На третий день всю группу из Фрунзе автобусом повезли на турбазу «Улан» на самом берегу озера Иссык-Куль.
- Мы там отдыхали, ура, знакомые места, - разом завопили внуки.
- А для нас с дедушкой "Улан" - не прсто чудесное место, - тихо сказала бабушка, - это наше место.
- Ой, что-то таинственное начинается, - хихикнул внук, но девочка дёрнула его за руку: "Молчи, выскочка".
- Смотри, - Вера наклонилась к моему уху , - вон красавец лет сорока - из Питера, он всё время восклицает: «Какой пассаж!» и заигрывает со всеми женщинами. Ещё тот прохвост.
Вера первой узнавала все новости.
- А вон на том сиденье, - Вера кивнула головой в хвост автобуса, - студенты столичного физкультурного института, едут на практику.
- Ты ж моё ходячее бюро справок, - удивлёнными глаза я разглядывала подругу, - где ты могла раздобыть столько информации?
Мы с Верой, как и все в автобусе, засматривались в окно на мелькающий пейзаж. Плодовые деревья по обе стороны от дороги. Прямо на асфальте местные жители раскладывали урожай из своих садов. Чего только не было! Яблоки, вишня, абрикосы, невиданные для них маленькие жёлтые ягоды – облепиха, груши, клубника. И везде традиционные лепёшки из тандыра – круглой глиняной печи, к горячим стенам которой с внутренней стороны лепились раскатанные кусочки теста, превращающиеся в аппетитные лепёшки такого вкуса, что трудно оторваться. Этого мы в Казахстане никогда не пробовали. Киргизы едят хлеб в виде лепёшек, посыпанных зёрнами тмина, а казахи покупали хлеб в магазине, как остальные жители.
За четыре часа пути все успели и наговориться, и понаблюдать, и даже поспать. Взгляд упал на микрофон рядом с водителем, и меня какая-то сила подкинула с места и толкнула пойти туда. Да, я экскурсовод! Сейчас повеселю вас! Села спиной к пассажирам, взяла в руку микрофон и... экспромтом поскакали слова:
- Дорогие путешественники! То, что вы узнаете и прочувствуете в нашем походе, я уверена, останется с вами на всю жизнь. Внешне нас пока объединяют одинаковые путёвки, но скоро всё изменится. Мы превратимся в некотором смысле в родственников, будем знать интересы друг друга, привычки и даже, как говорится, съедим не один пуд соли, а потому, эти волшебные двадцать дней каждый запомнит. А что они будут волшебными, я чувствую. Просто поверьте мне!
Слова выкатывались так легко и свободно, что сама удивлялась, будто кто-то хотел, чтобы так и было. Я и не догадывалась, что как раз напротив, на последнем сиденье автобуса, за мной наблюдает парень не из нашей группы, он – из тех студентов, о которых поведала Вера. Как потом выяснилось, ему показалось, что я говорила долго и восторженно, и специально для него. Так ему хотелось думать. Судьба уже начала приближать ко мне того, единственного.
- А-а-а, понял, единственного, - шепнула старшая сестра брату.
Коттеджи стояли не далее пятидесяти метров от берега, между ними – асфальтовые дорожки. Пляж уютный с мелким горячим песком. Красота! Утром в дверях столовой дежурил тот самый парень, одетый в синий спортивный костюм с лампасами. Я пробежала по нему взглядом и подумала одобрительно: «Ничего!»
Сразу после завтрака Вера дёрнула за рукав:
- Парень из нашей группы Анатолий позвал кататься на лодке по озеру, - Вера не могла устоять на месте, пританцовывала, - пошли с нами.
- Ну, ты прямо вездесущая, неутомимая. На лодке – это здорово.
Но здорово не получилось. Анатолий грёб вёслами, берег уже виднелся метрах в ста, как Вера не на шутку разбесилась и вздумала научиться владеть вёслами, для чего предложила поменяться местами с Анатолием. Лодка угрожающе закачалась. Я совсем не умела плавать, так что невольно поселившееся во мне чувство страха было абсолютно естественным: я умоляла их не делать этого, даже не решалась перегнуться через край лодки, чтобы рассмотреть дно, которое было, как на ладони из-за прозрачной и чистейшей воды. Солёной озёрной воды! А Вера чуть ли не вываливалась за борт, указывая рукой на камни и какие-то чудовищные предметы на дне.
Видя, что на подругу нашло затмение, я просила только Анатолия, сложив руки на груди в молитвенном положении ладонями вместе:
- Я уже сожалею, что села с вами в лодку. Толечка, греби к берегу, только там спасение от сумасбродства этой девушки, - умышленно не называла Веру по имени, чтобы та пришла в себя.
Анатолий улыбался на мои просьбы, а его веснушки, рассыпанные по щекам, прыгали, как живые. Он вообще оказался спокойным и улыбчивым. И, похоже, проникся большим доверием ко мне, чем к Вере, поэтому развернул лодку и направил к берегу.
С небывалой радостью я спрыгнула на желанный мелкий и мягкий песок и… всем существом поняла: Анатолий влюбился в меня бесповоротно. Глаза выдавали его чувство. Да и похоже было, будто он вообще одурел и даже исчез, как самостоятельное создание, а шёл за мной, как ниточка за иголочкой. Его чувство было замешано на жалости к слабому и беспомощному, какой я была в лодке. Я чувствовала, что у него одно единственное желание: отдать в мои руки всего себя А в глазах плескалось море нежности и покорности.
Вот покорного я вынести не могла. Мечтала, как все девчонки, о рыцаре - сильном, гордом, независимом. А Толька был из породы тех, кто будет унижаться и ползать в ногах, как Никифор Ильин в «Погибшей силе» Куприна и Дмитрий Санин в «Вешних водах» Тургенева. Читая эти произведения, я уже тогда поняла для себя, что бесхарактерных молодых людей надо обходить стороной.
- Так, Куприн и Тургенев. Запомню, - внучка словно записала в памяти две фамилии.
Вечером громкая музыка возвестила о начале танцев. Боковым зрением отметила: Анатолий, сам небольшого роста, и девушку пригласил маленькую и худенькую, и стала продвигаться ближе к музыке, как вдруг и Анатолий увидел меня и… немедленно оставил ту девушку на середине песни, словно ненужную сумку, и со всех ног бросился ко мне. Было видно, что только и ждал моего прихода и даже не мог контролировать себя. Я же его и видеть не хотела, не только танцевать с ним. К тому же живо представила, каково сейчас той девушке.
- Толечка, вернись к ней. И давай не будем ничего выдумывать. Ну пожалуйста! - всю силу убеждения вложила в просьбу.
Он понял и больше не совершал ничего необдуманного, только провожал всегда взглядом, вызывая этим благодарность во мне. Ну что тут поделаешь, когда сердце не лежит к человеку. Совсем.
- Точно, бабуля, вот противный у нас в классе Федотов, даже смотреть на него не могу. А он выставляется, строит из себя вундеркинда, - поморщилась внучка.
