От красивой любви, говорят, рождаются красивые дети. Только неправда все это. Нина была первой красавицей в селе, а красивой любви между ее родителями что-то не замечалось.
Отец - молчаливый, сутулый, занудливый в общении - работал бухгалтером в конторе, мать - вечно чем-то недовольная, занималась хозяйством. Дома по любому поводу - ссоры...
Личико у Нины - правильное, кожа восковая, а глаза... Огромные, выразительные, и не голубые даже, а какие-то цвета морской волны. В фигуре - вроде ничего особенного, но походка, движения - ну просто мороз по коже.
Она была поздним и единственным ребенком в семье, и в силу этого - залюблена донельзя. Но вот с парнями ей не то чтобы не везло... Просто сидела в ее аккуратной головенке мысль о том, что создана она для необычной, неземной любви, что способна она одарить счастьем не совхозного тракториста, или не дай бог скотника, а человека - достойного - героя, принца...
Совхозные парни чувствовали это и не особенно-то старались; точнее, совсем не старались ухаживать за ней, как бы заранее примирившись с тем, что эта девчонка не для них. Один Алексей, ее одноклассник, ходил за ней как привязанный. Он был тоже единственным ребенком у своей матери, школьной учительницы Марии Семеновны, а вот отца не было вовсе. Был, конечно, когда-то и отец, но то ли сгинул, то ли сбежал - никто толком уже не помнил. Парень он был крепкий, ладный, на голове - шапка соломенных волос, на носу - веснушки, в общем, по деревенским меркам - что надо, а в глазах Нины - так, временный элемент декорации.
Она, конечно, с ним гуляла по вечерам, и даже иногда в виде особого отличия позволяла себя поцеловать у калитки, но сама-то хорошо понимала, что он - герой не ее романа. Но надо же было с кем-то гулять! А потом, это было приятно - то, что он каждый вечер с пугающей неизменностью возникал возле ее дома, был покорным и молчаливым, готовым выполнить любой ее каприз, любое желание. Не сказать, что это сильно вдохновляло, но приятно было. К такому быстро привыкаешь.
В это памятное лето они гуляли практически каждый вечер. Обучение в школе как раз только закончили, и Нина собиралась в дорогу - в Омск, поступать в университет или институт, как получится. У нее уже и вещи были собраны, и, гуляя по вечерам с Алешкой, она как бы прощалась с селом. Было и грустновато, и хорошо, радостно, потому что впереди была новая, интересная жизнь. Такое вот противоречивое настроение.
Еще одна подружка была у Нины - соседка Наталья, обычная сельская простушка. Она-то однажды и рассказала забавную историю, про которую ей написала взрослая сестра, живущая в Казахстане. А история была такая: поехала ее сестра с мужем убирать в поле картошку, привезли их туда, выгрузили, начали они работу. Сестра разулась - и надо же! - укусил ее за ногу скорпион, водится там такая зловредная пакость. И вот муж ее - молодец какой! - угнал чужой мотоцикл, чтобы пострадавшую в больницу доставить, на такой отчаянный поступок решился.
- Сестра-то выжила? - насмешливо спросила Нина.
Наташка губы надула и ушла. А Нина задумалась. Ей стало горько и обидно. Помнила она хорошо эту Наташкину сестру, ничего в ней особенного нет. И вот на тебе... А тут живешь-живешь, и никто ничего геройского не совершает.
В общем, пошли они с Алешкой вечером гулять, как обычно, а Нина все думает, все думает... Вышли на окраину села, спустились к Иртышу, посидели на берегу. Когда возвращались обратно, Нина отстала немного, потом ойкнула громко так и кричит: «Алеша, меня змея укусила!»
Алексей растерялся, забегал, заметался, а она стоит, сжалась в комочек и даже побледнела от волнения. А рядом - садовый массив, забором огороженный, и одинокий синий «москвичонок» стоит без присмотра.
Собрался Алексей, легко, точно пушинку, подхватил ее на руки и понес к этой машинешке. А она прижалась к нему, втайне сердцем ликует, и приятно, и радостно, но глаза закрыла и молчит.
Машина была не закрыта, положил он ее на заднее сидение, сам с проводками повозился - завелась. Ближайшая больница-то в райцентре была, в общем, недалеко, всего-то километров пятнадцать. Едут они, Алексей машину уверенно ведет, ему, как всякому сельскому мальчишке это не в диковинку. А Нина сзади сидит, и не поймешь, что в ее душе - и восторг, и страх, и угрызения совести.
