Повесть "Хвосты удачи"
ГЛАВА 27
Жорик отчаянно взвыл, почувствовав, как его нежную кожу пронзила игла, но через секунду хозяин уже отпустил его на пол.
– Вот поэтому я и не беру тебя на работу в клинику, – укоризненно заметил Константин, наставив на питомца указательный палец. – Ты взрослый пёс, как не стыдно себя так вести!
Маленький йоркшир не понял ни слова и на всякий случай весело запрыгал вокруг. Лёгкое жжение в области лопаток нисколько не мешало пёсику радоваться жизни, но он жалобно заглядывал мужчине в глаза в надежде получить вкусняшку за страдания и не ошибся:
– Держи, вымогатель, только я тебя умоляю – прожуй прежде чем глотать.
Костя протянул питомцу полоску вяленого мяса и аккуратно перенёс наклейку с флакончика вакцины в ветеринарный паспорт. Плечи приятно ныли – вчера они с Алексеем вдвоем перекрыли крышу на даче. Хотя называть этот деревенский дом дачей, пожалуй, было бы неправильно. Константин уже несколько раз ловил себя на мысли, что мог бы жить там круглый год. Сначала он ухаживал за участком для того, чтобы порадовать бабушку. Косил траву, чинил завалившийся забор. Вместо детских воспоминаний об этом месте постепенно пришли планы на будущее. Константин начал чувствовать себя хозяином на этой земле. Жорик тоже любил бывать загородом, но далеко от хозяина не отходил. Его пугали не только собаки, чей запах он чувствовал вокруг, но и деревенские кошки – вечно голодные, покрытые шрамами, со слезящимися глазами и шкурой, полной блох.
Только там, в дедовом доме, Костя мог как следует выспаться всего за несколько часов. То ли кислород, то ли тишина, да какая, в сущности, разница. Нарушал его покой только Жора. Нет, большую часть ночи пёсель уютно посапывал под одеялом, прижавшись к ногам хозяина или забираясь подмышку, если становилось холодно. Но стоило ему проснуться и пойти куда-то в ночи по своим собачьим делам – попить воды, проверить, кто шебуршится за стенкой, как начиналось целое представление. Кровать, на которую днём йорк лихо запрыгивал с разбегу, ночью казалась ему непреодолимым препятствием. Он ставил передние лапки на край и начинал подпрыгивать, всячески показывая, что пытается забраться, но не может. Если и это не помогало, Жорик начинал душераздирающе скрипеть и свистеть носом. Вот и этой ночью Константин проснулся от этих пронзительных звуков.
– Ты можешь запрыгнуть, не придуривайся, – пробормотал мужчина, не открывая глаз.
Жора жалобно заскулил, и Костя, вздохнув, поднял его на кровать.
– Пять часов утра, зверюга! Ещё раз и будешь в будке жить, – беззлобно проворчал Костя.
Жорик пробежался по хозяину холодными лапами и закрутился на одном месте, сворачиваясь в уютный клубок. Константин погладил любимца, собирая шкуру в складки, и почувствовал, как проваливается обратно в сон. Умение засыпать и просыпаться мгновенно и в любом месте не было врожденным, но появилось в результате сотни суточных дежурств в клинике. «Как хорошо спать дома, – подумал Костя. – Не завидую тем, кто сейчас на смене».
В это самое время Вика надела перчатки и стёрла пену с морды самоеда. Дышал он шумно и часто. Сердце девушки болезненно сжалось от жалости, но как ещё помочь собаке, она не знала. До конца смены оставалось четыре часа. По сути, этого пса поместили в стационар не лечиться, а умирать. Стоило снять его с пропофола, как самоед начинал выть, а точнее – кричать, сотрясаясь в судорогах и расцарапывая себе морду в кровь. Капельница со снотворным средством – единственное, что могли предложить терапевты. Клиника доктора Воронцова была третьей, куда обратились отчаявшиеся владельцы, но и здесь врачи лишь разводили руками.
Пропищал термометр, Вика посмотрела на показания и нецензурно выругалась, а потом тщательно протерла градусник спиртом. Выше значения – значит 43 по Цельсию или больше… Неужели такое бывает? Она видела температуру 42 градуса у французского бульдога с солнечным ударом, но чтоб такое! Пёс не отвечал на медикаментозную терапию, а эвтаназия была неприемлема для хозяев – они продолжали надеяться на чудо.
