоровый отмахивается, зараженный получает червоточину, теряя ум от страха и тоски.
Потеря головы всегда сопровождается потерей денег! Собственно с нее она обычно и начинается. Даже потратив попусту медный грош, смертный должен задуматься что (или кто!) толкает его под руку.
Не страшно, когда мужчина убегает от превосходящего врага. Страшно когда он бежит от себя.
Сокровища же свои, Мухаммед потерял так...
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