На больничном дворе она кое-как из машины выбралась, за рукав его ухватила: «Нет-нет, Алешка, я сама дойду, ты иди машину назад отгони...» Потоптался он на месте, но молча полез обратно. Дождавшись, пока «Москвич» со двора выедет, Нина повернула назад и заспешила к автостанции - там по вечерам много попутных машин до поселка было.
...Встретили Алексея у самого переезда трое здоровых мужиков на мотоцикле с коляской. Перегородили дорогу. Алешка затормозил, из окна высунулся, приготовившись объясняться, только первый же подскочивший мужик без слов по голове его ударил. Другие подключились - в общем, как били его, как по земле в беспамятстве волокли, - ничего он уже не чувствовал.
Все быть может и обошлось как-нибудь, хотя Алексея и закрыли в изолятор. Но наутро следователь не мог допросить парня, поинтересовался его состоянием и по-человечески ужаснулся. И главному обвинителю - хозяину машины, когда тот тоже явился для показаний, свое недовольство высказал. Зачем, мол, мальчишку-то избили так?
Мужик прямо на глазах потом стал покрываться и с перепугу давай врать: он, мол, сопротивлялся; как-то сама собой проскользнула фраза про нож, который якобы держал в руках Алешка.
- Нож? - заинтересовался следователь. - Какой нож? Где он? Почему раньше про это не говорили?
- Дык... Там, в траве остался... - соврал мужик.
И еще одна случайная фраза довершила дело. После обеда Алексей все же предстал перед следователем, хотя голова у него была как в тумане и все перед глазами плыло.
- Зачем машину-то угнал? - спросил с досадой следователь.
- Небось, девочку хотел покатать? - подмигнул находившийся тут же милиционер, молодой, розовощекий и веселый.
И все. Алексей, раскрывший было рот, поперхнулся. Только в этот момент он сообразил, что если сейчас назовет Нину, она станет его соучастницей. Да ремни у него из спины вырезай - ничего он про нее не скажет! Пусть лучше ему одному будет плохо!
... А Нина до дома добралась только поздно вечером, утром долго спала. Мать из магазина прибежала встрепанная - по поселку уже слушок пошел, что Алексей машину угнал и в милиции сидит. Отец с матерью в углу зашебаршили, все шепчутся что-то, ругаются шепотом. Потом вдруг дружно на Нину навалились: пора, мол, ей в Омск ехать, на учебу, откладывать нечего. И так быстро ее уговорили, что она и сама не успела опомниться, как уже стояла с чемоданом в руках на остановке междугороднего автобуса, поддерживаемая под локоток отцом.
- С Алешкой-то не простилась! - спохватилась она. - И ведь не пришел сегодня, как назло...
Но тут автобус подошел, отец ее быстренько запихнул в автобусную дверь.
- Я ему письмо напишу! - крикнула Нина.
Отец только закивал в ответ и рукой замахал.
А она уже через пять минут и думать про все забыла. Душа вся была в радостных предчувствиях.
И потекло удивительное время, полное волнений и тревог, связанных со вступительными экзаменами сначала, потом наполненное первыми впечатлениями студенческой жизни: интересные занятия, новые знакомства. Те, кому довелось быть студентами, хорошо помнят этот первый период студенческой поры, который чем-то сродни медовому месяцу.
А тут и любовь подоспела - студенты, как известно, женятся либо на первом курсе, либо на последнем. Но уж больно ловко получилось - однокурсник Нины был парень интересный, коренной омич, и родители - обеспеченные, жили в центре города. Сам он - не то что писаный красавец, но Нину приятно поражало, как Андрей легко живет, как со вкусом пользуется удобствами жизни; деньгами не сорил, но всегда имел возможность то мороженым угостить, то цветы мимоходом купить... Одним словом, принц не принц, но завидный жених, это точно.
Приближалась первая экзаменационная сессия. А у Нины с Андреем все уже так определилось, что и свадьбе скоро быть. Родители Нины приезжали на ноябрьские праздники, познакомились с родителями Андрея - все чин чинарем. Уже разговор пошел в практическую плоскость: где свадьбу играть, какие продукты можно из деревни привезти, а что приобрести на месте, что подарить молодым и где они будут жить...
«Молодые», конечно, обо всем этом мало задумывались, предоставив все хлопоты «предкам», сами предпочитали по вечерам гулять по улицам города, захаживая в кафе, на дискотеки или на концерт залетной эстрадной дивы.