– Да с таким жаром у него уже и мозги спеклись, и почки отказали! – сказала Вика вслух. – Надеюсь, прививки у него были сделаны по всем правилам, потому что это слишком похоже на бешенство.
Она развела новый флакон с препаратом, настроила инфузомат и задремала прямо за столом, уронив голову на руки. Разбудил её писк аппаратуры и Вика сразу поняла, что у неё в стационаре стало на одного пациента меньше. На улице уже светало, и, поразмыслив, она разбудила Марину – терапевта, чьим подопечным считался пёс.
– Мариш, самоед умер. Помоги его упаковать, мне ещё весь стац мыть.
Та потерла руками лицо, пытаясь проснуться, и кивнула.
– Пошли. Скоро смену сдавать, оформлю все доки, а потом позвоню хозяевам. Буду посылать на вскрытие.
– Что с ним было, как думаешь?
– Болезнь Ауэски, псевдобешенство. Лет пять назад у меня целый помет котят с такими же признаками умер, ничего сделать не смогли.
– Ауэски? Откуда?
– Я расспросила, чем кормили. Мясо, потроха, овощи – всё сырое. Брали в каком-то фермерском фургончике у себя в поселке. В том числе – свиную печень, свиное сердце, ребрышки. Думаю, со свининой и заразился, у частников и крысы могут по кормам гулять, и чёрт-те что. Для людей этот вирус не так опасен, понимаешь? Тем более, при термообработке он разрушается. Поэтому даже с ветеринарной печатью я бы не давала своим сырую свинину. Мало что ли другого мяса!
Марина с досадой махнула рукой. Ей предстояла нелёгкая беседа с владельцами самоеда. Иногда женщине хотелось выучиться на диагноста, например, уйти работать в кабинете УЗИ. Филатов же ушёл из хирургов в лабораторию и вон как сразу плечи расправил! Она захлопнула крышку морозильной камеры и кивнула на служебный выход:
– Пойдём покурим, Викуль. Успеешь прибраться.
– Пойдём, постою с тобой.
Марина насмешливо протянула:
– О-о-о, бросаешь? Дело хорошее, я сама три раза бросала. Хотя чего это я, тебе детей ещё рожать, – терапевт с любопытством покосилась на Вику, надеясь выведать свежую сплетню, но девушка потрясла головой:
– Типун тебе на язык, какие дети. Просто поняла, что без сигарет больше не могу, ну и…бросила! Ненавижу зависимость, не важно, какую. Хожу теперь, чупа-чупсами перебиваюсь. Без сахара, на ксилите, у стоматологов купила. Хочешь?
– Дай один, сыну подсуну. Если разницы не заметит – аллилуйя, а то мы к семи годам уже с четырьмя пломбами, а зарплата у меня не резиновая.
Подруги сидели на скамейке у крыльца и думали каждая о своём. И немного о том, что работать в ветеринарной клинике – не означает тискать маленьких щенят днями напролёт, хотя некоторые представляют их работу примерно так. Вика поднялась первая:
– Увидимся! Стационар сам себя не продезинфицирует.
На днях Алексей Петрович нашёл на лампе в операционной засохшие брызги крови, после чего наскипидарил всю смену так, что даже маститым врачам стало слегка не по себе. В душе Виктория была с ним солидарна – её приучили к порядку железной рукой, когда она работала медсестрой, а в ветеринарной клинике чистота была ещё важней. Основной удар, конечно, принимали на себя уборщицы, но там, где стояло оборудование, врачи и ассистенты наводили порядок сами.
Запах дезинфектанта был таким привычным, что не только не раздражал, но приносил умиротворение. Вика тут же с досадой подумала, что ей снова предстоит возвращаться в отвратительную берлогу, где жил человек, называвший себя её отцом. Иногда она пыталась вспомнить то, другое место, где она жила с мамой, но это было слишком больно, и образ ускользал. В плохие дни Виктория порой мечтала о собственном доме – где пахло бы свежестью, а по полу можно было бы пройтись босиком, не боясь собрать на ноги песок и крошки. Бесплодные фантазии оставались таковыми – девушка не предпринимала ничего для осуществления своей мечты, продолжая мчаться в колесе повседневных забот.
Это была глава из повести "Хвосты удачи". Скачать книгу целиком можно ЗДЕСЬ, а приобрести бумажный экземпляр - на сайтах Лабиринт или Book24.