Все эти дни Нина чувствовала себя очень счастливой, главным образом, потому что сбывалось все, о чем ей мечталось. Так ей было хорошо, что как-то даже не верилось самой в реальность всего происходящего. Вот только... Оставалась в сердце какая-то мелкая занозинка, точно попал в него микроскопический осколок стекла, и ныла эта чуть заметная боль, не давала возможности ощутить свое счастье во всей полноте. И что это за заноза такая - Нина никак понять не могла. Все складывается удачно - чего еще надо-то?
А тут еще Алешка приснился. Да странный и непонятный сон какой-то... Будто зимней ночью - снег так ослепительно сверкает, и небо черное, как уголь, - несет он ее на руках среди каких-то строений. Ищут как бы оба место, где можно согреться. И ходят они, ходят, и он время от времени спрашивает: «Нина, ты не замерзла?»
«Нет!» - отвечает она, а сама прижимается к его груди, и так ей спокойно и хорошо, и не холодно ни чуточки. Чудный сон, и проснулась Нина с почти физическим ощущением от прикосновения его сильных и уверенных рук.
Назначен был день свадьбы, решили сыграть сразу же после Нового года. Днем Нина с Андреем ходили в магазин, выбирали себе кольца, делали еще кое-какие покупки. Вечером возвращались домой, да припозднились. Погода была чудесная, снежок шел небольшой, тихо было... Постояли на остановке у драмтеатра в ожидании автобуса, и тут старушка подошла. Нина в этот момент так была далека от воспоминаний о своей поселковой жизни, что не сразу узнала в ней свою учительницу Марию Семеновну, Алешкину маму.
Вся переполненная счастьем, она звонко рассмеялась:
- Мария Семеновна, а я вас сразу не узнала... как живете, как Алешка?
Вольно или невольно, но прозвучала в ее голосе некоторая нотка превосходства; не по-злому, не по-обидному прозвучала, но что уж тут поделаешь, если в жизни так устроено: она создана для жизни в этом красивом Омске, где все так интересно, а Алешке суждено в поселке жить. Каждому свое...
Мария Семеновна лишь губами пожевала, но все-таки ответила ровным и спокойным голосом:
- Алеша в тюрьме сидит...
- В тюрьме?..
Нина все еще продолжала улыбаться по инерции, смысл сказанных слов не сразу дошел до сознания.
- В тюрьме... За угон машины, ты, наверное, помнишь... Вот на свидании у него была.
Алешкина мать повернулась и, не прощаясь, пошла вдоль улицы. Падающий снег постепенно скрадывал расплывчатый силуэт ее фигуры, терявшейся в призрачном свете фонарей, а Нина стояла совсем остолбенелая, точно раздавленная огромным и тяжким грузом, вдруг свалившимся ей на плечи, пока Андрей чуть ли ни силой не увел ее с этого места.
С этого дня ничего вроде бы не переменилось - запущенный механизм подготовки к свадьбе продолжал действовать, все шло по накатанной колее, и Нина в нем участвовала, как могла, но шла в ней сосредоточенная внутренняя работа, которая для нее была важнее всего происходящего вокруг. Андрей этой перемены как-то не заметил, он был весел, оживлен, собирал всякие «мальчишники», готовясь распрощаться с холостяцкой жизнью. Нина наблюдала за всем этим как бы со стороны, вяло и равнодушно.
И новогодний праздник, который отмечали по-семейному, у родителей Андрея, для нее был не очень весел. Как водится, застолье длилось до четырех утра, потом все отправились спать. Прилегла и она, но глаз не сомкнула до тех пор, пока за окном не засинел рассвет. Тогда она встала, не торопясь оделась, стараясь никого не разбудить. Уже одетая в шубку, присела в кресло, еще раз крепко задумавшись. Потом сняла с пальца обручальное кольцо, которое по настоянию будущей свекрови одела раньше времени - «обносить», и положила его на журнальный столик. Вышла, тихонько притворив за собой дверь.
На улице было пустынно, прохожих почти не было, все отсыпались после новогодней ночи. Небо было ясное, чистое, и лишь на горизонте клубились облака; на фоне их в лучах солнца трепетно дрожала огромная радуга - явление зимой редкое, небывалое.
Хорошее предзнаменование, говорят, эта зимняя радуга. Только можно ли верить всему, что говорят...
(с) Владимир Вольвач. Крутые времена (из рассказов о девяностых)